Продавец погоды - Питер Дикинсон

Сразу за дверью находился большой круглый зал, в центре которого горел очаг. От двери до очага было не меньше шестидесяти футов, и столько же - от очага до противоположной стены. Сам очаг был под стать залу - в нем горели целые стволы деревьев. Искры, шипя, разлетались далеко вокруг и гасли на каменном, в ржавых пятнах, полу. Вокруг очага спала целая свора поджарых лохматых собак. Каждая - размером почти с Мэддокса. Дым поднимался к стропилам далекого потолка и выходил через отверстие в центре. Сам потолок, как бы высоко он ни был, находился, как решил Джеффри, едва ли на трети высоты башни. Мальчик с любопытством подумал о том, что находится над ним. Вдоль внешней стены зала, в десяти футах от пола, опираясь на толстые колонны из черного дуба, шла широкая деревянная галерея. Под галереей в металлических корзинках стояли горящие факелы, точь-в-точь как у старичка, встретившего ребят у ворот. Между ними блестели круглые шлемы. Справа и слева от очага стояли черные столы, на которых громоздились горы всяческой снеди - мясо, пирожные, фрукты, а между ними - тарелки и кубки.

- Великолепно, - воскликнул старичок. - Вероятно, он услышал гонг и решил, что пришло время устроить пир. Частенько он не вспоминает о еде по несколько дней. Все начинает портиться, и мне приходится выбрасывать остатки волкам... Знаете, у меня в доме была когда-то отличная кормушка для птичек... А теперь я не знаю, что мне делать, честное слово. Так, ты сядешь сюда, ты сюда, а я сяду посередине и буду резать мясо. Да, наверно, нам следует познакомиться. Меня зовут Уиллоуби Фарбелоу, я сенешаль этого замка.

- Я Джеффри Тинкер, а это моя сестра Салли. С вашей стороны было очень любезно нас приютить.

- Вовсе нет, вовсе нет. Для этого я здесь и живу... наверно. Хотя, честно говоря, рассчитывал я совсем на другое. Вообще-то, этот замок должен быть полон бродячих менестрелей, случайно забредших на огонек гостей и монахов по пути к святым местам... вот только нет никого. Наверно, это волки во всем виноваты. Ну, или вы все там в большом мире слишком заняты. Я все пытаюсь сказать ему, что с волками надо что-то делать, но это его не очень интересует, да и моя латынь оставляет желать лучшего... я пытаюсь искать слова в словаре... Когда все это только начиналось, я и не подозревал, что мне так понадобится грамматика, все эти времена и падежи, вы же меня понимаете, я в них постоянно путаюсь, а ему так быстро становится скучно. А может, дело в морфии. Кстати, эта штука, вон там, это кабанья голова. По правде сказать, мяса на ней не больно-то много, да и разделывая ее, сам испачкаешься, как свинья (вы уж простите мне этот каламбур), и хотя некоторые кусочки на ней довольно вкусные, другие, говоря откровенно, так себе, да и жаль курочить ее ради нас троих, ведь она так красиво смотрится, не так ли? Вы не станете возражать, если я предложу вам попробовать этого цыпленка? Пусть вас не смущает, что он такой желтый. Тут, похоже, все без исключения приготовлено с шафраном, но на вкус очень даже ничего, хотя через пару лет и начинает немного приедаться. Какой кусочек вы предпочитаете, мисс Тринкет? Можно мне называть вас Сарой?

- Все зовут меня Салли, и я бы хотела крылышко и кусочек грудки, если можно, конечно. Я не вижу на столе картошки. А что это такое зеленое?

- Зеленое - это вообще-то водоросли, но на вкус они вполне приличные, вроде как шпинат. Что касается картошки, то, боюсь, в его время они ни о чем подобном не слыхивали, как и о рыбных котлетках, к которым вы привыкли. Между прочим, вы понимаете, что есть придется руками, как на пикнике? Когда-то у меня был набор прекрасны: рыбных ножей и вилок с перламутровыми ручками, который нам с покойной женой подарили на свадьбу. Мне кажется, мне их не хватает больше, чем всего остального. Но хлеб очень хорош, пока свежий, вы можете макать его в подливку, ну и все такое... Ну вот. А что положить тебе, Джеффри?

- Если можно, ножку. Я не понял, что вы сказали насчет морфия?

- Теперь уже небезопасно останавливаться. Это уж точно. Пожалуй, мне вообще не следовало бы начинать давать его. Все получилось совсем не так, как я рассчитывал, уверяю вас... А теперь... Даже страшно подумать, что случится, если я перестану давать ему морфий. Он называет его своей "едой". Я посмотрел в словаре. У него будет ужасная ломка, отвыкание, знаете ли. Это просто страшно. Он может уничтожить весь мир, я серьезно вам говорю. Так на его камне и написано. Вы только подумайте: он построил этот замок всего за одну ночь, и весь этот лес, и волков. И все за одну-единственную ночь. Мне давно интересно, глушит ли он сигнал телевизора вне этой долины. Даже не хочется думать, что он устроит, если вывести его из себя. Хватит, или еще кусочек грудки?

- Спасибо, хватит, - сказал Джеффри.

Фарбелоу был один из тех людей, которые не могут одновременно и говорить, и что-то делать. В итоге тарелка Джеффри наполнялась понемногу в промежутках между предложениями. Не переставая болтать, старичок положил себе несколько кусочков грудки и пару устриц. А потом начал беспокоиться о том, кто что будет пить.

- Боже ты мой! - воскликнул он, - что бы сказала моя покойная жена, услышав, как я советую Салли выпить вина! Она была оплотом общества трезвенников в Абергавени. Знаете, у меня в Абергавени была маленькая аптека. Потому-то все так и получилось... Как аптекарь, я не могу посоветовать вам пить местную воду, и хотя на столе есть и мед, и эль, мне лично они ударяют в голову почище вина. Надеюсь только, вы постараетесь пить умеренно.

Цыпленок, хоть и холодный, оказался восхитительно вкусным. Джеффри съел все, что лежало у него на тарелке, и все равно остался голодным. Он положил себе добавку - несколько маленьких отбивных с большого подноса, которые, в отличие от водорослей, было очень удобно есть руками. Его нож был острым, как бритва, с рукояткой из кости, отделанной серебром. Тарелка, похоже, была золотая, как и кубок, из которого он пил вкусное и очень сладкое вино. И все это время мистер Фарбелоу говорил без перерыва сперва ссылаясь на загадочного "некто", кто построил эту башню и приготовил пир; потом, когда он несколько раз осушил свой кубок, о своей жизни в Абергавени, и о чудесном путешествии вместе с женой летом 1959 года в Коста Браво. Своего цыпленка он доел очень не скоро. Наконец он отодвинул тарелку, достал с другого конца стола чистую и показал ножом на гигантский торт, выпеченный в виде замка с маленькими кремовыми солдатиками, марширующими по его стенам.

- Если любите сладкое, то можете попробовать кусочек... хотя, никогда не знаешь, что окажется внутри. Или возьмите лесной земляники - она вон в той чаше, за фаршированным павлином. Ах, великолепно! И немного свежих сливок. Сахара тут, разумеется, нет. А теперь вы должны рассказать мне о себе. А то я, похоже, не даю вам даже слова сказать...