Тайник - Павел Гейцман

— Когда начнете работы?

— Немедленно, прямо завтра же. Посплю немного и на рассвете вернусь в Бир-Резене.

— Полагаете, что похитители действительно просто хотят воспользоваться средствами геологической разведки в своих целях?

— Других причин не вижу. Тиссо им нужен только как рычаг.

— Гм… пока все свидетельствует об этом. А что, собственно, ищет ваша экспедиция здесь, на краю пустыни?

С минуту Винтер молчал, пораженный.

— А разве вы не получили по своим каналам подробную информацию о целях нашей экспедиции? — спросил он, наконец, с иронией.

— Да, конечно, но кто мне даст гарантию, что некто из вашей экспедиции попутно не ищет то же самое, что и похитители?

— Вы считаете…

— И такие вещи случаются, мы должны с этим считаться. Что, если похитители просто разузнали о планах доктора Тиссо и теперь пытаются выжать из него все, что он обнаружил? Отсюда и такие короткие сроки. Психология давления. — В темноте инспектор пошевелился и встал. — Спокойной ночи, доктор, не буду больше вас задерживать. Для сна у вас не так уж много времени.

Глава VII

Зеленый листок с райского фигового дерева, изумрудная капля в волнистом океане песка.

Вся грязь и нищета оазиса пропали. С высоты шестисот метров он казался сверкающей драгоценностью. Оазисы прекраснее с высоты, только с высоты можно увидеть в них Чудо. Этим чудом внизу был оазис Доуз.

Волны барханов в вечернем освещении сгладились, стали будто бы ниже. Тени удлинились. Только могила святого южнее оазиса, которая служила исходным ориентиром, резко выделялась на фоне пустыни, как выделяется здесь все, сотворенное руками человека. Два положенных друг на друга куба и конусообразный свод, покоящийся на четырех столбах по углам. Благодаря своей неожиданной форме могильник был виден издалека, он сразу бросался в глаза.

— Когда проявлю снимки, показать вам? — спросил громко, чтобы перекричать шум мотора, геодезист и картограф Франко Борзари, который был специалистом в области аэрофотосъемки. Винтер кивнул в знак согласия:

— Конечно! Как только будут готовы…

Уже четвертый день, регулярно, в пять утра, они вылетали и до вечера прочесывали пустыню. Кроме могильника и нескольких солончаков, лежащих южнее Доуза, камера до сих пор не зафиксировала ничего, достойного внимания. Ничего. Раскаленный, невообразимый, хранящий свою тайну океан песка. Ничего не нарушало его однообразия. Застывшие волны, безумие молчания.

И зеленый осколок рая, который видели они на горизонте, возвращаясь. Сейчас этот рай простирался прямо под ними.

В голове у Войтеха постоянно вертелся один и тот же стих из Корана: «Только на спине животного, принесенного в жертву, можно перейти мост Сират, который тонок, как волос, остер, как меч, и горяч, как пламя над пеклом». Он очутился на мосту Сират, но не на спине животного, принесенного в жертву. Поэтому никогда не сумеет его перейти. Никогда не разглядит среди застывших песчаных волн тайную печать, оставленную рукой человека сорок лет тому назад.

Вдали показалась база Бир-Резене. Пестрое скопление палаток и зеленое пятно в центре. Это пятно означало жизнь. Тысячелетиями из этого источника пили кочевники. Войтех отчетливо видел кругом колеи, оставленные колесами вездеходов, и устремленные в небо персты буровых вышек.

— Завтра продолжим, — сказал он устало, когда вертолет сел на бетонированную площадку и мотор умолк. Только лопасти винта беззвучно вращались.

— Проявлю пленку и после ужина сделаю снимки. После десяти они будут у вас, годится? — спросил Борзари.

Он отрешенно кивнул.

— Спасибо, вы очень любезны. Боюсь только, что мы понапрасну так себя изматываем. Доктор Тиссо, видимо, не представляет себе этого, — добавил он, чтобы показать Борзари, что он и сам не в восторге от требований шефа. Однако письмо из Парижа совершенно недвусмысленно сообщало, что, по договоренности с тунисским правительством необходимо провести аэрофотосъемки новой территории. Зачем — это никого не должно было волновать. Надо было выполнять поставленную задачу.

Мишель Дутарте, геофизик, должен был подключиться к работе позже. Когда это потребуется, предстояло определить Винтеру. До сих пор полученные снимки не давали ни малейшего повода к проведению дополнительных геофизических исследований.

Мост Сират, тонкий, как волос, и острый, как меч, ведет из ниоткуда в никуда и висит в бесконечности.

Воспоминание о встрече с Генрикой давно выветрилось. Мозг его был воспален, точно сожженная солнцем поверхность пустыни. Ночью с закрытыми глазами поднимался он на барханы и спускался в лощины. Тщетно целыми днями изучал он полученные фотографии. Ничего, что говорило бы об искусственном изменении рельефа, он не находил.

— Мсье доктор, — позвал его от палатки технической группы, которая служила им ремонтной мастерской, буровой мастер Боукелика.

Пустота и безлюдье, в каком пребывала база весь рабочий день, кончились. Двери в палатки открыты настежь, геологи смывают пыль и усталость под примитивными душами, изготовленными из прорезиненных и полихлорвиниловых баллонов. Воды в источнике Бир-Резене предостаточно.

С кухни потянуло ароматами Филогеновых деликатесов.

— Только на минуту, доктор, — сказал поспешно Боукелика и развернул карту. Они стояли в проходе между палатками, на виду у всех. Обычный деловой разговор.

— Все еще ничего? — спросил Боукелика, и Винтер отрицательно покачал головой.

— На следующей неделе попробуем применить магнитометр и радиометрию. Но все это бессмысленно и безнадежно. Остается только бросить им в морду кучу этих снимков!

— Спокойно, доктор, сохраняйте спокойствие. Больше вы сделать ничего не можете, а если у них здесь свой человек, то они знают, что работы идут полным ходом. Но сейчас разговор не об этом. Мы проверили Юсуфа Захру, того человека из Тамезрета. В принципе данные совпадают с тем, что он говорил: он действительно владеет небольшим отелем, оборудованным по всем правилам европейского комфорта. Он заключает договоры с бюро, которое устраивает заезды туристов по сахарским оазисам, все номера в его заведении забронированы круглый год.

— Следовательно, все в порядке?

Боукелика неопределенно пожал плечами:

— Кажется, да. Это процветающее предприятие, но нам неясно, зачем его владельцу так настойчиво следить за работой геологов. Ненадежные земельные спекуляции не в его духе. Семь лет он жил в Европе, привез оттуда солидный капитал. По нашим понятиям, он весьма состоятельный человек. В его положении не пристало ездить по пустыне на верблюде, для этого у него должны быть весьма серьезные причины. Не могли бы вы отправиться к нему? Как бы случайно остановиться в его отеле, переночевать там. Надо дать ему возможность еще раз спокойно побеседовать с вами. Может быть, он хочет этого, может, он на что-то решится… — Боукелика пожал плечами. — Мы не знаем тут во всей округе другого человека, который имел бы связи с заграницей и притом еще интересовался вашей разведкой. У нас нет времени ждать, пока он сам что-нибудь надумает. А что, если он на кого-то работает, с кем-то поддерживает связь? Дадим ему возможность проявить себя.