Капитан - Андрей Алексеевич Панченко

— Не взял винтовку?! Ничего себе выкидон! Ты знаешь, как называется боец без винтовки?! — орёт на меня мамлей. Бешенный он какой-то, нервный.

— Боец без винтовки называется командир или капитан корабля! У тебя же тоже винтовки нет! — обличительно ткнул я пальцем в лейтенанта.

На палубах тральщика и плавающей зенитки раздаётся дружный хохот, за разыгравшимся на палубе баржи концертом наблюдали оба экипажа почти в полном составе. Младший лейтенант вздрагивает и оборачивается, я замечаю, как он стремительно краснеет, беззвучно, как рыба, открывая рот. То, что к барже пришвартованы буксиры, он был не в курсе. В это время на палубе баржи появляется заспанный батальонный комиссар, кавказской наружности, мужик в возрасте, явно из мобилизованных.

— Рюмкин, что тут происходит?!

— Товарищ батальонный комиссар, к барже причалили два корабля, и этот боец поднялся на палубу без разрешения! — приободрённый появлением подкрепления младший лейтенант воспрял духом.

— Вы кто такой? — перевёл на меня взгляд комиссар.

— Старший лейтенант Жохов, капитан тральщика Т-66 «Шторм», являюсь начальником группы из двух боевых кораблей Беломорской флотилии, направленных для сопровождения вашего караван! — ответил я, наблюдая как вытягивается лицо младшего лейтенанта — извиняюсь за внешний вид, когда на борт к вам перебирался фуражку сдуло ветром.

— Так с этого надо было начинать! — обрадовался комиссар, и подойдя ко мне полез обниматься — Ты же мой дорогой! Мы же вас ждали как в детстве маму из магазина с мороженым! Вано Горгадзе меня зовут, я тут старший. Чего ругался дорогой с моим лейтенантом? Ты учти, я его в обиду не дам! Мамой клянусь!

— Ну собственно я с ним не ругался, это он меня тут ругал — возразил я этому живчику.

— Это правда, да? — грузин удивлённо повернулся к мамлею — Румкин, ты как с дорогим гостем разговариваешь?! Ты что себе позволяешь?! Э, как так можно, ты почему себя так ведёшь?! Он и по возрасту, и по званию тебя старше! Извини нас дарагой! Он больше не будет! А и правда, как ты к нам на баржу попал?

История вообще интересная вышла, мы подошли к стоящим на якорях двум речным баржам вплотную, а нас даже не окликнул никто! Я приказал швартоваться рядом, но и на палубе никого не было. Тут конечно я ступил, нужно было отправить досмотровую группу, но я полез сам, и вот когда я появился на палубе, из груды брезентовых чехлов вылез сначала один часовой, а потом на его крик сбежались и остальные во главе с младшим лейтенантом. Потом события понеслись вскачь, то ли лейтенант не знает своих бойцов в лицо, или он спросонок был, но ни теряя даже секунды, мамлей принялся строить нерадивого бойца, даже не заметив главное — два до зубов вооруженных боевых корабля. О чем я и сообщил комиссару без зазрения совести, такой косяк требует немедленного фитиля в то место, куда его обычно не вставляют. Мы на войне и сон на посту может стоить жизни всему отряду.

— Дзагхлис швили! Набичвари! — перешёл на родной язык комиссар, надвигаясь на бледного мамлея — кто на посту стоял я тебя спрашиваю! Дай сюда мне этого шакала! Я его лично расстреляю! Забыл, что мы везём, бозишвили?!

— Товарищ батальонный комиссар! На посту стоял боец Куманов! — быстро выпалил мамлей, ткнув пальцем в одного из бойцов.

— Арестовать! — всё же не стал заниматься самоуправством комиссар, почти минуту простояв молча и сверля взглядом бойца. Всё же горячую кровь разум пересилил. Комиссар повернулся ко мне и продолжил — видишь с кем работать приходится, дорогой?! Я им как отец был, а они мне кинжал в спину! Пойдём, чай попьём, поговорим, обсудим всё.

В рубке когда-то самоходной баржи мы сидели с комиссаром уже час, обсуждая наши дальнейшие планы. Мне уже сейчас было ясно, что нам придётся выступить не только в качестве охранения, но и буксировать баржи на всём протяжении оставшегося пути. Катера, что были в караване, ушли на ремонт, у самоходной баржи, на которой мы находились, машина встала навечно, её только менять. Нас они ждали тут уже неделю. Перевозимый груз по моему личному мнению стратегическим никак не являлся, но начальство и комиссар были другого мнения. Баржи были загружены, доставленными из Америки, новыми станками для одного из Ленинградских пороховых заводов.

— Да ты пойми, на реке Свирь финны стоят! — уже в десятый раз тычу я карандашом в карту — мы не сможем там пройти!

— Надо дорогой! А если ночью проскочить? На скорости?

— На какой скорости?! У меня ход четырнадцать узлов всего, а с баржой хрен разгонишься даже до этого! Если ночью идти, то без света, а ни я, ни Игорь не знаем фарватер настолько хорошо, чтобы даже днём по Свери полным ходом идти! Нас если заметят, береговые батареи по запасным частям враз разберут! До Онеги я тебя дотащу, а дальше если от реки финнов не отбросят, то там и оставлю или назад отведу!

— Отбросят финнов наши, ни могут не отбросить! — убежденно говорит Горгадзе — а мы проскочим!

— Дойдём до Онеги, там по обстановке решим! — прекращаю я ненужный спор — туда бы дойти!

— С такими орлами и не дойдём?! Дойдём конечно, у вас не корабли, а морские танки! Пушки, пулемёты, сила то какая! — убеждённо говорит Горгадзе. Мужик весь на позитиве, он уверен в успехе, мне бы его уверенность…

— Два вооруженных буксира без брони у нас, а не танки. У нас даже щитов на орудиях и пулемётах нет! Мы не бронекатера привели. Ладно, чего там спорить, выхода всё равно нет, завтра утром выходим!

Утром мы выходим в сторону Онежского озера, возле которого уже вовсю идут бои. Финны не немцы, но недооценивать их нельзя, бойцы они хоть куда, что показала недавняя зимняя война. У них и орудий хватает, и самолётов тоже, я уверен, что и катера с кораблями у них найдутся, а значит самое трудное у нас впереди, надеюсь и в этот раз удача от меня не отвернётся и мы вернёмся живыми из этого похода.

Глава 12

Прямым попаданием был уничтожен ходовой мостик «Ижорца», все кто там находились погибли сразу. Погиб Малюта, помощник командира, командир БЧ-2, замполит, сигнальщик и еще несколько человек, но орудие и оставшиеся пулемёты вели огонь до конца, а экипаж продолжал борьбу за живучесть. Неуправляемый буксир ткнулся носом во вражеский берег, разворачивая баржу поперёк реки и перекрывая нам путь и обзор. «Шторму» пока везло, прямых попаданий не было, разрывы от снарядов вставали по берегам и в воде, засыпая палубу илом и камнями, заливая ей грязной речной водой, осколки стучали по бортам и надстройке. Как заговорённые, защищённые