Власть молнии - Олег Авраменко

Любовь к традициям…

Карсидар ухмыльнулся. В самом начале Пеменхат выпил из него порядочно крови, когда выяснилось, что из четверых лишь он один собирается отпускать бороду. Ясное дело: Сол просто не был способен на это по молодости лет; Читрадрива не желал заводить бороду, поскольку гандзаки традиционно брились начисто; да и сам Карсидар не мог демаскировать себя таким нелепым образом – борода у него прорастала седыми прядями, как и скрываемые под шляпой с бахромой волосы. А у мастеров залогом успешности похода издревле считалась густая растительность на лице. Поэтому старик сразу же и пристал к гандзаку – мол, перестань бриться, или я выхожу из игры. Они даже чуть не схватились на кулаках, и Карсидару едва удалось их утихомирить. Вот самолюбивая бестия! А ещё требует называть себя почтенным…

Они не ладили и по сей день. Может быть, поэтому Пеменхат предпочитал ехать впереди всех: получалось, он едет и впереди Читрадривы. Кстати, Пеменхат даже пытался настоять на том, чтобы гандзак замыкал отряд, только это было чистейшим безумием, потому как должен был кто-то охранять их и с тыла. Вот так и повелось: первым всегда ехал старик, смахивающий на купца средней руки, за ним следовал Читрадрива, в седло к которому забирался мальчишка (так решено было сделать, чтобы не заботиться о лишней лошади), а позади всех скакал Карсидар, восседавший на Ристо с важностью истинного дворянина.

Такой же порядок они соблюдали и теперь, разве что Сол ехал не с Читрадривой, а рядом с ним на спине коня, навьюченного тюками драгоценной ткани. Мальчишку совсем не отпугивали «тёмные делишки» Читрадривы, даже как раз наоборот. Всё-то ему было интересно, всё-то ему в диковинку. И как гандзак откалывает всякие поразительные эффектные штуки – в особенности. Ах, дитя, дитя!..

Впрочем, кто знает, хорошо это на самом деле или плохо, думал Карсидар, поглядывая на Сола и Читрадриву, ехавших, естественно, в середине каравана. Мальчик, как всегда, без умолку тараторил, гандзак молча внимал ему, изредка кивая. С одной стороны, старик любит Сола. Так может, глядя на мальчишку, и он станет мягче относиться к Читрадриве? С другой стороны, именно Солу каким-то чудом удалось уговорить Читрадриву сменить одежду гандзака на обычный дорожный костюм странствующего наёмника, и вот теперь они даже смогли заняться привычным делом – а именно, сопровождением следовавших в южном направлении караванов с грузами. Деньги у организовавшего поход Карсидара были. После пожара Пеменхат раскопал находившийся в лесу неподалёку от сгоревшего трактира тайник и внёс в поход свою лепту. Однако деньги в дальней дороге никогда лишними не бывают, и отчего не заработать их, в буквальном смысле не сворачивая с пути к намеченной цели?! Кроме того, слившись с караваном, подозрительно разномастная группа – «купец», «искатель приключений» с мальчишкой в седле и «дворянин» – не привлекала к себе излишнего внимания.

Да уж, не бывает худа без добра. Правда, несмотря на смену костюма, Читрадрива не пожелал обучаться заодно обычным приёмам рукопашного боя. Но Карсидар подозревал, что гандзак при желании может управиться с каким угодно отрядом обычных бойцов, только, памятуя реакцию экс-трактирщика, не спешит показывать своё искусство на людях. И правильно. Нечего раскрываться перед другими, Карсидар со стариком и без колдуна неплохо охранял грузы нанимателей…

– Эй, мастер!

К нему приближался довольный начальник каравана.

– Мы только что пересекли границу Орфетанского края. Теперь мы пребываем во владениях моего господина князя Люжтенского, – он налегал на «п», как и все южане.

Карсидар привстал на стременах и крикнул:

– Почтенный Пем! Сол! Дрив!

(Опять же, во избежание дополнительных расспросов, было решено называть Читрадриву на людях этим сокращённым именем).

Они обернулись. Карсидар потряс сцепленными над головой руками, что должно было означать радость по поводу пересечения границы. Ещё бы, за южными пределами Орфетанского края вряд ли найдутся охотники за головами мастера Карсидара и старины Пеменхата. Отныне можно вздохнуть посвободнее.

Читрадрива склонился к Солу и что-то сказал ему. Мальчишка аж подпрыгнул в седле и завопил. Впервые в жизни он попал в новую страну! Кто из его сверстников мог мечтать о таком? И мог ли он сам мечтать об этом всего лишь месяц назад, бегая из кухни в зал трактира, в комнаты для гостей и обратно? А почтенный Пеменхат легоньким подёргиванием уздечки заставил мула взвиться на дыбы, после чего ещё громче завопил:

– Но хоть мы не доживаем до седин,

И нет у нас ни земли, ни дома,

Хоть нас забыли

Родные.

Пусть за нашими головами охотятся,

Но самые счастливые из всех

На белом свете —

Мы!

– Твой спутник в самом деле не похож на несчастного человека, – заметил начальник каравана, утирая пот с лица.

С виду он был славный малый, только время от времени в глубине его глаз мелькала то ли какая-то хитринка, то ли чуть похуже – некоторая неискренность. Читрадрива однажды мельком заметил Карсидару: «Поосторожней с ним». Впрочем, тот и сам не собирался откровенничать сверх меры. К чему? Они с Пеменхатом – два наёмника, к ним прилагаются ещё два попутчика; хочешь – бери с собой, пользуйся услугами, не хочешь – никто тебе не навязывается.

– А чего ему быть несчастным? – Карсидар передёрнул плечами. – У него есть всё необходимое для полного счастья.

– Ну да, ну да, – забормотал начальник каравана. – Он и об этом… кгм-м-м… пел. Каждый день вот слушаю… Хотя, надо сказать, с виду он не очень-то похож на человека своего… твоего сословия.

Он вопросительно уставился на Карсидара, как бы спрашивая, к какому именно сословию следует отнести почтенного Пеменхата: почтенных ли купцов или непочтенных бродяг с большой дороги.

– Видишь ли, Квейд. (Так звали начальника каравана). Мой приятель – натура довольно своеобразная. Как и все мы, в некотором роде. Меня вот некоторые принимают за благородного, хоть я настоящий простолюдин. Но ежели Пеменхат желает, чтобы к нему обращались с прибавлением титула «почтенный», я настоятельно рекомендую тебе делать это.

– Почтенный, почтенный. Кгм-м-м… М-да-а-а… – Квейд бросил мимолётный взгляд на Пеменхата. – Странно видеть почтенного человека, который так ловко стреляет из арбалета с обеих рук.

Да уж, что было, то было! Хорошо ещё, что Карсидар не продемонстрировал тогда ни своих способностей в этом деле, ни рукавный арбалет собственного изобретения. Тут, ближе к югу, слухи о Ральярге должны иметь более выраженную форму.

– А что, стреляя он промахнулся? – спросил Карсидар с притворным удивлением, точно речь шла о совершенно незнакомом ему человеке.