Беспутный и желанный (Клятва верности) - Ширл Хенке

– Я знаю, что это ты, Ребекка. Я вижу отсюда, как старушка Бетти Мэй щиплет траву под обрывом.

Его насмешливый тон привел ее в ярость. Невозможный человек! Зачем только пересеклись их пути?

– Я пришла поговорить на серьезную тему, Рори. А не резвиться, как Афродита в морской пене!

– Но сперва ты решила насмотреться на меня вдоволь? – Его явно забавляла сложившаяся ситуация.

Ее подмывало резко оборвать его насмешки, но ведь он сказал чистую правду. От стыда Ребекка готова была провалиться под землю. Наверное, это раскрасневшиеся щеки выдали ее присутствие, а не кобыла Бетти Мэй, пасущаяся вдалеке.

Ребекка с трудом перевела дух и произнесла:

– Я отвернусь, пока ты не выйдешь из воды и не примешь благопристойный вид. Нам надо поговорить!

– Тебе придется чертовски долго ждать, моя милая. Я никогда не отличался благопристойностью и не обрету ее до конца дней своих. Кстати, сестра Франциска Роза, да и моя мама в детстве, уверяли меня в этом неоднократно.

Она отвернулась и на всякий случай еще и зажмурилась, когда он встал на камень во весь рост перед тем, как нырнуть. Она услышала всплеск, потом мощные удары его рук по воде. Ребекка улавливала любой малейший звук – и то, как он ступил на берег, как громко дышит, как шуршит грубая ткань одежды, натягиваемой на мокрое тело. Смутные, весьма эротические видения возникли у нее в воображении, но она тут же отогнала их прочь, стараясь сосредоточиться на более насущных проблемах.

Рори тронул ее за плечо, и она вздрогнула, словно ее обожгло это прикосновение. Рори повернул ее к себе, и она, сама не заметив как, очутилась в его объятиях.

Вода капала с его длинных волос, стекала по его телу. От него пахло речной свежестью и еще чем-то резким, незнакомым, но заманчивым. На его ресницах тоже сверкали капли, и Рори смотрел на нее, словно сквозь линзы.

– Я не поверил своим глазам, когда увидел тебя здесь в такую рань. Что тебя взволновало, Ребекка?

Все заранее заготовленные слова вылетели у нее из головы. Она сжимала свои запястья, чтобы успокоить дрожь в руках, а он уже склонился над ней, щекотал ее брови и виски губами и намеревался поцеловать ее трепещущий рот.

Ребекка успела вымолвить, заикаясь:

– Амос Уэллс.

Рори напрягся, откинул голову и внимательно посмотрел на нее. На его лице появилось озабоченное выражение.

– Что сделал Уэллс?

– После вчерашнего… я знала, что он рассердится на меня… из-за корзинки с ленчем, но когда ты уплатил за мою корзинку так много… его вроде бы выставили дураком… об этом все говорят в городе. Я только вернулась домой, а мама уже все знала.

– Разумеется, вся эта свора сплетников наперегонки помчалась доносить ей о происшествии в парке, – произнес он мрачно. – И я догадываюсь, что они наплели про тебя и про меня… Пусть я не так богат, как Уэллс, но я приду к твоему отцу и…

– Нет! Дело как раз в том, что ты не Амос Уэллс… Он способен лишить папу прихода, а мужа Леа – работы. Я доставила ему неприятности, я и должна загладить свою вину.

– Я не желаю, чтобы ты унижалась перед подобным мерзавцем. Ни один мужчина, будь в нем хоть капля гордости, не стал бы шантажировать женщину, угрожая ее семье. А если б родители любили тебя по-настоящему, то не позволили бы тебе принести себя в жертву.

В нем клокотал такой гнев, что, не рассчитав силы, он больно сжал ее руки. Ребекка поморщилась и издала тихий стон.

– Прости меня, дорогая. – Он гладил ее кожу, охваченный и нежностью, и жалостью к этой слабой, во многом несчастной по его вине девочке.

– Ты ничего не понял, Рори! – убеждала она его. – Ни отец, ни Генри ни о чем меня не просили. Мой папа вообще не догадывается, что Амос нам угрожает.

Ребекка рассказала Рори о том, что прочла между строк в тщательно взвешенном послании Амоса. Зная необузданный нрав ирландца, она предприняла отчаянную попытку уговорить его не вмешиваться и позволить ей самой все уладить.

– Я сверну ему шею голыми руками! – Ирландский акцент у Рори проявился очень явственно. Это означало, что он взвинчен до предела.

– Я так боюсь, что ты все погубишь. Если ты выступишь против него, месть Амоса нашей семье будет еще страшнее, а тебя… тебя просто убьют, Рори.

Она сжала его окаменевшее лицо, его стиснутые челюсти нежными ладонями и умоляюще смотрела ему в глаза.

– Пожалуйста, прошу тебя. Побудь в стороне, пока я не утихомирю его проклятую гордость. Я попрошу прощения, я уговорю его… А когда сплетни утихнут, он сам поймет, что я ему не пара, и отстанет. Если же ты сейчас придешь свататься, родители будут в гневе на нас с тобой, а Амос сочтет, что ему дали отставку из-за тебя. И тогда я не знаю, чем все кончится…

– Мое самолюбие стоит не дешевле, чем гонор мистера Амоса, – произнес Рори, понемногу отступая под отчаянным натиском Ребекки.

Все-таки ее благоразумие побеждало его темперамент.

– Но учти, я не буду ждать долго, – добавил он. Эта фраза уже напоминала раскаты удаляющейся грозы.

Она облегченно вздохнула.

– А какой срок ты мне даешь? – смогла она даже пошутить.

– В разумных пределах…

– А что, по-твоему, значат «разумные пределы»?

Ее пальцы легонько пробежались по его четко очерченным скулам, по мужественному подбородку. Он поймал их и расцеловал кончик каждого пальца, как поступал уже дважды при их встречах. Почему-то это оказывало на нее гипнотическое влияние. Когда Рори зубами слегка прикусил ее большой палец и погладил его языком, радостная дрожь мгновенно пробежала по ее телу от макушки до пят.

– Ты когда-нибудь купалась на рассвете, Ребекка? – уклонился он от ответа на заданный вопрос.

– Рори, ты обещал мне ждать и не вмешиваться.

– Я не буду вторгаться в обитель твоего папаши и приставать на улице к почтенному мистеру Уэллсу. Я обещал не вмешиваться, но ждать обещал лишь в разумных пределах… А что такое «разумные пределы», Ребекка? Мы с тобой здесь вдвоем… никого вокруг. Может быть, мы уже дошли до предела? Не пора ли нам его переступить…

Рори продолжал покрывать ее пальчики поцелуями, и ее дрожь не унималась.

– Поплывем вместе, Ребекка.

– Я не могу. Я не умею плавать.

С самого начала она знала, что было безумием приходить сюда.

– Я тебя научу, – пообещал он и на руках понес ее из тени ольховой листвы на ослепительный солнечный свет.

6.

– Ты моя! Я люблю тебя! Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Скажи «да»! – твердил Рори, прижимая ее легкое беспомощное тело к своей груди.

Ребекка с трудом вырвала у него обещание дать ей возможность самой избавиться от Амоса Уэллса, но зато он теперь требовал подтверждения, что она безраздельно принадлежит только ему.