Башмаки на флагах. Том 1. Бригитт - Борис Вячеславович Конофальский

— И кто это говорит? — неожиданно для всех захрипел Игнасио Роха.

Он стоял руки в боки, широко расставив ногу и деревяшку. Чёрная борода вперёд, взгляд недобрый. Не дождавшись ответа, он продолжает:

— Вы там были, добрые господа?

— Мы там не были, — ответил фон Эдель опять вежливо, видно, хотел смягчить тон беседы. — Но уважаемые люди, что присутствовали там, говорят, что поединок был нечестный.

— Ваш Шоуберг не хотел драться и хотел уехать, и кавалер обещал вашему Шоубергу, что если он поедет прочь, то он выстрелит ему в спину, — вот и вся нечестность. А в остальном они дрались, как положено мужчинам, — заявил Роха.

— Прекрасно, — вдруг заявил фон Эдель. — Всё это нужно будет вам, кавалер, рассказать на дворянском собрании, что собралось у графа в замке Мелендорф.

— И когда же? — Волков опять изображает удивление.

— Завтра, вас ждут в замке завтра, — сказал посланник графа.

— Завтра? — ещё больше удивился кавалер.

— Завтра, завтра, — настойчиво повторил фон Хугген. — И прошу вас, господин Эшбахт, не пренебрегать желанием благородного собрания видеть вас.

— Я бы и не осмелился, — произнёс Волков с почтительностью, — но видно вы, господа, о том не знаете, что я уже многие дни веду войну с грубыми соседями своими. И у меня, к сожалению, нет никакой возможности покинуть владения свои.

— Даже на один день? — не верил фон Хугген.

— Даже на один час, — отвечал кавалер. — Добрый мой господин, поверьте, по всем границам держу людей и жду вторжения в пределы мои во всякий возможный час.

— Так вы не поедете в дворянское собрание? — радостно и зло спросил фон Хугген. — Пренебрегаете волей всех благородных людей графства?

— Ни в коей мере, наоборот, прошу быть всё собрание ко мне, чтобы раз и навсегда разъяснить дело о поединке и положить конец всем разговорам.

— Это возмутительно, — сказал фон Хугген, — не было ещё такого в нашей земле, что подозреваемый в нечестности отказывался быть в собрании.

— Я просто не могу покинуть свои пределы на радость горцам, пока их лагерь стоит в миле от реки, — твёрдо сказал кавалер. — Но если господам будет угодно, завтра в полдень я могу быть на границе своих владений и владений графа.

— Мы передадим это благородному собранию и лично его сиятельству, — заверил фон Эдель разочарованно и безо всякого участия в голосе, а только из вежливости.

А фон Хугген и вовсе только фыркнул, словно и думать о таком исходе визита ему было смешно.

— Надеюсь, я найду понимание благородного собрания и самого графа, — ответил Волков, вставая и давая понять, что разговор закончен.

Приезжие господа с каменными лицами кланялись молча, не думали они, что кто-то их осмелится не послушать, ведь они говорили от лица собрания всех благородных землевладельцев графства, включая самого графа. Господа офицеры тоже им кланялись и тоже молчали, только кавалер и госпожа Ланге желали приезжим доброй дороги.

Как они вышли и провожавший их кавалер вернулся в залу, так Брюнхвальд спросил у него:

— Может, стоило вам явиться на их приглашение?

— Нет, мне писали, чтобы я не ездил в замок, там меня собираются схватить и выдать курфюрсту, — ответил Волков.

— О! — удивился Брюнхвальд. — Каковы хитрецы. Неужто это граф всё затеял?

— Не знаю, думаю, что не он, — спокойно отвечал Волков.

— Ну и что мы будем делать? — спросил Роха.

— Да, — согласился с ним Карл Брюнхвальд. — Что мы предпримем, кавалер?

Волков не знал, что и ответить, он уселся в кресло, вздохнул и взял стакан с вином, но ему понравилось то, что его офицеры думали о его неприятностях, как о своих. Они ждали его ответа, но он только смог сказать:

— Не знаю я, что делать. Подумаю пока.

— А что же здесь знать? — неожиданно для всех произнесла госпожа Ланге, которая так и не уходила из залы, хоть ей тут и не место было.

Все удивлённо посмотрели на красивую женщину. Кто она такая, чтобы говорить? По статусу ей бы молчать, она даже не госпожа Эшбахта. Но взгляды мужчин ничуть Бригитт не смутили, и она, как ни в чём ни бывало, продолжала:

— Возьмите, господин мой, солдатиков, сколько немало будет, да езжайте завтра на то место, что указали господам. И ждите господ сеньоров и господина графа.

— Они не приедут, — Волков был недоволен таким вызывающим поведением Бригитт, поэтому говорил строго, чтобы женщина замолчала.

Но и это Бригитт не остановило, дерзкая женщина продолжала:

— И пусть не приедут, а вы будьте, как условлено. До полудня пробудете там, а потом пошлёте гонца в замок. Дескать: «Отчего же вы, господа, не приехали, я вас ждал».

И неожиданно для кавалера Роха произнёс:

— Госпожа права. Съездим, ноги у солдат не отвалятся. А то пьянствуют какой день.

«Да, не отвалятся, верно, но даже за такую малую работу всё равно платить солдатам придётся, хоть малость серебра, да заплати, и платить, Роха, придётся не тебе», — думал Волков, при этом находя, что Бригитт, хоть и дерзка была, но отчасти была и права.

Он некоторое время молчал, глядя на стакан свой неотрывно, и с ним молчали все, кто был в зале, понимая, что не просто так он молчит.

Наконец он произнёс:

— Да, господа, следует нам завтра поутру быть на въезде в мои пределы. Возьмите по три десятка людей, из тех, что потрезвее будут, чтобы завтра на заре готовы были идти.

— Это верное решение, кавалер, — сказал Брюнхвальд. — Мы там будем, а уж они пусть сами решают, ехать к вам или нет.

Нет, Волков был на такое не согласен. Не сами господа сеньоры должны решать, не сами. И когда господа офицеры вышли, он звал к себе Максимилиана:

— Езжайте к графине.

— Письмо отвезти?

— Нет, бумаге не доверю, на словах скажете, — он чуть подумал. — Скажите, что нужно мне, чтобы граф и господа из дворянского собрания завтра были на моей границе, чтобы не я к ним ехал, а они ко мне. Если не поедут господа, просите её уговорить мужа, хоть один пусть приедет. Да, именно. Скажите ей, что пусть даже один приедет, но будет там. Скажите ей, что хоть за бороду пусть его тащит, но чтоб был.

Максимилиан всё понимал, он по тону кавалера видел, что дело серьёзное. Он кивал головой, запоминая каждое слово.

— Я всё сделаю, — обещал юноша, когда Волков закончил.

— Да, кстати, Брунхильде нелегко в доме мужа, поговорите с ней, она, думаю, будет рада старому знакомцу. Скажите ей, что каждый день молюсь за неё и плод её жду, как ничего