Гучок - Валентин Гноевой

Они перекусили отвоёванными у леммингов продуктами, сели на велосипеды и поехали. Местность была заболоченная, и передвигаться по ней было тяжело. Озёра кишели беззаботной и никем не пуганой рыбой. Игорёк всё никак не мог успокоиться по этому поводу и при каждом удобном случае доставал котелок, наливал в него из пластиковой бутылки компот и вылавливал несколько рыбин.

По пути им часто встречалась старая брошенная людьми строительная техника и ржавеющие грузовики. Возле встречавшихся по дороге нефтяных вышек расплывались огромные маслянисто-чёрные озёра.

– А в этих цёлных азёлах тозе лыба есть? – поинтересовался Игорёк.

– Рыбы в них нет, – рассмеялся суслик. – Это нефть. Люди научились доставать её из земли и разливать по тундре. А ту, которая не разлилась, они качают куда-то по трубам и делают из неё недвижимость, машины и всякие побрякушки для своих самок.

– А сто такое нидвизимость? – снова спросил Игорёк.

– Это такие стильные норы для людей. В модном и престижном районе.

Они продолжали двигаться, встречая то тут, то там полузарытые кучи всякого мусора.

– Почему здесь так много мусора? – удивился Гучок.

– В тундре мусор не растёт, – ответил суслик. – Его сюда люди привозят.

– А им лазве некуда ево выбласить? – удивился Игорёк.

– Вот сюда они его и выбрасывают, – горько усмехнулся суслик. – Там, где люди, там и мусор. Даже, если его закопать в яму, через несколько зим он снова будет наверху. Его вечная мерзлота выдавливает. А перегнить мусор не успевает, потому что лето короткое и тепла мало. Так что, тундра потихоньку превращается в холодильник для хранения мусора.

Мальчики молча переваривали услышанное.

– А кто такая вечная мерзлота? – снова заговорил Гучок.

– Она похожа на огромный камень и живёт в земле. Летом поглубже, а зимой поднимается повыше. И выталкивает зарытый в землю мусор. А обратно он уже не опускается.

Пока они шли, стало холоднее. Начал дуть северный ветер, небо нахмурилось и закрылось сердитыми серыми тучами. Вдруг пошёл снег.

– Это снег! – закричали хором мальчики.

– Вы разве снега никогда не видели? – удивился суслик.

– Так, ведь, сейчас лето! – недоумевали ребята.

– А вы, что, в солярий шли? Это тундра. Такое здесь частенько бывает.

Они спрятались от снега и ветра под большим, нависшим над землёй валуном. Гучок стал вытряхивать из рюкзака теплые вещи. Вместе с вещами из рюкзака неожиданно вывалилась знакомая троица: Бардак, Шиворот Навыворот и Задом Наперёд.

– Вот так новости! – проговорил ошеломлённый Гучок. – А вы что здесь делаете?

– Мы всегда с тобой, – обнадёживающе заявил Бардак, выглядывая из-под шапки.

– Как же мы оставим нашего друга, – высунулся из тёплых штанов Шиворот Навыворот и полез обниматься с растерявшимся Гучком.

Игорёк с подозрением смотрел на эту неожиданную встречу и стал вытряхивать свой рюкзак. Оттуда выпали точно такие же другие человечки, самым невероятным образом похожие на первых.

– И у миня такой зе иглавой набол, – проговорил он, глядя на друга.

Под валуном стало невообразимо шумно и тесно. Обе троицы бросились обниматься друг с другом, как старинные закадычные друзья, не видевшиеся лет триста. Гучок и Игорёк недоумённо переглядывались.

– Мы за дровами, – сказали они и вылезли наружу.

– Ты их знаешь? – первым спросил Гучок.

– Спласиваес! – пыхнул Игорёк. – Семь килагламов лазломаных иглусек, пять лазбитых талелок и тли цяски! А есё восемь цясов стояния в углу. Есё бы не помнить! Хатя… с ними было весело!

– Что за крендели? – вынырнув из-под валуна, поинтересовался суслик.

– Друзья детства, – ёжась, ответил Гучок.

– А чего их по-двое?

– Похоже, у каждого мальчика есть свои бардаки, шивороты и наперёды, – рассудил Гучок. – Ума не приложу, что с ними делать? Они нам тут нужны, как ёжику расчёска.

– Это мы, палуцяеца, тасили этих пасазиров на себе от самава дома?! – осенило Игорька.

– Ну, да! – подтвердил Гучок. – Только дальше я их тащить не хочу!

– Я тозе! Их нада дамóй атплавить!

– А дома они нам зачем?

– Пазалуй, нéзацем, – немного подумав, согласился Игорёк. – Тада их нада атплавить куда-нибудь!

– Я знаю такое местечко, – отозвался суслик. – Могу организовать.

Снег точно так же неожиданно закончился, как и начался. Снова засветило солнце. Спрятавшись за камнем, мальчики наблюдали, как суслик привёл к валуну шестерых гусей и, что-то им шепнув, подполз к мальчикам. Гуси, по очереди нырнув под валун, подхватили всех шестерых человечков и взлетели. Человечки вопили что-то вроде «Положь, где взял!», но гуси ничего не могли им ответить, потому что клювы у них были заняты. Очень скоро они вместе со своими пассажирами превратились в маленькие точки на горизонте.

– Гусиный экспресс! – провожая их взглядом, сообщил суслик голосом из рекламного ролика. – Вы хотите куда-нибудь? Тогда нам по пути!

– Здóлово ты плидумал! – похвалил суслика Игорёк. – А мозна тоцьно так зе с гусями атплавить куда-нибудь маё сепелявливание?

Суслик внимательно посмотрел на мальчика.

– Пожалуй, только вместе с тобой.

– Ла-а-дно, – протянул Игорёк. – Будим искать лагапеда. Ани тут у вас слуцяйно не водятца?

– Не-е. Здесь только геологопеды водятся.

Одевшись, они погрузили вещи на велосипеды и поехали дальше на север по припорошенной снегом тундре. Но по мокрой траве и земле теперь ехать стало намного тяжелей.

– А тут зимой очень холодно бывает? – кряхтя, спросил Гучок.

– «Очень холодно» – это тепло сказано! Земля промерзает так, что норку не выроешь. Даже летом только до вечной мерзлоты можно дорыть, а дальше – камень. Поэтому звери стараются рыть себе недвижимость летом. Или там, где земля промерзает меньше. Наши норы переходят по наследству. Им по нескольку сотен лет. Иногда это целые подземные города.

– Я бы на тваём месте папласил бы у Деда Малоса какой-нибудь более плестизный лайон для нидвизимости, – устало выдохнув, сказал Игорёк.

Суслик замолчал. Его мордочка приняла серьёзный и решительный вид.

– Никто из нас не выбирает место своего рождения и родителей, – произнёс он. – И Дед Мороз здесь вряд ли чем-то поможет. Если я родился здесь, значит, мне нужно побороть все трудности, которые есть в тундре. Значит, мне нужно победить и волка, и сову, пройти через голод и холод и стать сильнее всех трудностей. И, если я испугаюсь, буду плакать и звать маму, это ещё не страшно. Самое плохое, что можно сделать, это отказаться от этих испытаний.

Он снова замолчал, явно что-то обдумывая.

– Можно выпрашивать у Деда Мороза всякие крутые районы для жизни и бегать с места на место. Но всюду будут те же проблемы и трудности. В конце концов, ты поймешь, что всю жизнь бегаешь от себя, а не от трудностей. Вот, только, тогда уже не будет времени их преодолевать. Ты поймешь, что потерял шанс стать сильным!

Мальчики ехали молча, словно оглушённые такой речью своего нового друга. Они не поняли, а, скорее, почувствовали, что он хотел сказать. Ведь, их поход это тоже большое испытание! Они тоже каждый день борются за себя, а не отказываются от борьбы. И с каждым днём они приближаются к цели, которую поставили перед собой. Значит, они ещё могут стать сильными! Из этих размышлений их вырвал скрипучий голос суслика.

– И, ко всему прочему, мне этот район нравится! – заявил он. – Иногда, конечно, многовато надокучливых эмигрантов из Леммингии, но, зато, здесь вообще нет организованной ядовитости.

– Какой ещё организованной ядовитости? – не понял Гучок.

– В тундре нет змей и других ядовитых тварей, – объяснил зверёк. – А ещё нет ядовитых растений. Всё, что есть, можно есть! Если оно, конечно, вкусное.

Некоторое время Игорёк внимательно изучал всё, что растёт под ногами. Настолько внимательно, что не заметил перед собой камень и, стукнувшись об него колесом, загремел с велосипеда на землю, укрытую мягким мхом. Перед его носом оказалось какое-то растение. Он оторвал его листик и пожевал.

– Витамин цэ, – сообщил он попутчикам. – Нада налвать есё.

Они остановились на привал. Мальчики стали рвать вокруг разные растения, мыть их в ближайшем озерце и пробовать их на вкус. Несколько растений они вырвали с корнем. Оказалось, что под землей у некоторых растений есть клубни.

– Ха! На калтоску пахозе! – обрадовался Игорёк, надкусив один из них. – Скока лет, скока зим! Вецелом свалим или испицём.