Ядерные материалы - Андрей Алексеевич Молчанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С этого момента пути их разошлись: Крохин развелся с женой, переехал в другой район и более об Игоре ничего не слышал.
Собственно, в той прошлой жизни связывало их немногое: соседство по дому, гаражному кооперативу — и общая пламенная любовь к проживающей неподалеку известной актрисе — Марине Осиповой. С актрисой — в смысле постели — у Крохина выгорело, а у Игоря, благоговейно трепетавшего перед небожительницей, дело далее лобзаний нежной ручки не пошло, а дальнейшему развитию отношений воспрепятствовала тюрьма и зона.
Ныне же, как без труда уяснял Крохин, бывший сосед, никогда законопослущанием не отличавшийся, прочно внедрился в криминальный мир, заняв в нем достаточно высокую позицию, судя по внешним приметам его одежды, дорогим часам, перстню с внушительным бриллиантом — и явному подобострастию окружающих его братков-здоровячков.
Покончив с завтраком, они поднялись в двухкомнатный номер Игоря, по сравнению с которым собственные апартаменты, до сей минуты восхищавшие Крохина, показались ему вопиюще убогими и предназначенными для откровенных плебеев.
Уселись за столик и, попивая баночное пиво, ввезенное сюда, на территорию эмирата Шарджа, где властвовал «сухой закон», из «Дьюти-фри» Шереметьева, предались разговорам о нынешнем и былом.
— В доме-то нашем бываешь? — спрашивал Крохин.
— Частенько… Родители же там… Навещаю. Да, кстати… А как Марина, не в курсе?
— Откуда? Вроде нигде не снимается, постарела звезда, угасла…
— Звезда? — Игорь хмыкнул. — Скорее метеорит…
— Как выяснилось, — подтвердил Крохин. — Но мы тогда еще молодые были, не понимали, что одни актрисы радуют интеллект, а другие — глаз. Но что о прошлом? Скажи, если не секрет, чего тебя-то в Эмираты занесло? На разборки приехал? Судя по окружению и вообще…
— Честно? — Игорь потер затылок. — Есть такое дело… Но и отдохнуть заодно хочу… Продлить себе лето, обмануть хоть ненадолго зиму предстоящую длинную, искупаться в теплой водичке… На Канарах уже в море если и полезешь, то на твердости характера, на Сейшелы и всякие Мальдивы — угоришь, пока долетишь, а Эмираты — под боком… Как относишься к тому, чтобы вечерком погулять? Тут один тип к нам подсел — ну, ты его видел… Говорит, есть в Дубае очень даже веселые места, напрашивался в экскурсоводы… Вася, по-моему…
— Угу, — кивнул Крохин. — Вася. Ты с ним осторожнее, он в здешней тусовке к ментам пристроился, змееныш, с них свои сребреники получает. Думаешь, почему он здесь отирается, в Шардже, в «Холидей Инн», а не в Дубае? Потому что в Дубае основной контингент — челнок, а это народ конкретный, он халяву сразу сечет и посылает, и разговоры пустые ему тоже ни к чему, времени в обрез, надо каргу закупить, в мешок упаковать и срочно домой — заниматься реализацией. А тут Вася скользкий как уж: давайте в ресторан, давайте по бабам, вообще потрем за жизнь… А чего тереть, когда задница не то что мокрая от беготни, а аж дымится? Приглашал он тебя в ресторан?
— Ну.
— За твой же счет.
— Да не жалко…
— Вот именно. Не жалко. Потому он здесь и пасется. Отель солидный, клиент соответственный, расслабленный, отдыхает здесь клиент. Причем клиент с положением, как правило, с историей, а значит, и с информацией… Вот его Вася цепляет и разрабатывает — такая вроде у ментов терминология… А после отчетик арабам, они очень даже иностранцами интересуются, особенно респектабельными. — Запнувшись, Крохин выразительно посмотрел на потолок. Затем включил телевизор.
По местному каналу транслировали передачу о роли и правах женщины в исламской семье. В диалогес обширной аудиторией зрителей участвовали властительные шейхи.
— Да тут демократия… — удивился Игорь.
— Ну такая, — покривился Крохин. — В рамках корана и шариата далеко не разбежишься.
— А в чем отличие?
— Корана от шариата? Ну это вроде Уголовного кодекса и комментариев к нему.
Игорь криво усмехнулся: данное сравнение было ему близко его профессии и натуре. Спросил Крохина:
— И какие у тебя перспективы? Вообще — чем и как живешь?
Не приукрашивая ситуации, тот поведал о злоключениях, предстоящей работе и скором своем отъезде.
— Во какие жизнь дает кренделя, — сокрушенно вздохнул Игорь. — А ведь раньше ты для меня просто столпом общества был, белой костью. Да и Марина та же…
— Кому теперь нужны мои стихи и ее кино, — сказал Крохин, устало махнув рукой. — На тот паровоз, куда пересела страна, нам билеты в багажный вагон достались… Кстати, — переменил он тему. — У меня тут кошмарное горе… Был один партнер, я ему продукты посылал. Парень платил исправно, я ему поверил, свои деньги вкладывать начал… Ну и вложил! Четырнадцать штук!
— Кинули? — равнодушно спросил Игорь.
— Да не то чтобы кинули… Звоню Надежде — общей знакомой нашей, а она мне сообщает: посадили парня. То ли за драку с ментами, то ли за оружие…
— Ну а фирма-то осталась?
— Вот именно! Но я чего боюсь? Приду туда, а меня пошлют… Скажут: мы с тобой дел не имели. А с кем ты лично их имел, с тем и разбирайся…
— Ситуация стандартная, — прокомментировал Игорь. — И не смертельная, не переживай. Дай мне все данные, я сегодня же… — Запнулся: звонил телефон. Он снял трубку. Сказал удивленно: — Тебя…
— Мистер Крохин? — услышался голос портье. — С вами хотят говорить из города. — Щелчок — ив трубке послышался голос араба:
— Владимир? Не могли бы быть через час у меня? Срочный вопрос…
— Выезжаю немедленно, — покорно ответил он. И, положив трубку, обратился к Игорю: — Видишь, как дело поставлено? Все под прицелом. А потому хотя и не знаю я никаких твоих дел, но совет дам: осторожнее… С дисциплиной тут сурово. Это, конечно, не Иран и не Саудовская Аравия, где, появись на публике в шортах и в футболке — сразу тюряга и палки, но и не какой-нибудь Бангкок или Париж. С одной стороны, удобство — гуляй где хочешь, но насчет того, чтобы как хочешь…
— То есть по башке на улице не получишь? — уточнил Игорь.
— Ну, если и получишь, — ответил Крохин, — знай: это — однозначный привет из СССР! От его и только его представителей.
— Кое-кому в ближайшее время это и грозит, — загадочно произнес Игорь.
— Ну, я поехал, — сказал Крохин. — Зов босса. Если хочешь, встретимся ближе к вечеру.
— Хочу. В девять часов в моем номере, устроит? И — рванем в город.
— Только без твоих утюгов. Это можно?
