Разведчики-нелегалы СССР и России - Николай Шварёв

В субботу, во время обеда, у нас состоялся закрытый разговор. Никаких неожиданных помех не возникло. Стекло в нижнем углу окна за день до этого было вынуто. В последний момент оставалось лишь выломать железную перегородку. Обстановка вокруг была спокойная. Кругом тихо. Это были самые тихие часы за истекшую неделю.

Блэйк зашёл попрощаться с де Куром. Он пожелал ему удачи. В оставшееся время принял душ. В окно Блэйк увидел, что пошёл дождь. Скоро начнётся смеркаться и видимость ухудшится. Всё шло как нельзя лучше.

Не торопясь Блэйк выпил чай и почитал газету. Было 6.15.

Вот как описывает Блэйк дальнейшее развитие событий.

«Из камеры моего друга я по рации вызвал Шона. Тот вскоре отозвался: он уже на месте, по ту сторону тюремной стены.

— Всё в порядке? — спросил я.

— Да, — последовал ответ.

— Мы уже можем выламывать перегородку?

— Да, действуйте.

Филипп, с нетерпением ждавший рядом со мной, тут же ушёл. Спустя три минуты он вернулся.

— Что-то случилось? — спросил я. — Ты очень быстро вернулся.

— Нет, всё отлично, можешь идти.

Перегородка так проржавела, что одного рывка оказалось достаточно, чтобы она вылетела. Я опять вызвал Шона, и он тут же откликнулся.

— Перегородка сломана, ты готов?

— Что, уже? Можешь идти, я готов, — послышался голос Шона.

Я спрятал рацию под свитер, мой друг пожелал мне удачи, мы обменялись рукопожатием, и я пошёл к стене. Оказавшись внизу, я вызвал по рации Шона. Он немедленно ответил.

— Я снаружи и жду лестницу, — доложил я.

— Подожди минутку, у меня некие затруднения, — ответил Шон.

Некоторое время я подождал. Вдруг вновь громко раздался голос Шона:

— Извини, произошла ошибка. Сейчас я всё улажу.

— Пожалуйста, поторопись, — в отчаянии прокричал я, — у нас не остаётся времени.

— Ещё минутку, — ответил Шон и снова наступила тишина.

Я напряженно ждал, готовый броситься к стене, как только через неё перелетит верёвочная лестница. Примерно через пять минут, показавшиеся мне вечностью, Шон опять вышел на связь. На этот раз голос его звучал твёрдо и уверенно.

— Будь готов!

Тут же в свете лампы я увидел, как лестница перелетела через стену. Я, низко пригнувшись, бросился к стене, вцепился в лестницу и полез вверх. По лестнице я перелез через стену и прыгнул вниз. Упал неудачно и почувствовал боль в голове и руке. На мгновение потерял сознание, но Шон схватил меня и затащил в машину. Сам сел за руль, и машина рванула с места. Сразу мы свернули на пустынную улицу. Ещё несколько поворотов, и машина остановилась. Вошли в дом. Мы с Шоном перетянулись и пожали друг другу руки. «Получилось! Получилось!» — почти одновременно воскликнули мы. Пока всё шло хорошо.

Шон пошёл отогнать машину. Я умылся и переоделся в приготовленную мне одежду. После того, как я тщательно промыл рану на голове, стало ясно, что она поверхностная. Я посмотрел на беспокоившее меня левое запястье. Рука была изогнута под каким-то страшным углом и начала опухать. Видимо запястье все-таки было повреждено.

Шон вернулся в 9.00. Он позвонил Майклу и Пэту и сообщил им радостное известие. Они ликовали. Шон принёс бутылку бренди, и мы выпили и начали смотреть выпуск новостей. «Чрезвычайное положение в западном Лондоне», — объявил диктор, и на экране появилось моё бородатое лицо. Дальше пошёл комментарий о том, как был обнаружен мой побег из тюрьмы Уормвуд-Скрабс.

В тот вечер мы засиделись далеко за полночь. Наконец мы лепта спать, однако ночь прошла беспокойно. Шон всё бормотал: «Господи, получилось!» — и ворочался. У меня же болела голова и рука, и я был слишком возбуждён, чтобы уснуть.

Когда я проснулся утром, моё запястье распухло и страшно болело. После завтрака Шон отправился покупать газеты. Через полчаса он вернулся и сообщил, что собирается навестить Майкла и попросить его разыскать врача. Около полудня Шон возвратился с новостью, что друзья бросились искать врача. В семь часов вечера к Блэйку прибыл Майкл с врачом. Доктор сделал все необходимое и наложил гипс.

Ещё до ухода врача появился Пэт со своей женой. Они захватили с собой выпить, и, теперь, Когда мы были вместе, состоялось нечто вроде праздничного вечера.

Через два дня Блэйка переправили на другую квартиру. Но поскольку в данной квартире был душевнобольной человек, Блэйку подыскали более надёжную квартиру.

Помимо не покидавшего друзей чувства опасности, ощущение ненадёжного прибежища, постоянную тревогу вызывал Шон. Склонность к выпивке была частью его натуры, а Блэйк, естественно, не имел возможности заметить это в тюрьме. По складу характера Шон был рубаха-парень, и его друзья содрогались при одной мысли о том, что он мог выболтать случайным посетителям бара, — ведь помимо своей неосторожности Шон буквально горел желанием крикнуть всем и каждому, что не кто-нибудь, а именно он вытащил Джорджа Блэйка из тюрьмы.

Вскоре друзья стали обсуждать самый трудный этап операции: как вывезти Блэйка с Шоном из Англии и куда именно. Вариантов было много, в том числе и пластическая операция Блэйка. Но после долгих раздумий друзьям пришла идея спрятать его в багажнике автофургона и самим вывезти в безопасную страну. Этот план давал больше шансов на успех, и Блэйк сразу же принял его. Друзья приобрели дормобил (туристский вариант легкового автомобиля в виде фургона), в котором соорудили спальное место в кухонном шкафу (тайник).

Возник вопрос, в какую страну ехать: Египет, Югославия, Швеция, Швейцария, ГДР… В сложившейся обстановке, хотя раньше никогда такой вариант не рассматривался, Блэйк предложил лучший выход из всех: ехать в Советский Союз. И Шон поедет с ним. Поначалу Шон отвергал предложение Блэйка. Но после долгих обсуждений всех вариантов Шон дал согласие поехать с Блэйком в Советский Союз и переждать, пока не утихнет шум и не угаснет интерес к этому делу. Но как переправить Шона в СССР? Пэт предложил переклеить фотографию Шона на его паспорт. Примерно через неделю после благополучного прибытия в Восточный Берлин Блэйка Шон доберётся поездом до Парижа, а оттуда — самолётом до Западного Берлина. А там по своему британскому паспорту он перейдёт в Восточный Берлин через КПП «Чарли», обратится к часовому КПП советского военного городка в Карлсхорсте. О его пропуске договорится Блэйк с руководством Представительства КГБ при МГБ ГДР.

Когда переоборудование фургона было готово, можно было начинать путешествие. День был назначен —17 декабря. Друзья заказали билеты из Дувра в Остенде, и 17 декабря Майкл с семьёй заехал за Блэйком.

«Выехали мы, — пишет Блэйк, — после ужина. Сначала в тайнике мне было удобно, но потом стало не хватать воздуха. В пути мы остановились. Я вышел на свежий воздух — красота! Мне стало очень хорошо. И после короткой передышки я снова был готов вернуться в свой «тайник».

Вскоре мы достигли Дувра, эде сильно перенервничали при таможенном досмотре. Всё обошлось хорошо и мы въехали на паром. Через некоторое время мы прибыли в Остенде. Таможенный контроль мы прошли без проблем и поехали в хорошем настроении.

Издали я увидел огни восточно-германского КПП, недалеко от Берлина. Наше путешествие подходило к концу.

Я должен был выйти, а Майкл с женой и детьми поехали в Западный Берлин, а затем в Англию. Начали прощаться. «Спасибо за всё, что вы для меня сделали. Мы ещё отпразднуем это с шампанским. Верю, такой день настанет», — сказал я. Они пожелали мне удачи, и мы вновь обменялись рукопожатиями. После того, как габаритные огни скрылись, я отправился на КПП. Я вышел из темноты в слепящий свет прожекторов и подошёл к пограничнику ГДР, стоявшему у опущенного шлагбаума.

Начальник пограничного поста ГДР помог мне связаться с советскими друзьями. Из Карлсхорста прибыли три товарища. Один из них спросил, что я собственно хочу. Я ему объяснил, кто я такой, и просил помочь мне поговорить с советскими товарищами из Карлсхорста. Но так как это был воскресный день, мне пришлось ждать до утра следующего дня. Ночью я хорошо поспал. После завтрака дверь комнаты распахнулась. На пороге, глядя на меня, стояли трое мужчин. В одном из них я сразу узнал Василия (В. А. Дождалёв — Н. Ш.), молодого человека, с которым у нас было немало приятных прогулок по лондонским предместьям. Увидев меня, он радостно воскликнул: «Это он! Это он!» — и бросился обнимать меня. В машине по дороге в Берлин он объяснил, что это чисто случайное совпадение, что он оказался в Берлине. Василий, уже в чине генерала, был начальником отдела советской разведки и приехал в Берлин на служебное совещание. Он уже на следующий день собирался улетать, как вдруг среди ночи ему позвонил шеф КГБ в Берлине, знавший о нашей совместной работе в Лондоне, и сказал, что на восточно-германском КПП рядом с берлинским автобаном объявился человек, именующий себя Джорджем Блэйком. Не мог бы Василий съездить туда и провести опознание?