Сон. Почему мы спим и как нам это лучше всего удается - Питер Шпорк

Результаты, полученные Вером, хорошо согласуются с тем, что сомнологи давно уже считают примерной суточной потребностью че­ловека в сне — 8 ч. Если 100 лет назад люди и проводили в постели

9 ч, можно предположить, что большинство спало все равно только 8 из них.

Но было бы большой ошибкой, от которой непременно нужно пре­достеречь читателя, пытаться заставить себя спать ровно 8 часов. Для кого-то это может оказаться мало, а для других — слишком много. Пот­ребность в сне у каждого конкретного человека своя. «Если мы здоровы и ничто не мешает нам спать столько, сколько хочется, организм авто­матически возьмет необходимое количество сна», — говорит директор неврологического отделения в университетской клинике Цюриха, сомнолог Клаудио Басетти. Наше дело — обеспечить подходящие условия. Потребность в сне отчасти обусловлена генетически, и к тому же зави­сит от множества других факторов. Любые цифры в диапазоне от 5 до 10ч считаются нормальными.

Поэтому те, кто спит долго, не должны этого стесняться, а тем более позволять называть себя лентяями. Точно так же людям, которые не мо­гут долго оставаться в постели, не стоит обращать внимания на упреки в неугомонности или чрезмерном карьеризме. Со своей индивидуальной потребностью в сне человек ничего поделать не может.

Однако те, кто утверждает, что нормально высыпается меньше чем за 5 ч или что уже долгое время практически совсем не спит, как прави­ло, ошибаются. Знаменитые малоспящие, такие как Наполеон, который якобы довольствовался четырьмя часами, или изобретатель электри­ческой лампочки Томас Эдисон, стремившийся вообще обойтись без сна, обманывали самих себя. Наполеон, судя по всему, страдал рас­стройством сна и поэтому нередко засыпал днем. Эдисон, говорят, тоже часто и много спал в дневные часы.

Сомнологи постоянно приглашают в лабораторию сна людей, ут­верждающих, что они почти не спят. При этом с поразительной регуляр­ностью выясняется, что ночью пациенты прекрасно засыпают, а иногда спят глубоким сном несколько часов подряд. Но сами они упорно ут­верждают обратное, и это неудивительно: в полусне мы теряем чувство времени. Время бодрствования кажется нам невероятно долгим, а часы, проведенные во сне, напротив, пролетают незаметно. Периоды сна про­должительностью менее 20 мин человек в принципе не регистрирует. Интересно, что люди, которые спят плохо, как правило, недооценивают продолжительность своего сна, а обладатели здорового сна обычно со­общают совершенно правильные данные о том, сколько они спят.

В специальной литературе встречается только три надежно засви­детельствованных случая крайне короткого сна: двое мужчин, которым хватало менее трех часов сна в сутки, и мисс М., 70-летняя бывшая мед­сестра из Лондона, которая действительно спала за ночь всего один час. Случаи, когда люди регулярно спят очень долго, более десяти часов, встречаются намного чаще, но тоже составляют крайне малый процент от общего количества.

О малоспящих и долгоспящих

Тот факт, что за нашу потребность в сне действительно отвечают опре­деленные гены, получаемые в наследство от родителей, доказал в 2005 г. сомнолог из Цюриха Ханс-Петер Ландольт. Люди с особым видом фер­мента, который медленнее обычного расщепляет вызывающий усталость гормон аденозин, спали заметно глубже, чем другие испытуемые. Лан­дольт объясняет причину этого явления: «Предполагается, что в организ­ме таких людей из-за замедленного расщепления аденозина образуется его повышенная концентрация». Удивительно, однако, что очень заметно увеличивается продолжительность глубокого сна: «Мы обнаружили, что у группы людей с соответствующим вариантом гена на 8 ч сна приходит­ся на полчаса больше глубокого сна».

Вполне возможно, что наряду с этим существует множество дру­гих генов, которые разными путями определяют индивидуальную глубину и продолжительность сна, говорит Ландольт. Неудивитель­но, что общая потребность в сне у людей — как и у плодовой мушки дрозофилы — статистически представляет собой гауссовское рас­пределение: большинству людей требуется 8 ч сна, очень многим — 7 или 9 ч, почти никому — менее 6 или более 10 ч.

Даниэль Эшбах из рабочей группы Томаса Вера уже много лет ищет систематические отличия между малоспящими и долгоспящими. Он специально изучает регуляцию сна у людей, которые спят в сутки менее 6 часов, и сравнивает результаты с данными тех испытуемых, которые нуждаются более чем в 9 ч сна. Он обнаружил, что малоспящие дольше бодрствуют до наступления сильной усталости. Чтобы уснуть, им тре­буется более настоятельная потребность в сне. Причем «совы» и «жа­воронки» в этом отношении не различаются, поскольку значение имеет лишь общая продолжительность бодрствования.

Чтобы оценить потребность испытуемых в сне, Эшбах и его коллеги придумали следующую уловку: они воспользовались тем обстоятельс­твом, что в так называемой ЭЭГ бодрствования также проскальзывают волны сна, причем тем чаще, чем сильнее потребность в сне. Поэтому исследователи снимали ЭЭГ у малоспящих и долгоспящих в состоянии бодрствования и наблюдали за количеством медленных волн. В резуль­тате выяснилось, что малоспящие ощущали сильную усталость лишь тогда, когда частота медленных волн в их мозге была уже очень вы­сокой. У долгоспящих подобный рисунок ЭЭГ наблюдается лишь в тех случаях, когда им искусственно не дают уснуть. В нормальных условиях они засыпают уже при значительно меньшем проценте медленных волн в электрической активности мозга.

«Малоспящие легче переносят высокую потребность в сне, чем дол­госпящие», — резюмирует Эшбах. Почему это так, остается неясным. Причин здесь много, причем преимущественную роль играет наследс­твенность, а также приобретенные за долгое время привычки.

Этот эффект легко описать посредством модели регуляции сна Бор­бели. Если повысить значение потребности в сне, при которой вирту­альный субъект засыпает, гомеостатическая компонента S начинает колебаться на значительно более высоком уровне, что приводит к со­кращению общей необходимой продолжительности сна.

В эту картину хорошо вписывается тот факт, что люди, обходящи­еся меньшим количеством сна, засыпают легче, причем независимо от времени суток: внутренняя потребность в сне у них всегда относитель­но высока и при этом не вызывает субъективного ощущения усталости. Если они решают уснуть и целенаправленно расслабляются, понижая внутреннее возбуждение, их мозгу сравнительно легко перевести пере­ключатель в положение «сон».

Однако у некоторых людей хронобиологическая компонента так­же играет роль в определении необходимого количества сна. В 2003 г. Эшбах обнаружил, что у людей, которые спят особенно долго, как пра­вило, с замедлением идут внутренние часы: «Регулятор циркадного ритма программирует долгоспящих на более длинную биологическую ночь, чем малоспящих».

Поэтому очень вероятно, что нарушения внутренних ритмов играют роль в широко известных крайних колебаниях времени сна у людей с маниакально-депрессивным психозом. В депрессивной фазе потреб­ность в сне сильно повышена от того, что внутренние часы отстают от реальных суток, предполагает Эшбах. В маниакальные периоды все на­оборот: необычно малая продолжительность сна лучше всего объясня­ется тем, что биологические часы сильно спешат.

Меньше спать и дольше жить?

Независимо от того, какова индивидуально необходимая продолжи­тельность сна, человек, которому не удается проспать нужное число часов подряд, должен спать несколько раз в сутки, например, находить время для послеобеденного сна. Подопытные Томаса Вера в Бетесде, которые теоретически могли спать по 14 ч, вскоре разделили свой сон продолжительностью около 8 ч на два этапа: после отбоя они, как пра­вило, еще некоторое время бодрствовали, а затем спали два раза по четыре часа. Промежуток между двумя периодами сна составлял также около четырех часов. В это время ночного бодрствования испытуемые находились в своеобразном сумеречном состоянии, напоминающем полусон или легкую дремоту. Днем эти люди, которые, наверное, впер­вые с детских лет не испытывали дефицита сна, ощущали свое сознание «кристально-ясным».

Представители некоторых примитивных народов и сейчас спят по­добным образом. Но в нашем индустриализованном мире такой режим сна трудноосуществим. Большая часть человечества спит сейчас в лю­бом случае меньше, чем нужно по мнению сомнологов: население за­падных стран в среднем не получает восьмичасового суточного сна. В зависимости от страны среднее значение составляет 7-7,5 ч.

Однако, как ни странно, этот небольшой социально обусловленный дефицит сна, возможно, имеет положительную сторону. Новейшие эпидемиологические данные позволяют заключить, что в долгосрочной перспективе может будет даже полезно спать чуть меньше, чем требует природа. Еще удивительнее тот факт, что слишком долгий сон, возмож­но, вреден.