Утка, утка, Уолли - Гейб Роттер

— Вы меня уже спрашивали, и я вам ответил. Я работаю помощником в офисе.

Склейдж тихо фыркнул себе в усы.

— Слушай, хватит держать меня за идиота. У меня нюх на неправду, а твоя байка про офис — это такая херня… Что ты делаешь на самом деле? Кого ты пытаешься прикрыть?

— Я никого не пытаюсь прикрыть! Вы спросили, я вам ответил…

— Хорошо, хорошо, — оборвал он меня, видимо, не желая выслушивать очередную порцию «такой херни». — А в чем заключается твоя работа помощника в офисе?

— Что? — спросил я, чтобы потянуть время. Мне надо было собраться с мыслями и припомнить свою «легенду», которую я сочинил уже очень давно. Как раз на случай чего-то подобного.

— Ты меня слышал, Москович. Что… конкретно… ты… делаешь? В офисе. В качестве офисного помощника. В чем заключаются твои обязанности?

— Ну… э… самые разные обязанности. Я… делаю копии документов. Отвечаю на телефонные звонки. Таскаю сотрудникам кофе. Раздаю флаеры… развешиваю афиши… рекламные плакаты. Это важная составляющая раскрутки. Ну, вы понимаете… афиши, рекламные листовки, плакаты. Анонсы новых альбомов рэпа… ну, которые выходят…

— Да? А кто выдает тебе эти плакаты? Как вообще все происходит?

— С плакатами? — тупо переспросил я.

— Да, с плакатами.

— Ну…

— Кто выдает тебе эти плакаты? Назови мне фамилию.

— Кто выдает? Да, по-разному бывает. То один, то другой. Кто-нибудь из начальства.

— Понятно.

— Ага. Я беру пачку плакатов, выхожу с ними на улицу и начинаю развешивать в разных местах…

— И сколько обычно берешь за раз?

— Плакатов?

— Плакатов.

— Ну, штук пятьсот. Где-то так. Когда чуть больше, когда чуть меньше.

— Пятьсот плакатов? Неслабо так!

— Да. Но их надо развесить по всему городу. Так что пятьсот, в общем, как раз и хватает.

Склейдж зарулил на темную стоянку, расположенную за заброшенным допотопным торговым центром. Остановил машину, заглушил двигатель. Кроме нас на стоянке не было ни души. Склейдж повернулся ко мне.

— А какие еще есть обязанности у офисного помощника?

— Да вроде бы никаких.

— Ты уверен?

— Да, сэр.

— Забавно. Ладно, Москович, давай уже начистоту. Я кое-что о тебе знаю.

Я молчал.

Ждал, что будет дальше.

— Да, Москович. Я знаю, чем ты занимаешься на самом деле. И я мог бы тебе помочь. Да, Уолли. Но это — твой последний шанс. Я не шучу. У тебя есть последний шанс. Если тебе нужна помощь, Я ТЕБЕ ПОМОГУ. Я серьезно. В чем бы ты там ни увяз, мы тебя вытащим. Так что решайся, Москович. И прямо сейчас. Потому что другого шанса не будет. Если ты что-то не договариваешь, если ты врешь для того, чтобы кого-то прикрыть, самое время сказать мне правду. Повторяю, это твой последний шанс. Сам ты не справишься, а мы тебя вытащим. Но ты должен сказать мне правду. Всю правду.

Я на секунду задумался. Но лишь на секунду. Я ему не доверял. Это было похоже на партию в покер. Если я слишком долго промедлю с ответом, тем самым я покажу Склейджу свои карты.

Я посмотрел ему прямо в глаза. Вернее, прямо в затемненные линзы «хамелеонов».

— Так я и сказал вам всю правду, сэр. И мне больше нечего добавить.

Мы смотрели друг другу в глаза, наверное, секунд пять. Склейдж явно пытался меня «прочитать», но я уже понял, что этот раунд остался за мной. Если бы на месте Склейджа сидела его востроглазая напарница, у меня бы не было никаких шансов. То есть вообще никаких. Она бы увидела меня насквозь и раскусила в момент. Она — да. А Склейдж — нет. Его усы растянулись в улыбке.

— Ну, ладно, приятель.

Он открыл свою дверцу и вышел из машины. У меня все внутри оборвалось. Что он сейчас собирается делать?! Он обошел машину, открыл мою дверцу и вытащил меня наружу.

— Пойдем. — Он потащил меня к задней двери одного из заброшенных магазинов.

— Куда мы идем? — спросил я, обмирая от ужаса.

Он не ответил. Подвел меня к массивной стальной двери и постучался. Явно каким-то условным стуком.

— КТО ТАМ? — спросил низкий приглушенный голос с той стороны.

— Поросенок Наф-Наф, — ответил детектив Склейдж. Дверь открылась.

В комнате было темно. Большое окно во всю стену, когда-то бывшее витриной, теперь было заклеено коричневой бумагой. Свет уличных фонарей пробивался лишь по краям плотных бумажных листов. Я не видел, кто открыл дверь: глаза еще не привыкли к темноте. Детектив Склейдж подтолкнул меня вперед. Я растерянно огляделся, хотя там было совсем ничего не видно. У двери, через которую мы вошли, маячили два силуэта, едва различимые в темноте. Два мужика устрашающих габаритов.

— Мистер Москович, — донесся из темноты очень знакомый голос. Я принялся озираться по сторонам, пытаясь определить направление, откуда именно он звучит. Слева от меня включилась настольная лампа. Лампа стояла на резном столике антикварного вида. За столом сидел Авраам Лайонз по прозвищу Денди. Я не знал, что и думать. Детектив Склейдж привез меня к Лайонзу?! Что происходит?!

— Кажется, я вас просил сидеть тихо и не высовываться, — сказал Лайонз своим глубоким раскатистым голосом. Голосом, который сразу давал понять, что его обладатель — человек серьезный. Я украдкой осмотрелся. Кроме стола и кресла, в котором сидел Лайонз, в комнате не было никакой мебели. Голый цементный пол. Стены и потолок в паутине электрических проводов в грязно-розовой оплетке. Со стен свисают куски пыльной полиэтиленовой пленки. Пол усыпан опилками и погнутыми гвоздями. Лайонз выжидающе смотрел на меня. А я не знал, что сказать. Я растерянно посмотрел на Лайонза, потом перевел взгляд на Склейджа, потом — опять на Лайонза. — Все в порядке, мистер Москович. Детектив Склейдж… э… старый друг нашей компании. И как он справился, детектив Склейдж?

— Малыш держался отлично, мистер Лайонз. Я не смог вытянуть из него ни слова, — чуть ли не с гордостью проговорил детектив и похлопал меня по спине. — И уж поверьте мне на слово, я очень старался его расколоть.

Стало быть, Склейдж работал на Лайонза, и допрос с пристрастием в машине был проверкой на верность фирме. Склейдж действительно очень старался меня расколоть, но я молчал рыбой об лед, не обмолвился ни единым словом насчет того, что я делаю в «Godz-Ша» на самом деле, и таким образом «с честью прошел испытание». Меня раздирали самые противоречивые чувства. Я гордился собой, и при этом чувствовал себя оскорбленным, и еще мне было любопытно — да, любопытство было извращенное, даже какое-то патологическое, — и тем не менее меня действительно занимал этот вопрос: а что было бы, если бы я сказал Склейджу правду?..

— Вы меня п-проверяли? — спросил я Лайонза.

Он посмотрел на меня, и мне показалось, что уголки его губ дрогнули в слабом подобии улыбки.

— Вас это обидело, мистер Москович?

— Н-нет, сэр. Вовсе нет, — быстро ответил я.

— Я надеялся, что вы именно так и скажете. И я в вас не ошибся, мистер Москович. Ведь вы понимаете всю серьезность сложившейся ситуации, да? И понимаете, почему это важно: проверить сотрудников на верность фирме?

— Д-да, сэр. Я все понимаю. Конечно.

— И радуйтесь, что вы прошли испытание. А теперь я повторю свой вопрос: кажется, я вас просил сидеть тихо и НЕ ОТСВЕЧИВАТЬ? — сказал Лайонз, перебирая какие-то бумаги, лежавшие перед ним на столе. «Интересно, — подумал я, — какое такое делопроизводство ведется в этом своеобразном офисе? И почему меня привезли сюда, а не в центральный офис на студии?» Я очень надеялся, что верный ответ: «Потому что Лайонз не хочет, чтобы детектив Склейдж появлялся на студии», — а не: «Потому что этим двум громилам у двери нужно какое-то тихое место, где можно было бы размозжить мою голову о стену и не испортить при этом обои».

Я не знал, что ответить Лайонзу. В конце концов, я бы действительно не «отсвечивал» и сидел бы себе потихонечку дома, если бы не совершенно безумные события последних нескольких дней. Мне вдруг вспомнились слова Джерри. Он был уверен, что похищение Доктора Шварцмана организовал Лайонз. Я сам так не думал, но ведь я мог ошибаться. Всякое в жизни бывает… Я решил, что, наверное, надо рассказать Лайонзу обо всем, что случилось. Как говорится, вреда не будет. Если он действительно приложил руку к похищению Доктора, может быть, я сумею это понять по его реакции. Как бы там ни было, рассказать все-таки стоит. Обо всем, что случилось. Включая и то, о чем я пытался ему сказать во время нашего последнего разговора: что Дизи знает правду обо мне и Орал-Би.

— Я так и делал, сэр. Ну, то есть пытался…

— Но?..

— Но за последние два-три дня случилось несколько странных событий, которые никак от меня не зависели.

— Расскажите подробнее, мистер Москович. Каких именно событий? — спросил Лайонз. Я очень надеялся, что он еще не утомился со мной беседовать. Потому что мне надо было ему рассказать о многом. И разговор предстоял долгий.