Резервные возможности человека - Татьяна Березина

Феномен сохранения «целостности психического Я» наблюдался и в рамках классической экзистенциальной психологии; Л.Бинсвангер описал его, как «узкий миро-проект», построенный вокруг потребности человека в целостности. Как и в наших экспериментах потребность в психологической целостности пациенты выражали по аналогии с целостностью телесной. Л.Бинсвангер описывает переживания своей пациентки: «Любое разрушение целого – разрыв, пролом, разделение – вызывало высокую тревогу. Однажды она почувствовала дурноту, когда отвалился каблук ее туфли. Сепарация от матери также побудила тревогу, поскольку разрушила непрерывность отношений. Держаться за мать значило держаться за мир; ее потеря означала падение в устрашающую бездну Ничто» [по 31, с 270].

Испытуемые, легко взаимодействующие между собой, испытывали совсем другие чувства и к эксперименту вообще, и к участникам взаимодействия. Прежде всего – им нравилось взаимодействовать, более того, они считали, что таким образом они общаются на глубоком сущностном уровне (общение душ), проникают в иное измерение реальности (мне интересно, что там дальше), развивают новые способности и возможности своего Я, участвуют в увлекательном научном исследовании и т. д. Их переживание, которое мы определили как дивергентное, – архетип Братства; оно не менее глубинно, чем требование «целостности Я» – это желание Братства, желание ощутить себя не единственным в мире. Подобные чувства могут быть очень и очень сильными. Согласно исследованию М.И. Воловиковой и А.В.Шустова, «именно преодоление на некоторое время отчужденности, вообще свойственной человеку (или даже иллюзии такого преодоления) и оставляет самый глубокий след в душе подростка, почувствовавшего на некоторое время, что он не один» [11, с.253].

Согласно нашему предположению, такое взаимодействие происходит на уровне экзистенциального чувствования, в качестве одной из дивергентных характеристик которого можно считать тенденцию включать Других в свою психическую реальность. Индивидуум, открытый Миру чувствующих Других, способен воспроизводить их Я внутри своей психики достаточно близко к оригиналу (реалистичные ожидания отношений от других приводят к совпадению фантазий), или же, возможно, он и на самом деле открывается для восприятия исходящих от них переживаний.

В наших опытах по изучению трансперсональных взаимодействий участвовало около 120 человек. Следует отметить, что явно конвергентную или явно дивергентную направленность чувствования демонстрировали около 10–15 % испытуемых. Основное большинство не испытывало ни особо отрицательных эмоций к эксперименту, ни положительных; по требованию экспериментатора они воображали взаимодействующих с ними других, без такового требования – пустой пейзаж; в парных экспериментах у них иногда встречались единичные совпадения, иногда не встречались.

Внутренняя речь и чувствование

Эмпирическая часть второго нашего исследования более подробно представлена в [6], где было выделено шесть форм внутренней речи, которые можно объединить в три основные группы: монологичная речь, различные формы диалога (разговор с другим, рассказ другому и т. д.) и формы сложного диалога (представление себя глазами Другого, рассказывающего об этом кому-то Третьему). Рассмотрим подробнее переживания человека, выражающиеся в его мыслях при монологе, диалоге и сложном диалоге.

Монолог. Психологические состояния, связанные с доминированием во внутренней речи местоимения Я (монологичное мышление) являются самыми распространенными и связаны с самовыражением Эго [7]. Размышляющий субъект сосредоточен «на себе любимом»: увеличен объем «хвальбы самого себя», снижено количество самокритичных предложений [6]; размышления относятся преимущественно к настоящему времени [7].

Конвергентное чувствование. В контексте нашего исследования, очевидно, наиболее сходящейся формой чувствования (конвергентной) являются эмоции, сопровождающие монолог, поскольку все мысли индивидуума сводятся к его собственной персоне. Возможно, такое чувствование описано З.Фрейдом как своеобразная форма нарциссизма, при котором индивид в принципе не способен полюбить кого бы то ни было, кроме самого себя, поскольку не способен ни к идентификации с Другим (конструированию его психологических свойств и особенностей внутри своей психики) [30], не способен он также и к эмпатии, т. е. вхождению во внутренний мир другого человека. Выхода за пределы Я здесь не происходит.

Диалог. Все формы внутренней речи, в которых употребляется местоимение Ты (по отношению к Другому или самому Себе), можно считать в большей или меньшей степени диалогами. По данным нашего исследования [6], употребление в речи местоимения Ты тесно связано с общим уровнем рефлексии человека, развитием внутреннего диалога и степенью его самокритичности: при этом значительная часть нашей мысленной критики проходит через местоимение Ты или оно подразумевается; индивидуумы, не употребляющие местоимение Ты часто вообще «не критикуют себя мысленно» [6]. Большинство исследователей [1, 9, 18] также полагают, что мышление в форме диалога более сложное и оно развивается с возрастом из простого монологичного мышления и свойственно для интеллектуальных и творческих форм активности. По содержанию внутренние диалоги различны, но одна из частых форм – это спор.

Диалог связывают с чувством эмпатии [29]. Эмпатия, по К. Роджеру предполагает эмпатическое приятие личности Другого, чувствительность к «меняющимся переживаниям другого – к страху, или к гневу, или растроганности, или стеснению, одним словом, ко всему, что испытывает он или она» [23, с 149]. И, наконец, «в психологическом контексте любовь является вершиной диалога» [29, с. 136]). Однако в описании в описании эмпатии у гуманистических психологом всегда чувствуется огромное Но …. Эмпатия – прекрасна, но … до некоторых пределов. Во всех без исключения эмпатичных теориях и практиках (в т. ч. в отношениях реальной любви – теория «парадокса страсти») всегда существует большое «Но», которое можно назвать страхом перед превращением эмпатии в идентификацию или задачей удержания развивающейся эмпатии в некоторых пределах.

К.Роджерс добивается этого вводя состояние «как будто»: «как будто становишься этим другим», как будто «ошущаешь радость или боль другого, как он их ощущает», «но обязательно должен оставаться оттенок „как будто“» [23]. Если это предлагаемое К.Роджерсом «как будто» убрать, и на самом деле стать на мгновение другим, то произойдет страшное, один из собеседников может потерять индивидуальность или, еще страшнее, стать объектом манипуляций другого. В диалогичной терапии для сохранения индивидуальности взаимодействующих предлагается сохранять «равновесие двух противоположных установок: эмпатического слушания и в то же время – вненаходимости… Вненаходимость помогает консультанту не поддаваться стремлениям собеседника „втянуть“ в свое состояние, добиться признания правильности своих мнений, так или иначе, манипулировать им» [29, с. 142].

Противоречие диалогичных чувств ведет к противоречию в отношениях. А.В.Суворов описал «два несовместимых, но сосуществующих в образе жизни одних и тех же людей типов или механизмов человеческих отношений: человечность по отношению к себе за счет бесчеловечности по отношению к другому, или человечность по отношению к другому за счет бесчеловечности по отношению к себе» [27, с.28]

Противоречивость чувств при диалоге связана с тем, что человек словно разрывается между двумя противоположными тенденциями, желанием близости (открыться перед Другим, принять его) и страхом (страхом, что Другой воспользуется твоей доверчивостью и будет манипулировать тобой). Легко заметить, что в страхе перед возможной манипуляцией Другого присутствует в замаскированном виде все то же чувство «сохранения психологической целостности», здесь человек уже готов «рискнуть своей целостностью» и попробовать принять Другого, но желает сохранить контроль над этим процессом, или предоставить Другому только оговоренное пространство своей личности. Если же Другой выходит заданное пространство, человек рассматривает это как психологическую агрессию против себя (манипулирование мною).

Сложный диалог. Выходом за пределы замкнутого круга отношений «Я – Другой» становится сложный диалог (хотя на самом деле у человека есть только один выход, который ведет за пределы – это выход за пределы самого себя). Для этой формы внутренней речи характерно представление Себя глазами Другого человека, при этом всегда, хотя бы на периферии сознания, присутствует Третий. Или Другой рассказывает Третьему о размышляющем индивиде или обращает к Третьему мысленный рассказ, или просто представляется диалог Другого и Третьего о Себе. От диалога эти формы отличались, прежде всего тем, что реплики «за себя» были сведены к минимуму, зато обильно была представлена внутренняя речь (мысли) и Другого и Третьего. Сложный диалог часто бывает связан с будущим временем, с открытостью во взаимодействии с Миром, с ощущением себя активным творческим человеком, способным изменить ситуацию и окружающий мир своими умом и волей [7]. По содержанию сложный диалог часто является фантазиями.