Джон Р.У. Стотт Великий Спорщик - Джон Стотт

То же самое можно сказать и о Вечере Господней. То, что произошло в горнице накануне распятия, вовсе не было театром одного актера и одиннадцати зрителей. Апостолы тоже принимали участие в происходившем; они не просто смотрели. А в чем заключалась их роль? Лишь в том, чтобы принимать все, что давал им Христос. Он преломил хлеб — они его ели. Он взял чащу — они отпили из Нее. Таким образом, в хлебе и вине Иисус оставил церкви вечный символ Своей жертвенной смерти. Однако когда мы едим и пьем, в наших действиях содержится еще один немеркнущий символ — наглядная демонстрация того, что такое спасительная вера. Хлебопреломление ярко являет нам великие слова Иисуса, уже процитированные выше: «Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную» (Ин. 6:54).

Позвольте еще раз повторить, что хотя таинства и делают спасение наглядным, они, тем не менее, автоматически его не обеспечивают. Августин называл их «verba visibilia», то есть «видимыми словами», а Хукер — «знамениями, к которым добавлены обетования». Так что мы принимаем очищение и дар Святого Духа не простым внешним актом погружения в воду; и от Христа распятого мы вкушаем, не просто принимая хлеб и вино во время причащения. Все это происходит верой в Божьи обетования, символически выраженные в таинствах; верой, характер которой, по Божьему замыслу, проявляется в том, как смиренно и доверчиво мы вкушаем Его дары. Но нельзя путать символы таинств с теми обетованиями, которые они обозначают. Можно принять символ, не приняв при этом обетования, — или принять обетование, не принимая при этом символа. Посмотрите, например, что говорится о крещении в Вестминстерском исповедании: «Хотя пренебрежение этим установлением или презрение к нему есть великий грех, однако благодать и спасение не соединены с ним настолько неразрывно, чтобы человек не мог возродиться или спастись без крещения; — или чтобы всех, принявших крещение, без сомнения можно было бы назвать спасенными»[95]. Таким образом, Оксфордский словарь английского языка совершенно прав, утверждая, что слово «евангельский» «употребляется по отношению к тем протестантам, которые считают, что сущность Евангелия состоит в учении спасения по вере в искупительную смерть Христа, и отвергают всякое влияние на спасение как добрых дел, так и церковных таинств».

Оправдание и его плоды

Библейский путь к спасению ясен. И для фарисея с мытарем, и для Савла (Павла), и для нас с вами он один и тот же: Бог принимает грешников не из–за каких–то их собственных свершений или предполагаемых заслуг, но лишь по Своей милости, на основании завершенного дела Иисуса Христа, в которое мы и веруем Его благодатью.

Эта вера в искупление, совершенное Иисусом Христом (она и является путем спасения), ведет нас к еще двум благословениям, о которых упорно и радостно толкуют евангельские христиане. Первое из них — это «священство всех верующих».

В ветхозаветные дни священники были совершенно особой кастой, им принадлежали такие привилегии, которых не было у остального народа. Например, они могли приносить жертвы, которые не разрешалось приносить никому другому, а также имели доступ к Богу, входя в скинию или храм, в то время как все остальные толпились снаружи. Во Христе деление на «священников» и «простой народ» упразднено. Христос раз и навсегда принес единую жертву за грехи, а затем вошел в Божье присутствие. Теперь Он весь Свой народ превращает в «священников» (см., напр.: 1 Пет. 2:5,9; Откр. 1:6). Теперь мы «имеем дерзновение входить во святилище» — все, от самого малого до самого великого, без различий — «посредством крови Иисуса Христа» (Евр. 10:19). Более того: хотя жертвы за грех больше не требуется (ибо искупительной жертвы Христа было достаточно для того, чтобы покрыть все грехи), тем не менее, существуют еще жертвы хвалы, благодарения и посвящения, которые мы как «священство святое» должны постоянно приносить Богу (1 Пет. 2:5; Евр. 13:15; Рим. 12:1).

Если «священство всех верующих» является первым плодом оправдания, то вторым его плодом будет «уверенность в спасении» — то есть данная Богом уверенность в том, что во Христе грехи наши прощены, мы обрели мир с Богом и Он дал нам вечную жизнь. Такую уверенность нельзя назвать самонадеянностью, ибо надеемся–то мы как раз не на себя, не на свои заслуги, но только на искупление, совершенное Христом, понесшим наши грехи и заплатившим за наше спасение.

Некоторые возражения

И все–таки путь спасения, провозглашенный Иисусом Христом и Его апостолами как дар Божьей милости, а не награда за заслуги, несмотря на все его великие и дивные благословения, подвергался и подвергается многим критическим атакам. Поэтому, наверное, было бы справедливо заключить эту главу, взвесив некоторые из основных возражений, высказанных в адрес Божьего замысла искупления.

1. Кто–то считает такой путь спасения нечестным. Нечестность при этом совершается не с Божьей стороны, а с нашей. «Встать рядом с мытарем и повторять его слова о том, какие мы несчастные грешники, можно только скрестив пальцы за спиной в знак беззастенчивого вранья», — говорят нам. «Это гротескный язык религиозного прошлого, — продолжает критик. — Сегодня в это невозможно поверить».

Неужели? Тогда поверить придется — и это все, что я могу сказать. Если я не могу искренне повторить молитву мытаря, это доказывает лишь то, что я до сих пор фарисей. Но однажды Святой Дух совершит Свое дело и обличит нас, грешников, во грехе, и нам будет совсем нетрудно вторить смиренному, покаянному языку простолюдина. Смирение — это синоним честности, а не лицемерия. Это не нарочито притворное самоуничижение, а точное описание того, какой я есть на самом деле. Действительно, нам нелегко видеть себя такими, какими нас видят другие. Но как только мы начинаем видеть себя Божьими глазами — видеть свое пренебрежение Божьей волей, бунт против Его любви, свою самовлюбленность и гордыню, — мы тут же осознаем, какое справедливое Божье наказание ожидает нас за грехи. И вот тогда–то слова мытаря не только перестают казаться нечестными, но становятся единственно возможными словами молитвы.

2. Кое–кто утверждает, что все это мрачно. «Ваше Учение об оправдании, к сожалению, слишком уж подчеркивает грех, — говорят нам. — Даже если отождествлять себя с мытарем честно, это просто нездорово.

Такое ощущение, что вы заставляете нас вечно барахтаться в греховности. Вы как будто помешались на грехе! Просто патология какая–то!»

Напротив, евангельские христиане, серьезно относящиеся к понятию греха и стремящиеся оставаться верными библейскому учению о грехе и спасении, являются всего–навсего реалистами. Люди отходили и отходят от евангельского христианства часто именно из–за легкомысленного отношения к греху. Однако только «глупые смеются над грехом» (Прит. 14:9). Весь ужас греха, согласно Писанию, заключается в том, что суть его — это человеческий бунт против Бога, нашего Творца, Господа и Судии, а также против своего ближнего, которого мы призваны любить, которому должны служить. Кроме того, если от греха нельзя было избавиться никаким иным способом, а только смертью Божьего Сына, то, должно быть, дело это по–настоящему серьезное. Кстати, ведь это ложные пророки «врачуют легкомысленно» раны Божьего народа, «говоря: „Мир, мир!", — а мира нет» (Иер. 8:11).

3. Говорят, что все это эгоистично. «Разговоры о грехе мрачны, а разговоры о спасении — эгоистичны, — утверждают некоторые. — Вам, христианам, только бы шкуру свою спасти».

Это возражение настолько поверхностно, что на него и внимания–то обращать не стоит. Но позвольте мне спросить: неужели больной человек, идущий к врачу за помощью, — себялюбец? Или эгоистично выбежать из дома, когда в нем пожар? Мне кажется, и то и другое диктует нам самый обычный здравый смысл. Эгоистично это или нет, можно судить по тому, как человек распоряжается жизнью, которую ему спасли. Христианин, милостью Божьей получивший вечную жизнь, оказывается в объятиях Христовой любви, и ему ничего больше не остается, как провести всю свою оставшуюся жизнь в служении Богу и людям (2 Кор. 5:14,15; см. NEB: «Любовь Христова обязывает нас к этому…»).

4. Говорят, что это несправедливо. «Спасение по одной милости, без всякой зависимости от каких бы то ни было заслуг — это просто несправедливо. Фарисей был праведным. Мытарь был грешником. Это же ужасно: Иисус объявил мытаря праведным, хотя как раз праведным он и не был. Это серьезное преступление против справедливости».

Но ведь, как мы видели, фарисей был праведным лишь внешне. Внутри он оставался точно таким же грешником, как и мытарь, — хотя и не признавался в этом. Они оба были грешниками. Ни тот, ни другой не любил Бога всем своим существом и не любил ближнего, как самого себя. Однако лишь один из них признал, что это так, и возопил к Богу о милости. Это и составляло часть разногласий Иисуса с фарисеями: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония» (Мф. 23:27,28). И снова: «Вы выказываете себя праведниками перед людьми, но Бог знает сердца ваши…» (Лк. 16:15).