Зимой змеи спят - Владимир Ильин

И, слушая дежурного, майор почувствовал, как по его спине ползет струйка ледяного пота. Но мозг его в мгновение ока проанализировал ситуацию и принял решение. Сейчас ему было нужно ни в коем случае не проявлять излишней заинтересованности каким-то пьяным придурком, потому что мало ли что он сболтнул при задержании: в конце концов, это еще ничего не значит… Вот если и когда этот дебошир попадет на официальный допрос к сотрудникам УБНОНа, только тогда из него вытянут всю правду-матку, ведь по наркотикам мужики крутые работают, уж это майор знал точно…

— Ладно, — сказал наконец Звягинцев дежурному, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно небрежнее, — вы вот что, лейтенант: принесите-ка мне документы на этого знатока преступного мира… протокол, личные бумаги, вещи… всё, что у вас по нему имеется… А я сам попытаюсь разобраться с ним…

Однако, сразу после этого Звягинцев не сунулся изучать данные о «болтуне», а вначале проинструктировал дежурный наряд, отправил его на посты, побеседовал о том, о сем с Борисовым, вернувшимся к тому времени в отделение, и отпустил его домой. Только тогда он принялся штудировать досье задержанного хулигана.

«Досье» — это слишком громко сказано. Имелся в тощей папке лишь протокол задержания гражданина Климова Константина Захаровича, 1967 года рождения, русского, работающего… нет, временно не работающего… ранее не судимого… адрес назвать отказался… документов, удостоверяющих личность, с собой не имел, в связи с чем сделан запрос в компьютерную базу данных ГУВД г. Москвы…

Фотография… Нет, раньше мы с ним определенно не встречались… рожа-то какая гнусная, про такую говорят: «Тюрьма по нему плачет»… Отпечатки пальцев, приметы… особые приметы… Ого, при осмотре выявлены шрамы от пулевых ранений на правой руке и на спине — может, раньше этот тип не одним только хулиганством занимался?.. Вывод… Задержан на двадцать четыре часа ввиду грубого нарушения в нетрезвом виде общественного порядка (ругался… сломал… упал… ударил… всё ясно), причинения материального ущерба частному предпринимателю Кавазашвили Г.Г. (объяснительная записка прилагается), а также для установления личности…

М-да-а-а… Так, что там у него при себе было?

Звягинцев высыпал на стол содержимое полиэтиленового пакета, где находились личные вещи задержанного.

Негусто, подумал он, обводя глазами жалкую кучку предметов. Не то, что обычно пишут в детективах. Ни записной книжки с массой адресов сообщников и наспех зашифрованных заметок про преступные делишки, ни перочинного ножа со следами крови на лезвие, которая потом обязательно окажется кровью от недожаренного бифштекса из общепитовской «забегаловки», ни даже бычков с марихуаной… Только замызганный носовой платок, спички, сигареты, связка ключей от простеньких замков дверного типа, горсть монет на сумму пятьсот двадцать три рубля без учета деноминации, сплющенная пальцами пробка от пивной бутылки да книжечка абонементов для проезда на общественном транспорте, причем четыре абонемента уже продырявлены…

Откуда же этот тип может знать Эльфа? Неужели тот проболтался о Бизнесе случайному дружку? Хм, на Эльфа такое не похоже, он даже своим партнерам по Бизнесу и то не очень-то открывается… Родственников у него, насколько известно, давно нет, да и друзей-приятелей тоже…

Ладно, что там думать да гадать, пусть об этом скажет сам задержанный.

Звягинцев посмотрел на часы. Было начало восьмого, но за окном уже стемнело — часы на летнее время еще не переводили. Майор вышел в коридор и прошел по своим владениям.

Людей здесь осталось немного. Дежурный, три бойца с автоматами, исполнявшие функции телохранителей Звягинцева, дежурная смена в количестве пяти человек во главе с прапорщиком Гершиковым, да дежурный надзиратель камер для арестованных и задержанных старший сержант Голубничий. Палыч, водитель «Волги» — не в счет, он к милиции отношение только своей формой имеет, и то лишь два раза в год — когда надевает ее на День Победы и на День милиции…

Что ж, тянуть время нет смысла, а то скоро подчиненные удивляться будут, по какой причине начальник задерживается на службе, если в районе всё спокойно, ЧП никаких нет, отчетов и проверок в ближайшее время не предвидится. Пора побеседовать с гражданином Климовым, причем желательно — без свидетелей, и не в своем кабинете, а прямо в камере… А наутро Голубничий обнаружит, что задержанный гражданин Климов предпочел по каким-то, известным лишь ему причинам покончить жизнь самоубийством. Дело, конечно, грязненькое, но ничего не поделаешь — в данном случае заниматься этим придется тебе самому, Владимир Анатольевич, больше-то никого под рукой нет…

Звягинцев спустился в подвал, где располагались камеры. На табурете за столиком у двери-решетки, отделявшей подвал от лестницы, ведущей в отделение, старший сержант Голубничий увлеченно решал кроссворд в газете «Московский комсомолец».

Увидев Звягинцева, он вскочил и, отдав честь, начал было рапортовать о том, что все в порядке, но майор небрежно махнул рукой в знак того, что продолжать не надо.

— Как сам, Сережа? — заботливо поинтересовался он у надзирателя.

Тот махнул рукой:

— Да нормально, товарищ майор… Зуб вот только, сволочь, на ночь глядя разнылся, а я из дома никаких таблеток не захватил… У вас, случайно, анальгинчика не найдется? А то, боюсь, не выдержу я всю ночь с больным зубом дежурить!..

Это было удачным совпадением, потому что майор уже собирался выдумать какой-нибудь предлог, чтобы отослать Голубничего из подвала — хотя бы на несколько минут.

— Ты знаешь, — тем временем сказал он сержанту, — я, как назло, сегодня сам последнюю таблетку из своих запасов принял… Башка с утра разламывалась, давление, что ли, подскочило…

— Магнитная буря, — авторитетно заявил сержант. — У меня теща второй день уже страдает…

— Соболезную.

— Что вы, товарищ майор, ей, наоборот, такие страдания только на пользу!.. Сразу тише воды, ниже травы становится! — Он вдруг скривился, схватившись за щеку. — Уй, проклятый, как простреливает!..

— Да не мучайся ты, — великодушно предложил майор. — Какие проблемы?.. Сходи в аптеку, купи там какой-нибудь «эффералган упса», а утром — прямиком с дежурства отправляйся к зубному. Зубы — это такое дело, запускать ни в коем случае нельзя… Иди, иди, я разрешаю. А я пока посмотрю, как себя чувствуют наши кролики в клетках. Ну что ты, не доверяешь мне, что ли?

Голубничий мялся, колеблясь. В принципе, оставление поста надзирателя было грубым нарушением инструкции, но никакого криминала в данном случае видно не было. Наконец, сержант широко улыбнулся и протянул майору связку ключей от камер.