Обиженная - Александр Варго

– Я хочу знать правду, – сказал Белов. – При каких обстоятельствах умер Власов?

– Раз ты такой настырный… Я начну издалека Только имей в виду, скоро придет сиделка – у нас обед, так что слушай внимательно. И дай мне воды. Вон, на подоконнике графин. Кстати, как тебя зовут?

– Андрей.

После того как адвокат дал попить Дмитрию, тот заговорил:

– Так вот, Андрей. Это была обычная семья, два сына, мама и папа. У меня был не такой большой участок, который я курировал, да и контингент был нормальным – ни тебе наркоманов, ни бывших уголовников… О Власовых я знал мало. Мне было только известно, что въехали они в этот дом не очень давно. Спокойная семья, но ни с кем особенно не дружили. Юрий часто в командировки ездил – он в каком-то институте археологии работал. А потом что-то случилось. Как будто их сглазили. Чувствуешь, Андрей, что я хочу сказать?

Белов кивнул, сосредоточенно слушая мужчину.

– Сначала куда-то пропал младший сын. Причем забили тревогу не его родные, а с его работы. Власовы отнекивались – он, дескать, на заработки подался, в Санкт-Петербург, а то и в Москву. А потом что-то с женой Власова произошло.

– Ее звали Ксенией? – спросил Андрей.

– Да. Мне кто-то сказал, что она оставила все имущество мужу с сыном и ушла из дома. В чем была – в халате и тапочках.

В мозгу Андрея пронеслось воспоминание, что именно в таком виде к нему в дом накануне Нового года заявилась Ксения, и непроизвольно поежился.

– Насколько я знаю, дело по розыску их сына так и заглохло, и его никто не искал. Потом съехал второй сын, тот самый маньяк, о котором ты только что говорил. Юрий Власов остался один. Жил так, что никто о нем не вспоминал, пока он не перестал оплачивать счета за свет, газ и прочее. Тогда-то мне и поступила заявка проверить все на месте. Кто-то из местных мне потом сказал, что часто слышал скулеж и вой на территории дома, а также человеческие крики. В общем, я поехал. Понятые, слесарь, все такое – сам знаешь.

Неожиданно Андрей увидел, как на одеяло Сорокина забрался крупный таракан. Мерзко поводя усиками, он неторопливо шествовал по складкам одеяла. Андрей потянулся, чтобы сбросить насекомое, но, к его изумлению, Сорокин внезапно издал визгливый вопль:

– Не трогай его! Ты не у себя дома!

Белов замер, не веря своим ушам.

Дмитрий закашлялся и, с трудом подняв левую руку, протянул растопыренные высохшие пальцы к таракану. Тот будто ждал этого и мгновенно забрался на ладонь, а Сорокин выдавил усмешку:

– Не думай, что я псих, Андрей. В этих стенах тараканы и мыши – наши лучшие друзья, поверь. Этого пацана зовут Витя. Мы с ним давно дружим.

Таракан неподвижно сидел на блеклой, как у куклы, ладони бывшего полицейского, и Андрей почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Ему невыносимо захотелось наружу, но он понимал, что должен выслушать историю до конца.

– Я сейчас опущу его на пол, и если ты его раздавишь, я пошлю тебя на хер, – спокойно произнес Сорокин. – Ты слышал меня?

– Я не буду трогать ваших питомцев, – пообещал адвокат, пока мужчина опускал трясущуюся руку на пол. Таракан Витя с торжественным видом засеменил под кровать.

– Не смотри на меня так, – хрипло приказал Дмитрий. – Полежишь тут с мое – с клопами взасос целоваться будешь. Понял?!

– Дмитрий, никаких проблем, все это меня не касается. Продолжайте, я вас внимательно слушаю, – сказал Андрей. – Что было дальше?

– Мы вскрыли замок, – немного успокоившись, продолжил Сорокин. – При этом я обратил внимание, что почтовый ящик забит под завязку – его как минимум месяц никто не открывал. На участке мы нашли мертвого пса – он был на цепи и, судя по всему, умер от голода. Слесарь открыл дверь, мы вошли внутрь.

Андрей обратил внимание, что пальцы Дмитрия судорожно сжимаются и разжимаются, как легкие, испытывающие недостаток воздуха.

– Все было в такой грязи, словно там не убирались несколько лет, – облизав губы, сказал бывший участковый. – Пыль была везде – на полу, на перилах, на стенах, она даже кружила в воздухе. Ступеньки и пол тоже были в пыли, даже наша обувь оставляла следы. Чувствуешь, к чему я клоню?

– По дому давно никто не передвигался? – предположил адвокат.

– Именно. Мне показалось, что тут жили как минимум лет двадцать назад, но все отлично знали, что еще совсем недавно в этом доме обитала семья из четырех человек, – проговорил Сорокин. Ритм сжатия и разжатия его сморщенных пальцев участился. На лице мужчины выступил пот, стало подергиваться веко. – Мы нашли его на втором этаже, – выдавил он, продолжая комкать простыню. – И то совершенно случайно. Мы обыскали все, и тут я случайно потянул на себя дверцу шкафа, что в спальне. Она не поддалась, и я рванул изо всех сил.

Судорожно сглотнув, бывший участковый продолжил:

– В шкафу сидел тот самый Власов‑старший, скрюченный, почерневший. Он не сгнил, а просто высох. Превратился в мумию, знаешь, как фараоны в Древнем Египте? Дело в том, что все окна в доме были закрыты наглухо, и воздух все время оставался сухим. Но знаешь, что меня больше всего поразило? Он прибил изнутри ручку и держался за нее, – сказал Дмитрий, снова облизывая пересохшие губы. – А еще поставил щеколду. И пока я дергал, кисть не выдержала и оторвалась. Так она и висела на ручке, а из нее какая-то труха сыпалась. Хорошо, что щеколда была кое-как привинчена, видать, силы у мужика были не те, а то бы так его никто и не нашел…

Пальцы Сорокина снова сжались с такой силой, что на костяшках проступили белые пятна.

– Кроме этого, было еще много странного. Во-первых, вещей в шкафу не было, точнее нет, вещи были, но не те, которые ДОЛЖНЫ находиться в шкафу. Ни пиджаков, ни брюк, ни курток и прочего барахла. Зато там были остатки какой-то еды, пустая пластиковая бутылка и дерьмо. Был еще фонарик с севшими батарейками. Теперь понял, Андрей? Этот Власов жил в шкафу, и одному только богу известно, сколько времени! И он поставил щеколду, прибил ручку, и держался за нее, как за поручень в трамвае. Кстати, он также насверлил дырок вверху, что-то типа вентиляции. ВСЕ ВЫГЛЯДЕЛО ТАК, СЛОВНО ОН БОЯЛСЯ, ЧТО ЕГО КТО-ТО НАЙДЕТ.

Лицо Дмитрия вдруг стало серым, глаза запали еще больше.

– Было еще кое-что, парень, – сказал он, глядя прямо в глаза Андрею. Тот с трудом выдержал взгляд – это было все равно что смотреть в ствол нацеленного на тебя пистолета. –  Его лицо. Несмотря на трупные изменения, у Власова была такая физиономия, какая бывает у человека, когда его что-то чрезвычайно напугало.

Сорокин всхлипнул и разжал пальцы.

– Его оскал до сих пор снится мне, – заговорил он после паузы, вновь облизывая губы. – Чертов старик, прости меня, Господи, но это продолжается уже столько лет! Патологоанатом мне сказал, что Власов был здоров как бык и умер от внезапной остановки сердца.

– Вы разговаривали после этого с его сыном или Ксенией? – задал вопрос Белов.

– С сыном – нет, а вот Ксения ко мне часто заглядывала, – с усилием выговорил Дмитрий. – Особенно… впрочем, сейчас это уже неважно.

– Что неважно? – спросил Андрей.

– В тот же вечер все и произошло, – инвалид уставился в стенку. – Мою жизнь будто поделили пополам – до и после этого проклятого дома. И Ксения считает, что в этом виноват я сам.

– Так что же все-таки случилось?

Сорокин повернул к адвокату свое измученное лицо, его глаза лихорадочно блестели.

– Мы давно собирались повесить новую люстру в гостиной. Я взял стремянку и полез наверх. Я соблюдал все меры безопасности, но меня ударило током. Упав на спину, я сломал позвоночник… Налей мне еще воды.

Мигом осушив поднесенный адвокатом стакан, мужчина тоскливо сказал:

– С этого дня я никто. Так, подобие человека, тень. Даже у растения жизнь и то интереснее. Жена от меня ушла, дочь почти не навещает. На работе вообще забыли, кто я такой. А ведь мне всего тридцать восемь, Андрей. У меня никого нет. Поэтому я придумываю себе друзей.

– Тараканов? – не удержался Белов и засмеялся мрачным смехом.

– А что? Насекомые тоже божьи твари, – даже не смутившись, ответил Сорокин.

– Так почему Ксения уверена, что вы в чем-то виновны?

– Ты не поймешь этого, – ответил бывший полицейский и отвернулся. – Я и так рассказал тебе больше, чем нужно.

– Хорошо, – сказал Андрей, чувствуя некоторую неловкость. – Огромное вам спасибо, Дмитрий. До свидания.

Он положил на тумбочку свою визитку и уже собирался выйти, как инвалид его окликнул:

– Так зачем ты все-таки приходил?

– А вы бы не пришли, зная, что продавец вашего дома – маньяк? – резковато поинтересовался Белов.

– У тебя проблемы? Да? – едва слышно спросил Сорокин. – Я вижу по твоим глазам.

– Всего доброго, – бросил Андрей.

– Найди Ксению, – крикнул ему вслед Дмитрий. – Она раскроет тебе глаза!

Но последние слова растворились в спертом воздухе – адвокат уже торопливо сбегал по ступенькам вниз, мечтая скорее оказаться на чистом воздухе.