Обиженная - Александр Варго

– Это мое дело, – огрызнулся Сергей, но на этот раз уголовник не обиделся, а лишь добродушно усмехнулся:

– Ну-ну, кровь горячая, мести просит… Знамо дело.

Он наполнил кружку водкой и залихватски опрокинул ее в глотку. Сергей передал ему деньги, и глаза алкоголика заблестели.

– А у меня ведь тоже для тебя подарочек есть, парень, – вдруг проскрипел он и, нагнувшись, достал из-под матраса искусно сделанный нож с текстолитовой рукояткой. У основания лезвия был выгравирован оскаленный череп, над которым крохотными буквами было написано: «МИР»[28].

– Видал, какие «перья» пацаны на киче делают? – хвастливо заявил уголовник. – Держи, Серый, и вспоминай дядю Борю. Кстати, ты только один флакон беленькой взял?

Сергей кивнул.

– Надо бы догнаться, – озабоченно сказал бывший зэк.

Внезапно в дверь кто-то постучал, и Сергей, завороженно рассматривающий нож, встрепенулся от неожиданности.

– Ты чевой-то быстро на измену садишься, – засмеялся хозяин квартиры, обнажая сгнившие пеньки зубов. – Это Дюша. Мой кореш, тоже недавно откинулся. За долгом явился, так что ты вовремя пришел – а то мне отдавать было нечем. Он, кстати, тобой интересовался.

Дядя Боря сполз с табуретки и, кряхтя, заковылял к двери.

– Заодно в «очко» сыграем, – бормотал он, почесывая под мышкой. – Можа, и отыграюсь.

В коридоре послышалась какая-то возня, затем в комнату зашел худощавый мужчина с бледным лицом и набрякшими мешками под глазами. На его бескровных губах застыла неживая ухмылка.

– Располагайся, Дюша, – гостеприимно сказал дядя Боря, протягивая мужчине кусок газеты. – А это Серый, мой кореш и сосед. Его матушка недавно богу душу отдала…

Он продолжал что-то бубнить, наполняя кружку, а Дюша наконец уставился на Сергея, и этот взгляд очень ему не понравился.

– Сыграем? – предложил между тем Борис и взял с подоконника истрепанную колоду карт.

– Это без меня, – сказал Сергей, натянуто улыбнувшись. – Мне пора.

Он уже хотел подняться с места, как Дюша вкрадчиво спросил шипящим свистом, глядя куда-то сквозь стены в обшарпанных обоях:

– Дядя Боря, а ты знаешь, кого к себе в дом привел?

– Кого-кого, – проворчал старик, перетасовывая карты. – Я ж тебе на русском языке сказал, а не по-мордовски.

– Он «петух». За базар отвечаю, – раздвигая в ухмылке тонкие губы, проговорил Дюша. – Его на зоне Светой звали, и место его было рядом с «дальняком». У них Митя Ростовский хату держал, так что все точняк. Я только вчера с пацаном базарил, который с той кичи откинулся. Так он мне все по полочкам разложил! Ты посмотри, у него зубов передних нет! Не мне тебя просвещать, что так всегда делают, чтобы «петух» не кусался! Пускай руку левую покажет!

– Что у него с рукой? – с нарастающей яростью спросил дядя Боря, его опухшие глаза медленно наливались кровью.

– Он вскрыться хотел. А его подружки, не будь дурами, литруху крови схавали, пока он в отключке валялся. Но откачали все ж потом.

– Покажи руку! – рявкнул дядя Боря, и Сергей молча задрал рукав на свитере. Обнажился шрам, уродливый и бугристый, извивающийся от самого локтя до запястья.

– Видал, с кем ты под одной крышей беленькую распиваешь?! – насмешливо произнес Дюша.

– Так ты что, и взаправду «опущенный»? – страшным шепотом заговорил дядя Боря, приближаясь к Сергею. – И утаил это от меня? От меня, чушок сортирный?!

Дюша сделал два шага вправо, закрывая своим телом выход из комнаты. Его немигающие глаза холодно улыбались.

* * *

С утра Андрей отвез Аллу в школу и тут же позвонил по телефону, который вчера продиктовал Дымков. Ему не терпелось увидеться с участковым, который был в этом доме, когда умер отец маньяка. Правда, Иван обмолвился, что Дмитрий Сорокин (так зовут полицейского) уже не работает в том отделении и уволился из органов.

Однако по домашнему номеру никто не брал трубку. Мобильный бывшего полицейского вообще уже не использовался, и адвокат принял решение ехать к Сорокину прямо домой. У него еще оставалась надежда, что он застанет дома либо самого Дмитрия, либо кого-то из его родни.

Через полчаса Андрей был на месте, но и тут его ждало разочарование – дома никого не было, и, судя по всему, давно. Пока Белов раздумывал, как ему разыскать Сорокина, дверь квартиры, расположенной напротив, тихонько отворилась, и в щель просунулась голова какой-то старухи.

– Если вы к Димке, так зря приехали – нету его тут, – задребезжала она.

Андрей обернулся.

– Добрый день. А вы не знаете, где он сейчас? – спросил он.

– А вы кто таков будете? – с подозрением задала вопрос старуха. – Небось брат? Иль еще какой родственник?

– Нет, но он мне очень нужен.

– А‑а‑а… – протянула старуха, продолжая внимательно следить за Беловым сквозь дверную щель. – А то как его увезли, так сразу родственнички отыскались. Про квартиру, понимаешь, вспомнили, а как Димка пластом лежал, даже по нужде сходить не мог без помощи – так никого и не было.

– Он заболел?

– А то как же. Не ходит он. Позвоночник сломал. И жена его бросила, уехала с дочкой. Я сама его с ложки кормила, да у меня тоже радикулит, – скрипела старуха. – А когда уж совсем невтерпеж Димке стало, его в приют для инвалидов‑то и забрали.

– Может, и адрес приюта знаете? – с надеждой спросил Андрей.

– Отчего ж не знать, – с достоинством отозвалась словоохотливая бабка. – Он для брошенных инвалидов у нас тут один…

Спустя пять минут Андрей мчался к приюту. «Брошенный инвалид», – вертелось у него в мозгу. Что могло случиться с участковым?

Приют представлял собой неказистое трехэтажное здание из красного кирпича, грязные окна которого сонно пялились на окружающий мир. Андрею пришлось долго объяснять дежурившему сотруднику о причине визита, но в конце концов его пропустили внутрь, сообщив номер комнаты Сорокина.

Когда Белов вошел внутрь, его взору предстал пожилой мужчина, распластавшийся на кровати. В палате было еще две койки, но обе были пусты.

– Здравствуйте, – поздоровался Белов и располагающе улыбнулся.

– Кто вы? – заволновался лежачий, его зрачки, словно ртутные шарики, заскользили по сторонам, будто ища поддержку.

– Вы Дмитрий? – как можно мягче спросил Андрей.

– Да. Но что вам надо? Я вас никогда не видел. Вы не врач! – нахмурился мужчина.

– Я не врач, вы правы. Я юрист. И я живу в доме, где умер Юрий Власов. И, насколько мне известно, вы приезжали в частный дом номер 27 по улице Лесная, когда он скончался.

Лицо мужчины после этой фразы стало похожим на застывший воск.

– Вы БЫЛИ там, Дмитрий, – продолжал Белов. – И вы все видели.

– Что вам надо? – осипшим голосом спросил Сорокин. Он попытался сдвинуться с места, и, судя по всему, это усилие причинило ему боль, так как лицо его перекосила страдающая гримаса.

– Позвать сиделку? Вам плохо? – встревожился Андрей.

– Что. Вам. Надо? – медленно, чуть ли не по слогам спросил Дмитрий.

– Я не знаю, в курсе ли вы, что сын Власова-старшего, которого вы нашли мертвым в тот день, на сегодняшний момент обвиняется в убийствах детей. Он убивал их и отрезал ноги.

К удивлению Андрея, черты лица бывшего участкового неожиданно разгладились, и его губы даже изобразили некое подобие улыбки.

– Этого следовало ожидать… Я всегда считал, что эта семейка плохо кончит… Но мне никогда не приходило в голову, что их проблемы напрямую коснутся меня.

Андрей хотел задать очередной вопрос, но Дмитрий его опередил:

– Вы там живете, не так ли? Что ж… Мне жаль тебя, парень.

Андрей нервно усмехнулся:

– Благодарю, но я не нуждаюсь в сочувствии. По крайне мере, от вас. Извините.

– Ты ни хрена не понимаешь, – прервал его Дмитрий. В палате воцарилась неприятная пауза. Сорокин просто молча лежал и разглядывал Андрея, при этом на его лице блуждала ухмылка, не сулившая ничего хорошего.

– Вы помните этот… – начал адвокат, но бывший участковый его перебил:

– Видишь те две кровати, парень?

Андрей, раздосадованный, что его перебили, кивнул.

– Когда меня переместили сюда, тут было двое – мужик и старик. Старик умер через два дня. Мужик – сегодня утром. У меня хороший слух, и я слышал разговор сиделки с врачом, когда они стояли в коридоре. Мол, лучше бы этот Сорокин у себя дома сдох, а то всех, кто с ним лежит, потом ногами вперед выносят. Понимаешь, парень? Меня все боятся. Разве это нормально?

Белов ничего не ответил. Дмитрий сглотнул и продолжил:

– Хочешь знать, как все произошло? Да? А ты не боишься, парень? Тебе не приходит в голову мысль, что однажды ты можешь оказаться моим соседом по палате?

Андрей почувствовал, как на лбу выступил пот, а жутковатая ухмылка Сорокина стала еще шире. Были видны испорченные зубы, похожие на почерневший от времени забор.

– Я хочу знать правду, – сказал Белов. – При каких обстоятельствах умер Власов?