Шкатулка с бабочкой - Монтефиоре Санта

Глава 10

Тоби Требека остался на ночь в Лондоне с тем, чтобы находиться поблизости от аэропорта Хитроу к моменту прилета его сестры на следующее утро. Он добровольно вызвался встречать ее, поскольку ему не нравилась мысль о том, что ей придется ехать поездом или автобусом до Корнуолла, особенно в теперешнем душевном смятении. Родители сообщили ему, что она решила уйти от Рамона. Он был опечален этим известием, ведь Элен казалась такой счастливой вначале. Он искренне жалел ее детей, разрывавшихся между двумя близкими им людьми и ощущавших свою сопричастность к тому, что их родители перестали любить друг друга. Это всегда касается детей в большей степени, чем люди себе представляют. Тем не менее, подумал он, нельзя прожить всю жизнь только ради спокойствия этих крошечных созданий.

Другое дело, что сам он никогда не сталкивался с подобной проблемой.

Тоби всегда отличался от других мальчишек в Польперро. Несмотря на атлетическое сложение, он не любил спорт, исключая рыбалку, которую остальные парни считали невероятно скучным и антиобщественным занятием, особенно потому, что он всегда отпускал пойманную рыбу. Он отказывался есть мясо «всех, у кого есть мать или морда», как он объяснял. Однако, несмотря на насмешки ребят, Тоби любил поплавать в маленькой лодке отца, чтобы понаблюдать за поведением рыб. Он привык часами находиться в открытом море, в компании одних только чаек и звуков собственного голоса, подпевавшего примитивным песенкам о любви, доносившимся из приемника. Он был красивым чувствительным парнем с гладкой белой кожей и впечатлительными глазами, которые легко увлажнялись слезами, обычно по причинам, которые других людей не заставили бы даже вздрогнуть. Это мог быть, к примеру, вид мерцающего косяка рыбы под поверхностью воды или одинокого краба, ищущего себе убежище под скалой. Только его веселый нрав и остроумие не давали ему превратиться в объект для травли, а также и то обстоятельство, что он был намного умнее своих сверстников. Тоби завоевал их уважение своими шутками и готовностью посмеяться над самим собой. Он занимался коллекционированием насекомых, которых держал в больших стеклянных сосудах, оборудованных всеми возможными удобствами, от матрасика из листьев до необходимой пищи, и проводил долгие часы, занимаясь их кормежкой и изучением повадок. Он читал книги о растениях и животных и подписался на «Нэшэнэл Джиогрэфик». Тоби знал, что он не такой, как все. Мать сказала, что он должен использовать это обстоятельство с пользой для себя. Поэтому он не пытался увлечься футболом или регби, не привыкал к курению и посещению пабов с обязательным ритуалом обсуждения знакомых девушек. Он также не увлекался и девушками, по крайней мере в том смысле, который вкладывали в это понятие другие подростки.

Когда ему было около пятнадцати и он оказался единственным в классе, кто еще не целовался с девушкой, он прижал к стене Джоанну Блэк и поцеловал ее при всех, только для того, чтобы доказать, что он в состоянии это сделать. Впоследствии он ненавидел себя за это, и не только потому, что он обидел Джоанну Блэк и вынудил ее убежать в классную комнату с громкими стенаниями, достойными женщины, которую публично лишили невинности, но и потому, что ему это просто не понравилось. Подростки восхищенно похлопывали его по спине: Джоанна Блэк считалась одной из самых красивых девушек в школе. Но приступ гордости в его сознании быстро сменился острым ощущением стыда, мучившим его совесть. Джоанна Блэк с тех пор никогда больше с ним не разговаривала. Даже тогда, когда он случайно встретился с ней в бакалейной лавке несколько лет спустя, она гордо вздернула подбородок и вышла, даже не глянув в его сторону. Он хотел было извиниться, но смешно было приносить извинения за то, что случилось так давно.

В шестидесятых, когда Тоби стал уже тинейджером, у него было больше подружек, чем у любого другого парня в Польперро. Девушки просто обожали его. Он был весельчаком, любил сплетни и интриги, обращался с девушками уважительно, никогда не терялся с ними и не стеснялся выказывать свои чувства. Он умел расположить к себе, а его ясные глаза убеждали прелестниц, что он понимает их гораздо лучше, чем прочие парни. Его широкая улыбка была искренней, а добродушное лицо внушало доверие. Все они были в него влюблены, хотя он никогда не любил их так, как они бы того хотели.

Море было для Тоби тем единственным местом, где он мог уединиться, чтобы избежать посещения паба с надоевшим ему обсуждением проблем взаимоотношений с противоположным полом. Ему нравилось скрываться среди волн под покровом соленого тумана, где он мог быть самим собой и где не нужно было ни к чему приспосабливаться. Он вспомнил совет матери, но не мог заявить о своей гомосекуальности, не нанеся оскорбление всему городу. Он знал о том, что является геем, еще с самого раннего возраста, но гомосексуальность абсолютно не воспринималась этим закрытым обществом, а Польперро был слишком мал, чтобы пытаться здесь скрыть этот факт. Таким образом, в 1967 году, в возрасте восемнадцати лет, он решил покинуть Польперро и поискать работу в Лондоне. Родители не понимали, зачем уезжать и работать в Лондоне, если и здесь было чем заняться такому умному молодому человеку, как Тоби. Отец хотел, чтобы он работал с ним, занимаясь изготовлением окон и дверей, но Тоби не в состоянии был объяснить ему, что сама мысль о порезке прекрасных деревьев на куски вызывает у него содрогание. Тоби не мог этого пояснить, поэтому даже не пытался. Он просто упаковал свои чемоданы и уехал. Мать была в отчаянии, а отец попросту разозлился. «Ты потеешь кровью, чтобы их вырастить, а потом они уходят без слова благодарности», — прорычал он. К этому времени Элен уже путешествовала по всему миру вместе с Рамоном. Джейк и Полли с отчаянием ощутили свое одиночество, поскольку хорошо знали, как радостно жить в доме, наполненном детским смехом. Теперь им осталось только эхо, звучавшее громче тишины, царившей в их доме до рождения детей.

Прошли годы, прежде чем Тоби подыскал себе работу. И вовсе не потому, что для него не находилось занятия — он окончил школу с хорошими оценками, — а в силу того, что не мог найти себе дело по душе. Родителям он объяснял ситуацию следующим образом: «Если уж мне суждено работать до конца моих дней, то лучше делать то, что нравится, иначе вообще не стоит жить». Им оставалось только согласиться с ним, и именно по этой причине их так огорчило его решение уехать из Польперро. Ведь в Лондоне не было ни рыбацких лодок, ни морского простора, где он мог бы затеряться и отдохнуть душой. Тоби пытался поработать в Сити, но это продолжалось всего три недели. Он легко воспринял свое поспешное бегство оттуда, с бодрой улыбкой констатировав тот факт, что его скроили не для Сити. Он попробовал свои силы во многих профессиях, начиная с торговли и маркетинга и заканчивая разработкой дизайна кухонной мебели. Но постепенно он приходил в уныние, и за улыбкой, которую он демонстрировал друзьям при каждой очередной неудаче, скрывалась испуганная душа одинокого человека. Он был чужим и в Лондоне, и в Сити, и в офисах Мэйфэра. Он не принадлежал к миру женатых людей с детьми. Он знал, где находится его мир, но этот мир с таким же успехом мог лежать у подножия радуги, поскольку он слишком боялся его искать. Он скучал по своему дому, по морю и по тому ощущению безопасности, которое давала ему рыбацкая лодка, безмятежно плывущая в непроницаемом океанском тумане. В один из вечеров он встретился в баре с молодым человеком по имени Джулиан Фейбл со странными, соломенного цвета волосами. Эта встреча навсегда изменила его жизнь. Они оба выпили слишком много — Тоби, чтобы утопить свои беды, а Джулиан, чтобы придать себе храбрости. Когда они покинули бар, Джулиан повернулся к Тоби и поцеловал его. Внезапно Тоби ощутил огромное облегчение, будто та тень, которой он ощущал себя долгие годы, наконец обрела телесную оболочку, в которой можно было комфортно жить. В конце концов в 1973 году он вернулся в Польперро вместе с Джулианом, но уже другим человеком, который был уверен в себе и в своем завтрашнем дне. Они приобрели коттедж в предместье, где Джулиан оборудовал лабораторию для своей фотостудии, а Тоби купил лодку, получившую имя «Элен», и начал собственное дело, катая туристов вдоль побережья. Наконец он нашел свой причал и свое место в жизни.