Симфония тьмы - Чингиз Абдуллаев

Дронго закончил. Не дожидаясь ответа сидевших в комнате офицеров израильских спецслужб, он поднялся с места, прошел к мини-бару, достал оттуда бутылку минеральной воды, открыл ее, налил в свой бокал. Медленно выпил. Затем поставил пустой бокал на стол и наконец спросил молча сидевших собеседников:

– Может, вы меня поправите? Возможно, я сказал что-то не так. Или немного напутал.

– Вам не кажется иногда, что обладание подобной массой информации может привести к критическому результату? – чуть усмехнулся генерал Аялон. – Вы храбрый человек, Дронго. Носить подобные знания при себе не просто опасно. Вы ходячий компьютер, который очень многим может не понравиться.

– Надеюсь, вы понимаете, что все сказанное вами должно остаться здесь, – быстро добавил Соловьев. – Все это слишком серьезно, Дронго. Моя обязанность вас предупредить. И по возможности обеспечить вашу охрану.

– Спасибо. Но вы не ответили на мой вопрос. Вы прилетели в Париж так срочно из-за последних успехов сенатора Доула?

Генерал Аялон посмотрел на Соловьева. Тот пожал плечами, отворачиваясь.

– Почему бы и нет, – словно рассуждая вслух, сказал генерал, – в конце концов, он вычислил все это и без нас. Да, – подтвердил он, – мы прилетели именно из-за этого.

– В таком случае вопрос, который вас волнует, связан с деятельностью самого Фонда, – размышляя вслух, сказал Дронго. – Вы хотите знать, на какую именно разведку они работают, – медленно сказал он, словно проверяя на слух сказанное.

– Да, – во второй раз тяжело признался генерал Аялон, – мы обязаны знать, кто именно скрывается за этим Фондом. И это наша самая главная задача, которой мы занимаемся уже несколько лет. Я пообещал, что узнаю, на какую разведку работает Фонд, так эффективно и долго готовящий агентов влияния. И поэтому я прилетел лично, чтобы проверить свои сомнения. Дело в том, что мы точно знаем, кто именно помог Шварцману покинуть бразильскую тюрьму.

Глава 18

Рано утром Дронго не пошел на завтрак. После вчерашней утомительной беседы с прилетевшими из Тель-Авива ответственными сотрудниками ШАБАКа и МОССАДа он чувствовал себя выжатым, как фрукт, попавший в гигантскую соковыжималку. Нужно отдать должное Соловьеву, он был профессиональным разведчиком, умевшим задавать вопросы. А генерал Ами Аялон был не просто бывшим офицером военно-морских сил Израиля, а руководителем специального отряда коммандос и знал немало специфических вещей, о которых может знать только профессионал.

Они так и не раскрыли ему имени человека, помогавшего Шварцману покинуть бразильскую тюрьму. Но все-таки сообщили, что, по их сведениям, это был сотрудник ЦРУ. И именно это более всего остального волновало сотрудников израильских спецслужб. Ситуация складывалась просто парадоксальная. Офицер ЦРУ прилетает в Бразилию, чтобы освободить из тюрьмы убийцу. И после того, как его план удается, поручает Ястребу убрать американского композитора Джорджа Осинского, которого непонятно почему так опекают таинственный Фонд и лично мистер Якобсон.

Дронго все-таки не удалось узнать, почему ШАБАК и МОССАД так интересуются деятельностью Фонда. Но по осторожным ответам своих собеседников он понял, что сотрудники Фонда провели похожую операцию и в самом Израиле, сумев получить своего агента влияния среди лиц, окружавших премьер-министра страны. Подобный факт не мог не заинтересовать разведку и контрразведку Израиля и вывести их на Фонд, проводящий подобные «научные» разработки.

Лишь одного не знали оба собеседника Дронго – на кого именно работает Фонд. Все усилия израильских разведчиков уточнить именно это обстоятельство наталкивались на глухую стену. Израильские агенты подозревали самое худшее. Фонд вполне мог финансироваться богатыми арабскими странами. Или иранской разведкой. Поэтому и ШАБАК, служба контрразведки внутри Израиля, и МОССАД, служба разведки, осуществляющая свою деятельность за рубежом, так отчаянно нуждались в Дронго, в котором, в свою очередь, очень нуждались сами руководители Фонда. Только через Дронго, ставшего своеобразной приманкой, можно было найти Шварцмана и узнать наконец, кто именно и почему поручил Ястребу убрать Джорджа Осинского.

Дронго понимал, в какое запутанное положение попал он, ставший центром внимания сразу нескольких ведущих разведок мира. Он не сомневался, что и Служба внешней разведки России проявит свой должный интерес к человеку, так долго и упорно разыскиваемому МОССАДом для работы с какими-то неизвестными фондами. И все это делало последствия каждого его шага непредсказуемыми и опасными. Но нужно было как-то выходить из положения.

Утром он обычно не завтракал, предпочитая выпить чашку чая с ломтиком бисквита или вообще обходиться без нее. Выпив утром стакан апельсинового сока, он, как всегда, тщательно побрился и в одиннадцатом часу утра спустился вниз. Его пятьсот шестнадцатый номер находился на пятом этаже, и нужно было попасть на третий, где были апартаменты Осинского. У входа стоял сотрудник службы безопасности отеля, уже знавший Дронго в лицо. Кивнув в знак приветствия, он пропустил гостя.

Увидев развалившегося в кресле толстяка Брета, Дронго нахмурился. Завидев его, Брет вскочил со своего места.

– В чем дело? – строго спросил Дронго. – Где Осинский?

– Они уехали утром. У мистера Осинского была бессонница, и мистер Якобсон решил увезти его на природу, – смущенно заметил Брет. – К мистеру Якобсону вчера приехали сразу несколько новых сотрудников из его Фонда, и они уехали вместе с ними.

– Сотрудники появились вчера или сегодня? – быстро уточнил Дронго.

– Вчера, – уверенно ответил Брет, – миссис Уэлш их видела. Но я не знал, что они уедут сегодня утром.

– А вы почему остались? – уже чуть успокаиваясь, поинтересовался Дронго. – Кажется, вы обязаны лично охранять мистера Осинского?

– Так приказал Якобсон, – ответил Брет, – сказал, чтоб я остался в отеле вместе с Барбарой и все объяснил, когда вы сюда придете. Он оставил вам конверт на столике. Если разрешите, я вам сейчас его принесу.

– Сразу нужно было начинать с этого, – пробормотал Дронго. – А где Барбара?

– У себя в номере. Она звонила, что будет в одиннадцать. Я ей сказал, что все уехали, но она не удивилась. У мистера Осинского и раньше случались такие приступы бессонницы и депрессии, когда мистер Якобсон вывозил его на природу.

– Несите конверт, – разрешил Дронго, – и вызовите из ресторана кого-нибудь. Пусть мне принесут крепкий чай.

– Да, мистер Саундерс, – кивнул Брет, – я ведь сразу понял, что вы не американец. Мы больше любим кофе, а вы, англичане, предпочитаете чай.

Он пошел за конвертом.

«Какой идиот, – разочарованно подумал Дронго, тяжело опускаясь в кресло. – Почему Якобсон меня не предупредил? Или он решил, что угроза со стороны Шварцмана не столь серьезна? Это совсем не похоже на рассудительного и умного Якобсона. Он обычно неплохо просчитывает варианты. Видимо, случилось нечто такое, что он просто вынужден был уехать из отеля. Может, он знает о моем разговоре с представителями Израиля? Но при чем тут Осинский? Главная забота Якобсона – безопасность композитора. В апартаментах отеля, забитого агентами израильских спецслужб, работниками собственной службы безопасности отеля и личными телохранителями Осинского, можно не опасаться за жизнь композитора. Но вот вывозить его на природу! И это когда на него идет самая настоящая охота. Нет, у мистера Якобсона явно другие планы».

Брет принес изящный конверт и протянул его Дронго. Тот нетерпеливо достал письмо.

«Дорогой мистер Саундерс! – начиналось письмо, и Дронго несколько успокоился. – Я сожалею, что вынужден так срочно уехать с нашим маэстро. Он всю ночь не спал. Вернемся к вечеру, и я все объясню. Не волнуйтесь. Мы приняли необходимые меры безопасности. С уважением, ваш Песах Якобсон».

– Спасибо, Брет, – поблагодарил он охранника, – можете идти к себе. Лично мне вы пока не нужны.

Это письмо ничего не объясняет, подумал Дронго, когда Брет вышел из апартаментов Осинского, но оно свидетельствует о прежнем благожелательном отношении Якобсона к самому Дронго. А это значит, что мистер Якобсон не знает о вчерашней беседе Дронго с гостями, так внезапно посетившими Париж на один день.

Он услышал мягкие, приглушенные шаги за спиной и чуть повернул голову. В номер вошла Барбара. Она была в длинном темно-синем платье, отделанном пересекающимися серебряными линиями. Волосы искусно уложены, словно утром она успела заскочить к парикмахеру. Дронго поднялся с кресла.

– Доброе утро, – кивнул он, – вернее, уже добрый день. Кажется, наш маэстро со своим менеджером куда-то сбежали от нас.

– У них это случается, – подтвердила Барбара. – Мистер Якобсон позвонил мне утром в девять часов и предупредил, что они уедут на весь день. Я уже привыкла к подобным странностям Джорджа.