Меч эльфов. Наследница трона - Бернхард Хеннен

— Зачем ты пришел на борт моего корабля под такой личиной? — без околичностей спросил он.

— Я пришел сюда, чтобы удостовериться в том, что этот корабль никогда не достигнет Вилуссы. Ты со своими ребятами должен был умереть. Вон те два бочонка наполнены порохом. В печи лежит фитиль.

Вместо того чтобы задавать вопросы, капитан опустился на колени перед очагом и достал дрова. Альварез увидел, как у молодого офицера по коже побежали мурашки. Когда он повернулся, лицо его было бледнее мела.

— Почему?

— Должно быть, вы что-то видели в Альвенмарке, — приглушенным голосом сказал мастер флота. — Я даже знать не хочу, что это было. Для меня вы — герои. Наверняка вы служили Церкви верой и правдой. Будет преступлением обойтись с вами так. Направляйтесь к Вилуссе, но не становитесь там на якорь. Вам нужно плыть дальше, на запад. Если найдете на побережье пустынное место, где за вами никто не будет наблюдать, сойдите на землю и уничтожьте «Эренгар». Корабль должен исчезнуть! Иначе вас очень скоро начнут искать. Ты ведь получил золото, чтобы купить груз хорошего вина.

Молодой офицер медленно кивнул. Он казался оглушенным. Томаш тоже выглядел потрясенным. Альварез видел, что у него дрожат ноги.

— Разделите золото между собой, — продолжал мастер флота. — А потом бегите. Каждый в своем направлении. Не держитесь вместе! Избегайте всего, что может привлечь внимание. Назовитесь вымышленными именами, если останетесь среди людей. И, ради Тьюреда, никогда никому не говорите об Альвенмарке. Вы должны исчезнуть бесследно, словно вас поглотило море. У примарха шпионы по всей стране. Если один из вас заговорит, Оноре узнает обо всем. И будет травить вас до тех пор, пока не удостоверится, что каждый умолк навеки. — Альварез цинично улыбнулся. — Меня послали убить вас. Теперь моя жизнь в ваших руках. Если Оноре узнает о том, что вы еще живы, то узнает и о том, что помог вам в этом именно я.

— Но ведь мы могли случайно обнаружить фитиль, — заметил капитан.

Альварез покачал головой.

— Если он найдет вас, то вы расскажете ему обо мне.

— Никогда. Клянусь Тьюредом… — начал Томаш.

Мастер флота скупым жестом приказал ему молчать.

— Не стоит легкомысленно клясться именем господним. Оноре отдаст вас вопрошающим. И уж поверьте, от них не скроешь ничего. — Он поднял сосуд с маслом чайного дерева. — Я должен поблагодарить тебя, Томаш. Твоя доброта открыла мне глаза. Ты уберег меня от страшной потери. Я чуть не лишился самого себя. Этого я никогда не забуду. Пусть с тобой в пути всегда будет счастье.

Капитан хотел удержать его. Альварез грубо отодвинул его.

— Говорить больше не о чем. Послушайте моего совета и живите! Может быть, за кораблем следят. То, что я вернулся на борт, уже само по себе подозрительно. Если я задержусь слишком долго, это вызовет недоумение. Когда я говорю, что у Оноре везде шпики, это не пустые слова.

Мастер флота покинул камбуз и глубоко вздохнул. Почти вся команда собралась на главной палубе и сейчас таращилась на него. Никто не мог понять, какие общие дела могут быть у вонючего грузчика и молодого капитана.

Альварез отвернулся. Поспешил к сходням. Шаги его были легки. Он чувствовал себя так, словно Господь снял с души его целую гору. Кирпичная кладка стен сверкала красным в первых лучах солнца. Небо сияло голубым и нежно-розовым. Вода в гавани достигла самой низкой отметки.

Жюстин еще ждал его.

— Ты голоден, брат-Лев?

Его брат по звену вопросительно глядел на него.

— Я знаю один трактир, пользующийся дурной славой, в который лучше не заходить таким мужчинам, как мы. Сегодня утром там пекли ароматный хлеб. А я умираю от голода.

— Тогда идем туда, девица, — ухмыльнулся Жюстин. Вдруг он наморщил нос. — От тебя пахнет маслом чайного дерева?

— Это аромат настоящего рыцарства.

Товарищ его засопел.

— Когда ты перекладывал припасы, тебе на голову, должно быть, упал бочонок.

— Я бы сказал, что у меня с души свалились оба бочонка.

Они свернули в переулок, и мастер флота взял Жюстина под руку. Костыль и деревянная нога постукивали по мостовой в равномерном ритме.

Этот звук напомнил Альварезу измеритель времени, вошедший в моду в последние годы. Ему было ясно, что с этого дня он живет взаймы. Семнадцать человек не смогут сберечь тайну. Один из них рано или поздно заговорит. Если напьется, или, может быть, чтобы произвести впечатление на бабу. Оноре узнает, что они живы. Может быть, через год или через два. Если повезет, то позже. Но его предательство будет раскрыто.

И несмотря на это, на душе у Альвареза было светло, словно в тот ясный день, когда он получил золотые шпоры. Он — рыцарь, а не убийца!

Видящий сны

Аруна приподняла голову спящего, чтобы он не поперхнулся водой, когда будет говорить. Кожа его стала белой от долгого заточения. Даже на час не покидал он покои глубоко под Башней Восковых Цветов. Спящего касался только свет янтаринов, но и тому приходилось пронзать всю толщу зарослей кувшинок, чтобы коснуться молодого рыцаря в темной воде. Однако сын человеческий потерял гораздо больше, чем цвет лица, который дало ему солнце его мира. Намного больше!

Его глаза беспокойно двигались под сросшимися веками. Он видел сны уже много дней и не мог проснуться. С тех пор как Аруна утащила его на дно и выпустила козу, которая должна была умереть вместо него. В расплывшемся под водой облаке крови Аруна поцеловала человеческого сына. И магия этого поцелуя уберегла рыцаря от утопления.

— Расскажи мне о круглой комнате с деревом на полу, которое словно кровь!

Голос Ураваши был таким же манящим и неотразимым, как и пропорции ее тела и тонкие черты лица. Она считалась самой прекрасной из апсар и выглядела как княгиня. Как ни противно было Аруне то, что предстояло юноше, противиться Ураваши она не могла. Улыбки княгини было достаточно для того, чтобы гнев Аруны растворился, как кровь козы в водах гавани, еще раньше, чем Аруна доставила сына человеческого в Башню Восковых Цветов.

— Расскажи мне о своих братьях и сестрах в нишах, — манящим голосом требовала она. — Об одноглазом и о человеке с палкой. И о других. Кто были другие?

— Был один, который всегда приносил с собой запах моря, — ответил голос спящего. Он говорил медленно, словно его язык с трудом подбирал слова. — Альварез де Альба! Его голос был мне хорошо знаком. Как часто он говорил со мной о ветрах и о море…

— Ты рассказывал мне о сестре Героне. Какие знаки на ее гербе?

— Башня, — ответил мальчик, — это знак ее звена. И Древо Крови как символ нашего ордена и тайны Братства. Над башней и Древом Крови изображен пороховой рог, потому что она — мастер стрельбы.