На восьми фронтах - Павел Трояновский

- А это не имеет значения, - почему-то зло отвечает Ковтун. - Все равно перебьем всех до единого!

- Как это не имеет значения? - возражает ему комдив. - Если бы там был полк или около того, мы туда один твой эскадрон не послали бы. Всей дивизией ударили бы. Но, по данным разведки, на хуторе сто - сто двадцать солдат и офицеров противника, два бронетранспортера, две минометные батареи... - И уже снова обращаясь к обоим командирам: - Значит, так, товарищи. Ковтуну ни при каких обстоятельствах не задерживаться на хуторе до рассвета... Чекурде в случае необходимости не жалеть снарядов и как можно скорее подавить все огневые средства противника. Ясно? Приступайте к выполнению задачи!

Когда Ковтун и Чекурда вышли, Шарабурко закурил. И сказал, поясняя, видимо, резкость эскадронного:

- Петр Алекстандрович Ковтун - геройский командир. И человек душевный. Но... На днях он получил трагическую весть из родной станицы: фашисты расстреляли его жену и младшую дочь...

Помолчал. И, взглянув на часы, заторопился:

- Прошу извинить, мне пора.

Мы тоже встали, надеясь, что генерал пригласит нас с собой. Но он сказал:

- Вам придется следить за боем от начальника штаба дивизии. И прошу не возражать!

Ничего не поделаешь, надо перебираться в блиндаж начальника штаба. Комдива, чувствовалось, не переспоришь.

* * *

Бой за хутор продолжался часа два, не больше. Все, или во всяком случае почти все, прошло так, как и было запланировано. Казаки Ковтуна вырезали кинжалами на хуторе весь вражеский гарнизон - сто четырнадцать гитлеровцев. Взорвали оба бронетранспортера, захватили минометы. Дивизион же Чекурды уничтожил колонну, брошенную было противником на помощь атакованным, - два танка, четыре бронетранспортера, два орудия и до полусотни солдат и офицеров.

Были потери и с нашей стороны. Так, в рукопашной схватке погиб сын Ковтуна, который служил в его эскадроне...

С рассветом взбешенные этой дерзкой вылазкой фашисты бросили против дивизии генерала Я. С. Шарабурко все имеющиеся в их распоряжении силы. Первой налетела авиация. Две волны пикирующих бомбардировщиков, по 60-70 самолетов в каждой, долго бомбили передний край обороны соединения, хутор, где находился штаб дивизии, позиции артиллерии, тыловые дороги. Казачьи .зенитки сбили во время этих налетов четыре вражеских самолета. Затем до полка вражеской пехоты при поддержке танков попыталось переправиться через реку. Но казаки не допустили до своего берега ни одного фашиста!

В полдень противник атаковал уже правый фланг соединения. Но и тут получил жестокий отпор.

В 17 часов - новая, уже третья, атака врага. На этот раз на дивизию было брошено сорок танков и до двух полков мотопехоты. Комкор генерал Кириченко тут же сосредоточил перед полосой обороны частей Шарабурко-огонь всей корпусной артиллерии. Была отбита и эта атака...

За два дня мы облазили весь передний край обороны этой дивизии, собирая материалы для газеты. Думали задержаться здесь и еще на денек. Но тут последовал срочный вызов в штаб корпуса, к генералу Н. Я. Кириченко,

Комкор почему-то пожелал говорить со мной один на один. Я было запротестовал, но генерал все-таки настоял на своем. И когда мы остались вдвоем, сказал:

- Вот что, товарищ батальонный комиссар. Вам надо" немедленно выезжать в Краснодар. Почему? Сейчас объясню. Фашисты обошли нас с обоих флангов. Не исключено, что скоро корпусу придется драться в полном окружении. Как военная сила вы, трое корреспондентов, нам не очень-то поможете. Да к тому же мне кажется, что-куда важнее написать обо всем, что вы видели и слышали здесь, у нас, чем подвергать себя ненужному риску. Пусть наша страна, наш народ узнают, как дерутся кубанские казаки!.. Я советовался и с комиссаром. Он того же мнения. Так что немедленно выезжайте. Пока еще можно-выехать...

Да, доводы комкора были разумными. И своевременными. Ибо уже на другой день, когда мы прибыли в Краснодар, пришло известие: вражеские танки перерезали 17-му корпусу все пути для отхода.

Но он все-таки вырвался из окружения! И несколько позже принял активное участие в обороне Туапсе. Здесь его бойцы и командиры так мужественно сражались с врагом, что корпус вскоре был преобразован в 4-й гвардейский кавалерийский.

Первая наша корреспонденция из корпуса генерала Н. Я. Кириченко появилась в "Красной звезде" 18 августа. Затем были напечатаны вторая и третья. Газета даже посвятила боевым действиям этого корпуса передовую статью.

Именно в эти дни я и получил из редакции телеграмму. Она была такого содержания: "Очерки статьи вашей группы казаках Кириченко прозвучали громко всей стране тчк Через Совинформбюро перепечатаны газетами Англии Америки тчк Вызвали злобную радиореплику Геббельса тчк Ждем новых материалов тчк Вадимов".

А новые материалы пересылать было все труднее. Телеграфная связь с Москвой прерывалась по нескольку раз на день. В иные же сутки и вовсе отсутствовала. Приходилось поэтому каждую корреспонденцию, очерк или статью писать в трех экземплярах и отдавать на телеграф, на пункт фельдсвязи и на попутные самолеты. И все же многие наши материалы так и не попадали в Москву. Обидно, но что поделаешь. Такая уж была обстановка.

А она на Северном Кавказе продолжала с каждым днем осложняться. Враг усиливал натиск сразу на двух главных направлениях - приморском и грозненском. В этих условиях штаб фронта то и дело менял свое местонахождение. И это тоже неблаготворно сказывалось на нашей работе.

Вскоре пришла еще одна телеграмма из редакции. В ней предписывалось: "Всей вашей группой следуйте Тбилиси там проинформируйтесь после чего немедленно выезжайте район Моздока тчк Захватите собой Темина тчк Надо любой ценой доставить редакцию снимки горящих вражеских танков тчк Хочу подчеркнуть большое политическое значение этого задания тчк Крепко надеюсь всех вас тчк Вадимов".

* * *

Оставив в Приморской группе войск недавно прибывших к нам Шифрина и Глебова, выехали в Тбилиси. В Сухуми командующий 46-й армией генерал-лейтенант К. Н. Леселидзе сообщил, что Северо-Кавказский фронт расформирован, а его войска переданы Закавказскому фронту.

Полки и дивизии 46-й армии в это время вели тяжелые бои с врагом на горных перевалах Главного Кавказского хребта.

- А добраться до действующих частей можно? - спросили мы у командующего.

- Конечно можно.

Я взглянул на Зигмунда Хирена. Он вместе с бригадным комиссаром Шифриным только что прибыл к нам из Москвы и не успел дать с юга еще ни одной корреспонденции.

- Поедешь в горы?

- Если надо - поеду!

- Поезжай...

Зигмунд Хирен пробыл на перевалах Кавказа больше двух недель, и вскоре в "Красной звезде" появились его интересные очерки и корреспонденции о героях тех боев.