Лев-попаданец. - Олег Рыбаченко

Внутри и в самом деле куда теплее, чем снаружи. Как говорил Иван Грозный - лепота!

Но не слишком следовало расслабляться.

От верёвок на руках у девчат и мальчишек остались сине-багровые следы. А пинок заставил слететь пионера с разбитых, онемевших ног, если бы Галина не подхватила, стремительно повернувшись, падающего Олешку и не потащила братцы к соломенной подстилке. Не все-таки и у фрицев есть милосердие, навалили немного, чтобы пленницы смогли отогреться. Высохшая солома оказалась навалена просто вдоль стены в сильно освещенном зале. Без окон разумеется, но зато с железобетонной крышей над головой. А на другой стене тут и там до боли в глазах ярко горели понатыканные в расщелины камня большущие лампы. На тюрьму, во всяком случае - киношного или литературного типа, с её полумраком, это помещение ничуть не походило.

Но конечно пленницы не слишком привередничали, стремились занять места и отключиться в тепле. Немного пахло озоном...

Олег даже не сел, рухнул "стремительным домкратом", и позабыв героический образ, не выдержал, жалостливо застонал. В тепле к обмороженным ногам вернулась боль.

Обеими, красными с посиневшими ногтями руками вцепился себе в ступни. Они стали белые с фиолетовым отсветом. Мальчишка-пионер закусил разбитую губу, испугано повёл вокруг себя, мутным от страданий взглядом.

Неутомимая Ангелина прохаживалась по рядам и активно массировала подошвы, наиболее обмороженным, как правило, городским девчатам.

Она видимо хороша знала свое дело, тем более живя в тундре знала много и имела огромный медицинский опыт.

Севшая рядом Галина, тоже активно растирала себе девичьи, не утратившие несмотря на многочисленные ушибы и ссадины ноги. И ей досталось, хотя конечности выглядели не так ужасно, как у Олега. Видя растерянность брата, она покачала головой и предложила:

- Дай я тебе их разотру отмороженное. Нас учили, как это делать в тяжелых случаях.

Галина толкнула брата и продолжила:

- Просто закрой глаза и лежи на спине. Будет немного больно, но все кончиться отлично!

Олег так и сделал, с трудом повернувшись на спину. Она тоже болит, но солома мягкая и еще можно терпеть. Воительница, взяла в ладони обмороженные ноги мальчика и принялась, их массировать. Сочетая движения ладоней с горячим дыханием.

Олег расслабился, уже через минуту ощутил покалыванье... а потом, черт побери - боль. Волна страданий нарастала... ширилась и становилась бурной... острой... непереносимой... Словно под подошвами полыхнул вулкан!!!

Галина, видя, как скривилось у брата лицо, а его раскрывшихся голубых глазах, буквально заискрило, подбодрила:

- Все хорошо так и надо!

Гитлеровцы словно стая гиббонов галдели неподалёку. Один прошёл, шатаясь от порции спирта мимо, по-хамски зевая во всю щербатую пасть и бездельно щёлкая длинным бичом.

Ангелина на фрицев ноль внимания, одного даже толкнула... Тот от подобной наглости отступил и даже отвел пьяные зенки. Уж много наглой лихости у огнезарной дьяволицы!

Я не дам ей повода меня подколоть. Ни слова, ни крика! - Жестко и отчётливо произнес Олег, закрыл предательски слезящиеся глаза. Эти обеты: красным пером на чёрном пергаменте - повисли в нахлынувшем мраке. А ещё в нем откуда-то снизу поднимались языки пламени, и Олег, словно Жанна на эшафоте стоял в этом зареве и не мог пошевелиться.

Орлеанская дева, она ведь тоже умерла на костре инквизиции, без стона и криков. Сгорела плотью, обессмертив себя духом.

А выбери трусливо заключение, то может и сгинуло тогда бы её имя во тьме веков!

Для бессмертия пришлось умереть... Все равно, что тут его мужество может остаться без свидетелей. Кроме его самого и дай Бог, чтобы все девчонки выжили в плену.

Надо в первую очередь добиться уважения для самого себя, а потом и другие тебе скажут - ты Человек, настоящий советский человек и патриот!

Галина, конечно же, не врала брату: боль стала откатываться, под умелым натиском отступать, словно костер под ливнем гаснуть. Она не ушла совсем, но Олег все-таки, ощутив небольшое ободрение, рискнул сесть нормально.

Вот что значит, женские руки... Не даром в романах рыцари ради прекрасных дам совершают чудесные подвиги!

Ноги мальчики стали красно-багровыми, словно клешни сваренного рака. По обеим подошвам из множества порезов и ссадин сочилась алая кровь. Но мальчишка обрадовался красной жидкости, словно алкаш похмелке: раз идёт - значит, ноги спасены! Только бы больше никуда не гнали, хотя бы на время сна. Олег бессильно уронил, но затем усилием воли, поднял вдруг налившуюся свинцом голову.

Тут вдруг вспомнилось, об еде и пионер хрипло пробормотал:

- Может хоть пайку дадут тюремную!

Галина улыбнулась, кивнула, хлопнула Олега по разбитому плечу, произнесла с печалью в голосе:

- Наверное, не дождемся, пока не погонят по-новому. Лучше свернись калачиком и спи. Вот и другие девчата вырубились...

Действительно, после мороза в тепле каземата сильно разморило. Множество ламп накаливания, согревали помещение, тут можно уже спать без одеял. Только лицо укрыть от этого света.

Олег попытался снять с себя матроску, но засохшая кровь, прилепила её к стене. А рвануть, чтобы опять полыхнуло огнеметом страдания, не хватило ни силу и духа.

Тогда он просто повернулся на живот и, свернувшись калачиком, укрыл лицо руками. Во рту пересохло, в животе пищало, спину и ноги саднило, но усталость оказалась сильнее. Мальчишка засопел...

Галина, тоже уже на последнем пределе сил. Легла, осторожно прижавшись к брату, и почти моментально погрузилась в сновидения.

После такого перехода спокойный сон может лишь сниться. Галина Ломоносова опять видела, что-то батальное;

Вот она и прочие воительницы скачут на конях. Впереди их ожидают красивые битвы, тех славных времен когда ценились мужество и честь, а все были рыцарям... Все кто воевал разумеется, без таких иезуитских приемов, когда по пехоте бомбят с воздуха. А тут примерно равное холодное оружие и масса возможностей проявить доблесть.

Их грациозная гонка наращивает и наращивает темп. Постепенно разогнавшись, скакуны достигли, удивительность скорости. Вот знаменитый "Семимильный шаг" Союза Советских Социалистических Республик! Когда конь не конь, а что-то дивное и крылатое. Волосы наездниц словно застыли в воздухе и тянулись золотыми, жемчужными, изумрудными шлейфами... И лишь иногда, они нервно подрагивали в такт движению, словно тоненькая струночка гитары.

Мощные мускулистые тела коней, вытягивались в длинных, будто ленивых, прыжках, а затем складывались почти вдвое, как огромные пружины, чтобы вновь оттолкнуться от земли. Прыжки следовали один за другим, ритмичными импульсами, синхронно у всех животных отряда. Галина Ломоносова залюбовалась: движения скакунов были столь свободными, будто ничто их не сковывало. Хотя конечно фигуристые с рельефной мускулатурой, полуголые воительницы, казались частью коней, сколько ловко они сидели они. Красавицы били в бока своими босыми пяточками, а скакуны, забыв, что за ними рвутся исступленные враги, устремились в это волшебное состояние: половину бег, а на другую половину полет!