Охотники за Попаданцами - Павел Барчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Давай… кто? Ты или я?
Голос звучал приглушенно, но очень отчетливо.
Я убрал ладони от лица, посмотрел перед собой. Никого. Вообще. В кабинете пусто. Да и дверь после ухода Матюши была закрыта.
— Может, вместе? — Поинтересовался второй участник диалога.
Я тряхнул головой. Что за ерунда? Первый вопрос задала Раечка. Голос принадлежит ей. А второй — Любомиров. Тоже нет никаких сомнений.
Однако ни актрисы, ни первого секретаря в кабинете не наблюдалось. Более того, в кабинете вообще никого не наблюдалось.
— Ну, все… — Я нервно засмеялся. — Вот и кукуха поехала… Мерещатся голоса.
В это мгновение дверь распахнулась, на пороге возникла чета Любомировых.
Стояли они рядышком, плечо к плечу. Как два оловянных солдатика.
— Павел Матвеич… — Пробасил Любомиров и шагнул вперед. Раечка семенила за супругом, всем своим видом демонстрируя радость от встречи.
— Здравствуйте… — Я посмотрел на дверь, которая только что была закрыта. Получается, эти двое беседовали в коридоре?
— А мы мимо шли… Думаем, не зайти ли проведать Павла Матвеича. Спектакль, кстати, был вчера великолепен. Правда, отчего-то соседи и знакомые при встрече хихикают. Завидую, сволочи, Раечкиному таланту… — Любомиров протопал к стульям, схватил сразу два. Один оставил себе, а второй культурно предложил супруге.
— Так… — Я откинулся назад, при этом внимательно разглядывая семейство. — Сдается мне, ваше появление вовсе не случайно… Дайте-ка угадаю…
Иван Ильич и Раечка замерли на стульях. Вид у них был слегка взволнованный.
— Выставка, да? — Спросил я, затаив дыхание. Очень уж хотелось, чтоб ответ был отрицательным. — Вы желаете поехать со мной?
— Конечно, нет! — Любомиров немного по-бабьи всплеснул руками.
Я облегченно выдохнул, расслабившись. К счастью, в игре остаются два кандидата: Валентина Егоровна и Матюша.
— Мы не желаем. Раечка желает. — Добавил Иван Ильич, уничтожив одной фразой надежду на благополучный исход этого дня. — Вы понимаете ведь, там — Москва. Супруга моя сможет за несколько дней пребывания в столице посетить театры, посмотреть на игру знаменитых профессионалов. Мы как Ваш разговор с Матюшей Сергеевичем услышали, сразу поняли, для Раечки это — удивительная возможность. Тем более, Вас пригласили на очень серьезное мероприятие. Люди там тоже будут серьёзные. Нужные знакомства… Понимаете?
Первый секретарь горкома уставился на меня с ожиданием. Раечка тоже. Она вообще дышала нервно, часто, периодически обмахиваясь носовым платком. Явно нервничала. Интересно, по какой причине? Впрочем… Это уже не столь важно. Количество людей, претендующих на роль того, кто нам нужен, неуклонно растёт. Их теперь трое. Любомирова можно исключить. Он пришел говорить о жене.
— А я не знаю.
Семейство слегка обалдело от моего ответа. Видимо, в их понимании, жалкий директор Дворца Культуры первым секретарям горкома отказывать не может.
— Эм… Как не знаете? — Любомиров подался вперед, прожигая меня взглядом.
— А вот так. — Я развёл руками. — Видите ли, Иван Ильич, до вас были еще просители…
— А мы их видели. Да, Раечка?– Любомиров кивнул и повернулся к супруге, чтоб она подтвердила. — Но Павел Матвеич…Зачем людей смешить? Мы ведь оба понимаем, где эти просители и где я. Вовек не забуду Вашей поддержки. А… Ох, ты… Чего это у Вас тут приключилось?
Иван Ильич слегка наклонился в сторону, рассматривая форточку на подоконнике. Вот глазастая сволочь. Все замечает.
— Да так… Ерунда. Не обращайте внимания. — Я отмахнулся. — Дико извиняюсь, но не могли бы мы сейчас вот на такой ноте и проститься. Дел много. Ваш вопрос я понял. Услышал, осознал. Давайте до вечера выдержим паузу. Хорошо?
— Конечно, конечно… — Любомиров вскочил на ноги, затем протянул руку супруге, помогая ей подняться. Раечка сегодня была удивительно молчалива. — Мы пока прогуляемся. Погода отличная. До вечера, не обессудьте, ждать не могу. Отличаюсь нетерпеливостью. Так что вернемся через часик. Да, милая?
Актриса кивнула и повисла на локотке супруга. Семейство уже дошло до двери и было готово открыть ее, когда в моем организме произошли очередные изменения. Я вдруг почувствовал прилив злости. Сильный прилив сильной злости. Даже, наверное, бешенства. Буквально красная пелена упала на глаза.
— Ну, ты и гнида, конечно… — Произнес я вслух, чувствуя при этом, как замирает сердце и холодеет между лопаток.
Пелена упала, да. Но адекватное понимание ситуации никуда не делось. Просто мои поступки больше не зависели от меня. Я прекрасно осознавал, что сейчас этими словами рою себе яму. Однако остановиться не мог. С бешенством произошло так же, как и с остальными эмоциями. Меня буквально на части разрывало от злости и сдерживать себя я не мог. Говорил, что реально думал, хотя знал, нельзя этого делать.
— Не понял… Вы сейчас с кем говорили? — Любомиров остановился и развернулся ко мне лицом. Конечно, он прекрасно слышал, что конкретно было сказано.
Глава 14
О неожиданных итогах и важных мелочах
— Ну, что? — Наталья Никаноровна по-хозяйски переступила порог кабинета и протопала к моему, на секундочку, рабочему месту. Даже поздороваться не сочла нужным. Или, к примеру, прежде, чем войти, могла бы постучать в дверь. Все-таки, не в хлеву.
Я в этот момент кружился возле окна, пытаясь сообразить, каким боком присобачить чертову форточку. Не хотелось бы объяснять посторонним, за каким лядом она вообще оказалась не там, где должна быть.
Старуха вместе с Настей появились буквально сразу после того, как я выпроводил очередного посетителя. Не говорю последнего, потому что вообще не уверен, могу ли использовать данное определение. Поток жаждущих составить мне компанию в поездке на выставку, категорически не желал прекращаться.
— Что? — Я оглянулся через плечо, наблюдая, как бабка в наглую усаживается на моем стуле, а затем еще с отвратительным скрежетом ножек о пол, двигает его ближе к столу.
Отвечать мне никто не собирался. Я вздохнул, плюнул на хозяйственные заботы, под которые мои руки не заточены, дома прежде гвоздь толком не мог забить, и поставил снова форточку на подоконник, прислонив ее к стеклу.
— Явился наш попаданец? А? Явился этот гад? Ты, Павлуша, не томи, говори уже. Негоже пожилому человеку нервы трепать. — Бабка вытянула ноги и громко застонала.
Вернее, звук, который она издала, можно было принять за что угодно. За предсмертный вопль вороны, за скрежет пенопласта по стеклу, за хрип астматика. Просто по счастливому бабкиному лицу я понял, что это все-таки — стон. Причём, стон удовольствия.
— Ох…ноги мои ноги… Пока дошла сюда, думала помру. — Наталья Никаноровна прикрыла глаза наслаждаясь моментом.
— Ну, не сочиняйте уже… — Настя прошла вдоль ряда стульев, выбрала тот, на котором, кстати, никто не сидел, и только после этого сама устроилась на него. — Пешком Вы добирались только от ворот ДК до кабинета. Что там с ногами могло произойти? Строите опять из себя сироту Казанскую. Да т потом, ходить полезно. Особенно людям в возрасте.
Блондинка говорила все это вроде бы серьёзно, но мне почему-то в ее словах послышалось издевка. Странные, конечно, у них взаимоотношения со старухой. С одной стороны, Наталья Никаноровна явно в нашей компании за старшую, но при этом со стороны Насти иногда проскальзывает сарказм.
— Знаешь, что? — Бабка моментально взвилась на месте. — Ты влезь в мое…
Она вдруг осеклась и посмотрела на меня с досадой. Будто хотела сказать то, что мне лучше не слышать.
— Короче… — Наталья Никаноровна предпочла сменить тему, — Голуби мои, давайте по делу. Павлуша, кто к тебе приходил? Кто-то же приходил?
— А-а-а-а-а…это, да. Это, было. — Я обошёл стол, остановился рядом с Настей и потянул руку. — Фотки с собой? Наглядно покажу.
— С собой, — Блондинка пожала плечами, а потом вынула из внутреннего кармана кожаной куртки стопку знакомых снимков.– Зачем эта наглядная демонстрация? Мог бы просто назвать имя.
— Мог бы. Но лучше вот так, конкретно. Класс…– Я взял фотографии, перетасовал их, как колоду карт, а затем, развернувшись к бабке лицом, выбрал нужный снимок и шмякнул на стол фото Валентины Егоровны. — Вот! Она была.
— Валька…Ах ты ж сучка… — Наталья Никаноровна откинулась на спинку стула. — Все-таки баба у нас в этот раз…
— Ну, я бы так не утверждал…
— Не плети. — Наталья Никаноровна, поморщившись, одарила меня раздражённым взглядом. — Женщина только в женщину перемещается. Мужик — в мужика. Это в вашем извращенном современном мире какой
