Последний сезон - Элизабет Бикон

— Надеюсь, вы поздравите нас, Кроумер, поскольку по истечении трех лет я отказался далее ожидать положительных итогов поименного голосования, пусть даже ее бывший опекун и зять пока не согласен с таким решением. — И он окинул Кейт взглядом собственника.

— Карнвуд жестко стелет, так? — спросил Кроумер с наигранным удивлением, хотя глаза выдавали его: он не верил ни единому слову.

— Вот видите? Все думают, что я — ваш принц, — шепнул Эдмунд на ухо Кейт и почувствовал, как она напряглась, словно приготовилась прыгнуть в сторону и тем опровергнуть его тщательную разработку. — Ну-ну, а не то поцелую прямо здесь, — пригрозил он ласково.

— Мне стыдно за вас, — сказала она сквозь зубы, и он расплылся в самодовольной улыбке навстречу ее пылкому гневному взгляду.

— Стыд пройдет, моя Кейт не уйдет, — промурлыкал он и услышал чей-то сентиментальный вздох рядом.

— Шут и фигляр! — отругала она презрительным тоном, однако не пыталась ни оттолкнуть его, ни дезавуировать безбожную ложь.

Делая вид, что с трудом спускается с небес на землю, Эдмунд обдумывал вопрос приятеля.

— Нет, — оценил он его смекалку, — но я не мог вырваться отсюда в холодный Дербишир, чтобы сидеть там до посинения и уговаривать его.

— Надо думать, вам частенько удавалось находить с ним общий язык, — напомнил Кроумер.

— Я так и говорил мисс Элстоун, но только сегодня вечером удалось убедить ее, что мне надоело дожидаться, пока запоют трубы и ударят литавры на моей грандиозной свадьбе. Коль скоро она согласилась, что наша свадьба не терпит отлагательства, мне придется смело явиться в берлогу Карнвуда, и, быть может, мы наконец-то поладим на обоюдном статусе милорда и миледи.

— Кстати, сплетники уже щебечут, как скворцы на яблонях, — мудро направлял его неразговорчивый приятель, и Эдмунд, выразительно пожав плечами, многозначительно оглянулся на взбудораженную толпу.

— Я ждал достаточно долго, — громко произнес он на публику и услышал взволнованный отклик зрителей, спешивших поделиться свежими восторгами.

Он улыбнулся Кейт, надеясь, что его взгляд ясно предупреждает: отступать некуда, остается только поддерживать его. А глаза у нее в самом деле необычайные. «Совершенный ультрамарин», — определил он отвлеченно, перекатывая это слово на языке почти вслух. Глубокая синева. Он чувствовал, что готов наплевать на весь свет и свалиться в эти колдовские омуты. «Превосходная синева», — поправился он и воспарил в небеса в самый последний момент, когда уже почти был готов страстно расцеловать ее публично.

— Н-да, вполне уместное деяние, — заметила спешившая к ним леди Пемберли. Ее раздирали противоречивые желания смеяться, восторгаться и исполнять свои обязанности компаньонки. — Нетерпеливые чада, — проворчала она, правда, чуть разочарованно.

— Меня трудно стреножить после долгожданного согласия мисс Элстоун пойти со мной под венец, миледи, — отвечал Эдмунд, пылко надеясь, что Кейт подыграет ему и не впадет в скептическую отчужденность от всего мира, как обычно, в самый неподходящий момент.

— Да, — вымолвила она довольно неубедительно, — его милость более чем нетерпелив.

— Я так и поняла, — сухо бросила Элиан Пемберли, подозрительно вглядываясь в растрепанные кудри и неприлично помятое платье Кейт, и затем с вызовом посмотрела Эдмунду прямо в глаза.

— Вероятно, нам следует уведомить об этом событии «Морнинг пост», леди Пемберли? — спросил он самодовольно, пока она выдерживала паузу.

— Хочется верить в лучшее, — вежливо выразила она свое мнение, хотя глаза Кейт грозно сверкнули на нее. — Вернее, должно, — непреклонно добавила она, в свою очередь упреждая Кейт острым взглядом. — Пора заказывать подвенечное платье для Кейт, а в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер в это время года все расписано заблаговременно, вряд ли они смогут пойти навстречу даже вам и этой заносчивой невесте, если вы оба решите провести вашу церемонию именно там.

— Я не заносчива! — взорвалась Кейт.

— Нет, — протянул Эдмунд, пожимая ее руку, покоящуюся в его руке, в надежде на то, что она останется такой же смирной, когда они останутся наедине. Он рассеянно перебирал ее пальчики, затянутые в перчатку, и улыбался ей из-под прикрытых век. — Вам далеко до того, насколько помню, а память у меня отличная, — промурлыкал он интимно.

— Простите нас, леди и джентльмены, но все разъяснится, когда будет опубликовано объявление определенного содержания. Боюсь, пока не могу сказать что-то еще, — объявил Эдмунд в пространство и поклонился элегантно, с долей иронии, как и подобает джентльмену, локоны которого заметно пострадали от пальцев леди, а шейный платок сбился набок.

— Коль скоро вы, негодники, решили опередить все формальности, вам уже и вальс танцевать можно, как на помолвке? — предположила Элиан достаточно громко, и ее чистый звонкий голос вознесся над гулом толпы.

Хозяйка дома леди Уиндоувер призадумалась, словно размышляя над правдоподобностью этой сцены, затем кивнула и дала знак оркестрантам исполнять вальс для своих оскандалившихся гостей. Кейт, по обыкновению, тенью следовала за Эдмундом, шаг в шаг, ошеломленная внезапностью последних событий, не в состоянии определить свои чувства, но большинство гостей в зале явно полагали, что во всем виновата любовь.

— Продолжайте танец, — тихо укорил Эдмунд, как только она стала спотыкаться, усталость брала свое, голова ее поникла, как у лилии в засуху. — Не вешайте носа, нельзя, чтобы Бестом и та ведьма заподозрили, что мы о чем-то умалчиваем, — сурово зашептал он.

Возможно, именно сопереживание и заставило ее обвиснуть в его руках, чтобы быстрее отправиться домой. «Он мог бы проявить больше чуткости», — думала Кейт. Вместо этого он с сомнением смотрит на нее, словно ожидает, что она вот-вот сомлеет или сотворит еще какую-нибудь глупость из женского репертуара, поэтому она бросила на него свирепый взгляд.

— Я так зла на вашу мужскую самонадеянность, Эдмунд Ворт, — воспрянула она духом и воссияла улыбкой, словно солнце взошло на его глазах.

— Хоть в чем-то превзошел других в ваших глазах, — подчеркнуто медлительно произнес он, словно ее норовистость не столько досаждала, сколько забавляла.

— Верю и надеюсь, что вы единственный в роде человеческом, милорд, невыносимо знать о другом подобном страдальце.

— Разве ваши многострадальные родственники не научили вас, Кейт, что осуждать своих знакомых так прямолинейно — это грубость?

— Вы не знакомый, вы мой жених.

— Понятно, отчего вы до сих пор перебирали женихов, чтобы довести меня до жертвенного алтаря. — И он сдобрил свою реплику теплой улыбкой, хотя зеленоватые омуты его глаз холодно поблескивали, он не шутил.