Вереница - Элисон Синклер

Софи продолжала рассказывать, пытаясь отвлечь Голубку от мыслей о том, что она оставила позади, пока толпа не начала рассеиваться. Делегация женской общины громко спорила на ходу. Резкий голос Мэгги с шотландским акцентом перекрывал все остальные голоса. Ханна вела Мариан Уэст, поддерживая ее под локоток. Вид у старушки был измученный и усталый; спать на полу в окружении чужих людей было для нее тяжелым испытанием. Однако голову она держала гордо и внимательно прислушивалась к спорящим. Софи кивнула им и пошла работать.

17. Стивен

За семь дней он составил планы девяти пещер, однако конца работе не было видно. Первый блокнот был уже наполовину заполнен, и каждую следующую карту Стивен рисовал в уменьшенных масштабах. Плохо только, что ему не очень удавалось изобразить, как пещеры расположены по отношению друг к другу. Он знал, что между ними есть соединительные туннели, но каждый из них изгибался, а некоторые петляли, и потолок становился то выше, то ниже, а стены были лишены каких-либо примет, которые могли бы позволить измерить их длину. Так что карта Стивена вышла скорее средневековой, чем современной. Неточная, все на глазок. Однако сам процесс доставлял Стивену огромное удовольствие.

На седьмой день он встретил других картографов – супружескую пару, в прошлом профессиональных землемеров. Они рано ушли на пенсию и шесть последних лет путешествовали по миру, так что для них этот полет был всего лишь еще одним, более длительным путешествием. Когда он сравнил их карту и свою – которая выглядела не только средневековой, но и дилетантской, – не совпали только две пещеры. Супруги обследовали еще тринадцать пещер и выяснили, что за их пределами существует как минимум столько же. Нанесенные на карту пещеры (исключая туннели) занимали примерно сто квадратных километров с населением порядка ста тысяч человек или больше.

Последняя цифра радовала супругов так же сильно, как огорчала Стивена. Они говорили, что встретили людей со всех уголков мира. На корабле были представлены культуры всех земных народов – даже тех, чьи правительства отрицали существование инопланетян или считали их корабль мистификацией. Но вера в чудо, в волшебство, в сверхъестественное была универсальной.

Стивен обменялся с супругами данными, и они предложили ему лишний теодолит. Стивен не отказался. Ему по-прежнему хотелось самому облазить все закоулки, пройти каждый туннель. Они расстались, договорившись встретиться снова через пять дней.

Тринадцать пройденных супругами пещер образовывали неправильную дугу, на двух уровнях, вокруг центральной зоны, которую им обследовать не удалось, потому что туннели, которые вели туда, скрывались в полной тьме. Фонари у них были, но только электрические, и в конце концов супруги спрятали их вместе с остальными вещами, которые не хотели носить с собой. Стивен не сказал пенсионерам о восьми долгогорящих свечах и масляной лампе, хранившихся у него в рюкзаке, но когда они ушли, он направился к началу этой дуги.

Войдя в пещеру, из которой вел один из темных туннелей, Стивен увидел, что часть стены покрыта черными пятнами. У входа толпилась кучка людей. Один из них стоял на плечах у другого и что-то писал на стене. Граффити… Бог ты мой! Ох уж этот род человеческий! Завидев Стивена, двое мужчин, стоявших у входа, живо заволокли его в туннель и сунули в руки карандаш. Вблизи он заметил, что на стене написаны имена – тысячи имен. Имена и место рождения их обладателей – всех, кто проходил мимо. Надписи уходили в глубину на тридцать футов, в высоту – футов на двенадцать. Стивен бездумно взял предложенный карандаш, обводя глазами стену. Потрясающая перепись человечества! И каждый так уверен в собственной значимости… Неугасимые людские надежды, желания и амбиции. Все, от чего он пытался скрыться в горах, все, от чего он хотел бежать на корабле пришельцев. У Стивена заболел затылок. Он выронил карандаш, услышал, как тот стукнулся о ботинок, и бросился бежать. Какая-то девушка крикнула ему вслед: – Разве вы не хотите написать свое имя на… Вход в туннель не был кромешно темным, поскольку свет проникал в него снаружи. Стивен никогда не любил пещеры, он чувствовал себя в них замурованным. Но голоса гнали его во тьму, за угол, пока наконец не стихли. Стивен присел на корточки и зажег свечу. Туннель был узкий, выхода не видно. Стивен так и не научился подавлять страх и искусственно вырабатывать в себе адреналин, всегда слишком остро ощущая собственную уязвимость.

Он заслонил свечу своим телом и пошел вперед, часто и неглубоко дыша. Сердце билось как бешеное, по лицу катился холодный пот, и, как обычно, начало сводить желудок. Этот туннель был не таким, как внешние коридоры. И приметы на стенах здесь были, хоть и слабо различимые в мерцающем свете свечи. Швы разделялись, сливались и перекрещивались, как волокна потертой веревки. В местах разветвления туннеля Стивен сворачивал туда, где швов было больше. Если это не просто украшение, если это жилы, или сосуды, или скрученные провода, они приведут его к центру корабля или же к источнику энергии.

Туннель вдруг оборвался, и Стивен вышел на открытое пространство. Стены и потолок пропали из вида, остался только пол. Стивен крикнул, прислушался, потом крикнул еще и еще. Ему отвечало лишь слабое эхо. Он пошел вдоль слегка изгибавшейся, неровной стены с грубыми переплетениями швов. Даже пол здесь был покрыт перекрученными жилами, похожими на корни деревьев. Стивен осторожно переступал через них, нутром ощущая, что лучше их не трогать. Им руководил животный инстинкт и осторожность человека, которого с юности научили, что энергия – как человеческая, так и природная – штука капризная.

Наконец он дошел до тупика, где от стены к полу спускался широкий пандус. Стивен поставил свечу, зажег от нее масляную лампу, поднял ее повыше и увидел длинный пологий подъем, уходящий в сгущающуюся тьму. Он оставил свечу у подножия пандуса, и, держа в руках лампу, начал взбираться наверх.

Подъем постепенно становился круче. Стены здесь тоже были грубой фактуры, со множеством беспорядочных переплетений, темные и матовые на вид. Пол был чуть более гладким, но через каждые несколько ярдов по нему змеились во все стороны толстые корневища. Стоя посреди пандуса, Стивен видел только его края. Подойдя к краю и глянув вниз, он различил свечу, которую оставил в качестве вехи. Движения воздуха не ощущалось. Стивен поднимался, придерживаясь за стену и останавливаясь порой, чтобы оценить высоту подъема и расстояние до мерцавшего внизу огонька.

А потом огонек скрылся из виду, заслоненный выступом, который вел с пандуса к центру пещеры. Стивен осторожно прошел вслепую по выступу, пока снова не увидел край – и огонек свечи. Затем он пошел вдоль края выступа – немного выпуклого, как выяснилось – к невидимому центру пещеры. Через два-три ярда в свете лампы показался громадный клык, то ли поднимавшийся из пола пещеры, то ли спускавшийся с потолка. Выступ заканчивался возле крутого серпантина, опоясывавшего клык. Стивен поставил лампу перед собой и полез наверх, цепляясь руками и ногами, как потная четырехрукая обезьяна. Теперь он уже не огибал л корневища, а хватался за них и упирался в них ступнями. Вроде ничего плохого из-за этого не случилось, и он полез дальше. Описав наконец, как он считал, полный круг, Стивен увидел подножие спирали и свою лампу и попытался мысленно представить себе это помещение, походившее на раковину. Интересно, как долго он пробыл здесь? Трудно сказать…