Последнее новшество - Айзек Азимов

— Снова заходил тот джентльмен… мистер… Слэппи Уильямс. Он уже несколько раз сегодня наведывался. Он очень настойчиво просит о встрече с вами.

— Опять он? Нет, мисс Ли, сегодня я никого не принимаю.

Секретарша хотела что-то добавить, но Дэвид уже углубился в свои записи. За мисс Ли бесшумно затворилась пневматическая дверь.

Дэвид нажал еще одну кнопку — появился микрофон. Молодой человек начал диктовать:

— В связи с работой над новой серией под названием “Как делают президентов” считаю необходимым отметить, что вступившее в силу четвертого июня решение конгресса делает для нас в настоящее время неприемлемыми условия эксплуатации в части, предусмотренной статьями седьмой, восьмой и девятой…

Неожиданно дверь распахнулась, и в кабинет ворвался грузный неопрятный человек в поношенном костюме. Мужчина тяжело дышал. На его небритом опухшем лице застыло выражение решимости и отчаяния.

Дэвид отодвинул бумаги и взглянул на незваного гостя.

— Ваша манера вламываться без спроса ни к чему хорошему не приведет, Уильямс.

— Не умничай, Дэвид! Я уже несколько недель пытаюсь к тебе прорваться…

В дверях появилась взволнованная мисс Ли. Она боязливо сторонилась тучного посетителя.

— Извините, пожалуйста, мистер Тексас. Он не стал меня слушать и сам открыл дверь! — обиженным тоном произнесла она.

— Ничего страшного, мисс Ли. Свяжитесь, пожалуйста, с охраной и попросите прислать сюда двух человек.

Секретарша послушно кивнула и, прежде чем исчезнуть в приемной, бросила на Уильямса уничтожающий взгляд.

— Ну, Слэппи, в твоем распоряжении несколько минут, пока не появились охранники…

Актер подошел к столу и обеими руками уперся в его сверкающую поверхность. Его губы были крепко сжаты.

— Дэвид! Я хочу расторгнуть контракт с вашей компанией!

— И только-то?

Дэвид откинулся на спинку кресла, тут же изменившую форму, чтобы соответствовать его новой позе.

— Тебе хорошо известно, что это не в моих силах, Слэппи. Дела о контрактах решаются на заседании правления большинством голосов. До следующего заседания еще целых три недели.

— Взгляни на меня, Дэвид! Как следует посмотри!

Уильямс отошел от стола и принялся исполнять какой-то пародийный танец.

— Я славненький, счастливенький Слэппи Уильямс! — приговаривал он. — Подходит мне этот образ, Дэвид? Если бы зрители могли ощущать винный перегар с экрана тривизора, меня бы выгнали еще несколько месяцев назад. Хочешь знать, почему я так выгляжу и совсем не похож на того молодого, подающего надежды комедийного актера, с которым ты подписал контракт восемь месяцев назад. Боже, всего восемь месяцев!

Дэвид смотрел на него не отрываясь.

— Тебе известно, какие оценки получило мое шоу? — явно волнуясь, спросил Слэппи. — Ты следишь за общими результатами голосования? У меня Дэвид, оценки низкие, очень низкие. Можно сказать, просто незаметные: чтобы разглядеть их, нужен свет вольтовой дуги! Но не это главное. Несмотря ни на что, мое шоу возобновили!

Слэппи застыл на месте и снова склонился над столом. На полировке были видны отпечатки его потных ладоней.

— Шоу возобновили, несмотря на низкие оценки… Ты можешь мне объяснить, что происходит? — Актер заговорил, подражая голосу известного телекомментатора: — “Мы считаем, что шоу Слэппи Уильямса нравится зрителям… однако в нем есть существенный недостаток… который…” Слэппи неожиданно умолк. Потом снова заговорил собственным голосом: — Поверь, Дэвид, я не в силах это вынести! Все так скверно — эти заумные остроты, эти вымученные шутки! Некоторые соглашаются на увечья, на регенерацию после каждого представления новых рук и ног… Но я уже не в состоянии выносить такую боль, Дэвид. Ты же знаешь, сперва они не дадут мне закончить работу в этой серии, затем выгонят по всем правилам! Их ничто не остановит — ведь на следующей неделе я им больше не нужен. Душа моя протестует, не давай им…

— Знаю я, что это значит, будь оно неладно! — взорвался Дэвид. — Думаешь, моя душа не протестует? Но ты же знал, на что шел, когда подписывал контракт! Однако тебе было мало успеха на подмостках ночного клуба. Нет, тебе захотелось стать звездой тривидения! И тебе понадобился контракт, достойный звезды. Так чего же ты теперь ждешь от меня? Если бы я мог что-либо предпринять, то сделал бы это еще несколько недель назад, когда ты сломался… Надеюсь, тебе известно, что я пытался найти выход?

У Слэппи задрожали губы, он сделал шаг назад.

Тут в кабинете появились двое рослых молодых людей и быстро подошли к Уильямсу с двух сторон. Спокойно, но крепко они взяли актера под руки.

— Привет, мистер Уильямс! — сказал один из них. — Пройдите, пожалуйста, с нами. Мы не причиним вам боли…

Слэппи мрачно взглянул сначала на одного, затем на другого здоровяка. Те начали подталкивать его к выходу.

— Ты должен что-нибудь предпринять, Дэвид! — срывающимся голосом крикнул Уильямс. — Я не выдержу, я погибну! Я не могу выносить такую боль! Ради всего святого, Дэвид!..

Еще долго после того, как обитая толстым пластиком дверь абсолютно звуконепроницаемого кабинета плотно затворилась, Дэвиду казалось, что он слышит стенания актера. Но это была лишь иллюзия. Дэвид тяжело вздохнул, отодвинул микрофон, начал перекладывать бумаги и как попало рассовывать их по ящикам стола.

— Куда вы, сэр? — спросила мисс Ли, когда Дэвид вышел из кабинета.

— Отправился поразмышлять о смысле жизни, бренности земного существования, о своей принадлежности к огромному, космических масштабов, предприятию, частицей которого я имею несчастье быть. Короче, хочу как следует напиться. Будьте добры, запишите это и подшейте в дело.

Мисс Ли ничего не поняла.

У нового Нью-Йорка было что-то общее со старым Нью-Йорком. В частности, такое же обилие баров. Правда, они были чище и лучше освещены, но их посетители, как ни странно, почти ничем не отличались от тех, которые встречались в подобных заведениях в старые добрые времена.

Дэвид растворялся в алкоголе и таял в ярком свете ламп. Он твердо решил не принимать антиалкогольную таблетку, лежавшую у него в кармане пиджака. Молодой человек наслаждался блаженным состоянием бездумья, которое, как оказалось, было приятнее сновидений.

Дэвид потерял счет злачным местам, где он побывал, и разнообразным напиткам, которые испробовал. Он помнил, как стоял пошатываясь и смотрел на игриво подмигивавшие ему красные неоновые буквы:

КЛУБ “ВСТРЕЧИ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ”.

Реклама то гасла, то вспыхивала вновь так заманчиво, что устоять было невозможно. Дэвид спустился по ступенькам в зал, где его окутали облака дыма, пахнувшего духами и наркотиками. Этой смесью здесь дышали вместо воздуха. Дэвид безошибочно определил направление и быстро добрался до бара. Известно, что утят вначале приходится подталкивать к воде, но, едва в нее попав, они тут же начинают плавать самостоятельно. Требовательным жестом Дэвид подозвал бармена, у которого, как у джинна, появившегося из старинного сосуда после шести тысяч лет заточения, на лице застыло выражение готовности служить своему повелителю.