Всегда в строю (Записки израильского офицера) - Иерухам Кохен

Проанализировав статью, я пришел к выводу, что на этот раз я стал жертвой доноса кого-то, кто опознал меня, встретив на улице. Чтобы избавить ливанские власти от труда арестовывать меня, я решил скрыться до того, как они пустят в ход механизм тайной полиции. Через полчаса я сидел в такси и ехал к заставе на границе у Рош ха-Никра. Я думал, что эта граница открыта и я успею пересечь ее до того, как туда придут сведения о моих приметах. К 12 часам дня я был у границы. Там стояло несколько бейрутских машин, а их пассажиры прогуливались вдоль шоссе. Граница была закрыта. Я решил не приближаться к полицейскому посту, опасаясь, что меня опознают. За несколько секунд у меня созрело решение перебраться через границу по железнодорожному туннелю, пробитому в скале между морем и шоссе на Хайфу. Я обошел стороной кафе на обочине дороги и, прижимаясь к скале, подкрадывался к туннелю, взяв в расчет, что, если я сольюсь со скалой, то меня трудно будет заметить со стороны шоссе и с полицейского поста. Я напряг зрение, разглядывая вход в туннель, находившийся от меня метрах в ста, чтобы выяснить, стоит ли там охрана. Путь был открыт. Подойдя к туннелю, я подождал немного, прислушиваясь к звукам и привыкая к темноте. Я продвигался понемногу, осторожно, сначала шел на ощупь, а затем ползком до самого конца туннеля, казавшегося мне бесконечным, и дальше; потом я поднялся, ускорил шаг, чтобы поскорее удалиться от этого места.

Вдруг я услышал окрик по-английски: «Стой!». Лишь тогда я заметил полицейский контроль и наблюдательную вышку у забора из колючей проволоки, окружавшего ее. Английский полицейский угрожал пистолетом и снова приказал: «Стой!» У меня не было другого выхода, как повернуть, но на этот раз на северо-восток, к шоссе, которое вело к пограничной заставе Эрец-Исраэль. Минут через пятнадцать я дошел до шоссе. Только я собрался отдохнуть и отдышаться, как вдруг услышал скрежет тормозов. Около меня остановилась машина, в ней было несколько арабов в гражданском и один полицейский. На вопрос полицейского, что я здесь делаю, я ответил, что приехал из Бейрута и хочу вступить в группу, которая воюет с сионистами. Мне сразу освободили место рядом с полицейским, машина рванула и понеслась.

Доехали до Акко. Полицейский вышел и попросил шофера отвезти меня по какому-то адресу, но вдруг мимо проехало такси в сторону Хайфы. Полицейский остановил его и попросил шофера довезти меня до пункта регистрации добровольцев в Хайфе.

В Хайфу мы приехали к пяти часам вечера. Это было в середине января 1948 года. Сумерки спускались на город. Я попросил шофера остановиться неподалеку от указанного места на повороте, который мне показался удобным, чтобы свернуть в еврейский квартал города. На улицах было пустынно, приближался комендантский час. На счастье, появился английский патруль. Я знал, что пока патруль находится здесь, никто не посмеет открыть огонь. Я воспользовался драгоценными минутами и поспешил к линиям Хаганы. Я гораздо больше опасался еврейской стороны после того, как удалились англичане. Я припустился бежать, выкрикивая на всю улицу: «Ребята, не стрелять!», «Ребята, не стрелять!» Чтобы доказать, что я еврей, я выпустил очередь сочных русских ругательств. Так я бежал, крича и ругаясь, пока меня не схватила чья-то рука и не потянула в подъезд. Бойцы Хаганы засыпали меня вопросами. Кто? Что? Откуда иврит? Я просил немедленно отвезти меня в дом Солел-Боне. Мне не удавалось приостановить поток вопросов, и тогда я произнес волшебные слова: «Я из Палмаха». Это тотчас возымело действие. Мои следователи выполнили мою просьбу и проводили меня в Солел-Боне, но обращались со мной по принципу «почитай, да подозревай». Мое лицо, хорошая одежда, необычные для Палмаха, поразили их. Подозрения рассеял Бен-Моше, который находился на контрольном пункте Солел-Боне в Хайфе. Он видел, как я уходил на задание. Бен-Моше бросился мне навстречу со словами: «Иерухам, мы уже волновались за тебя!»

Я вернулся к своей работе в штабе Палмаха. Мы занимались изучением военных планов арабов. Сначала казалось, что их агрессивность — это те же беспорядки, какие были в 1936–1939 годах, но вскоре стало ясно, что дело идет к войне, если не в общегосударственном масштабе, то по крайней мере в районном. Еще в 1945 году генеральный секретарь Лиги арабских стран провозгласил, что никто не сможет помешать соседним арабским странам оказать поддержку арабскому бунту в Палестине, в результате которого там будут уничтожены все евреи. И в Совете Лиги арабских стран и в ее политической комиссии, совещание которой состоялось в Каире в 1947 году с участием глав правительств и министров иностранных дел арабских стран, было решено создать военно-технический комитет для организации и тренировок арабских добровольцев. Комитет возглавил генерал Исмаил Суфуват. Полковник Фаузи ал-Каукджи, главарь арабских банд в 1936 году, снова проник в Палестину во главе добровольцев, именующих себя армией спасения. Постепенно стало проясняться, какой тактики придерживаются арабы, — это систематические диверсии против еврейского транспорта и нападения на изолированные еврейские поселения. Ишув, пострадавший из-за английского бойкота аэро- и морских портов, сосредоточил максимальные усилия на создании военной силы на случай, если разразится война.

Палмах, представлявший собой мобилизованные силы Хаганы, должен был взять на себя роль, к которой он готовился в течение семи лет своего существования. Он должен был сопровождать транспортные колонны и обеспечивать безопасность основных транспортных артерий, ведущих в Иерусалим, Негев, Восточную Галилею. Палмаху вменялось также в обязанности совершать ответные операции в тылу врага.

В деятельности полевой разведки активную роль играл летный взвод, то есть летчики знаменитых «примусов». Они патрулировали с воздуха удаленные объекты, и, конечно, летали над трассами, по которым двигались наши транспортные колонны, информируя их и контролируя их путь. Они поддерживали связь с отдаленными изолированными пунктами, где узкая колея или необработанное поле служили им взлетной дорожкой. Зачастую «примус» выполнял роль бомбардировщика и боевого самолета, так как пилоту приходилось открывать огонь из автомата по арабским бандам или метать гранаты. «Примусы» совершали также патрулирование с воздуха границы с Заиорданьем, начиная с моста Алленби, через мост Дамия и до моста Шейх-Хусейн в долине Бет-Шеан.

Когда прибыли первые летчики-добровольцы из-за границы из группы Махал,[19] главным образом из Южной Африки, США и Англии, летный взвод стал «авиаслужбой», заложить основы которой штаб Хаганы поручил Иехошуа Эшелу (Айзику). В марте 1948 года «авиаслужба» положила начало военно-воздушным силам Государства Израиль под руководством Аарона Ремеза.