Полет бабочки. Восстановить стертое - Татьяна Рябинина

— Запиши для меня ее адрес и телефон. На всякий случай. Да, вот еще что. — Кречетов достал из кармана записную книжку, полистал и начал писать что-то на клочке бумаги. — Это телефон одного моего знакомого. Он живет в Сочи, вернее, в Адлере, в общем, в тех краях. Очень толковый адвокат по семейным делам. Если она вспомнит что-то дельное, пусть с ним свяжется. Сошлется на меня. Возможно, у него получится что-то для нее сделать.

— Спасибо, Володя. — Андрей почувствовал, как в горле скатался комок. — Честно говоря, не ожидал.

— Брось! — буркнул Кречетов. — На вот. — Не глядя на Андрея, он сунул ему в руку две смятые сотенные бумажки. — Больше нету, к сожалению. Отдай ей — пригодится.

Мое черное драповое пальто Андрей без всякого сожаления выбросил. Да и всю остальную одежду тоже. За время, проведенное в больнице, я, похоже, здорово похудела, так что вещи болтались на мне, как на вешалке. Правда, и новые тоже сидели не самым лучшим образом. Покупал их Андрей на глазок, и, как он сказал, опыта в этом непростом деле у него никакого. Его бывшая жена всегда все выбирала себе сама. Я расстроилась, что покупки влетели ему в копеечку, но он беззаботно махнул рукой. После приобретения квартиры и машины денег осталось еще достаточно, сказал он. Планировалось потратить их на ремонт и обстановку, но когда это еще будет, дом сдадут не раньше конца года. Подкопит еще. На худой конец, кредит возьмет.

Билет Андрей купил прямо на день выписки, чтобы мне не пришлось ждать неизвестно где. Конечно, я мог бы отвезти тебя к себе домой, сказал он, но это не лучший вариант. Родители-то возражать не стали бы, но вот тебе самой каково было бы?

Утром он пришел в палату с большой сумкой. Соседки уже устали смотреть на него как на экзотическое насекомое и перестали обращать внимание. Правда, на сумку все же взглянули с любопытством: что это он там еще притащил такое?

— Ты уж извини, я в этом плохо понимаю. Особенно в белье. Просто попросил продавщицу подобрать на твой размер.

— Спасибо. — Я почувствовала, что краснею. — Честно говоря, мне так неудобно.

— Неудобно спать на потолке — одеяло сползает, — избито пошутил Андрей. — Я выйду, а ты одевайся.

Он вышел на лестницу покурить, а когда вернулся, я уже сидела на кровати полностью одетая и аккуратно складывала больничную пижаму. Серая шерстяная юбка была мне широковата в талии, да и голубой свитер с высоким воротом сидел мешковато.

— Похоже, с размером немного ошиблись, — констатировал Андрей. — Или девушка просто пошутила. А сапоги как?

— Вот как раз сапоги вполне нормально, — кивнула я, умолчав, что все остальное — просто хуже некуда.

— Ничего, летнее купишь себе сама. Так, теперь парик.

Минут через сорок я выглядела уже почти прилично. Если, конечно, сравнивать с первоначальным вариантом. Длинная каштановая челка скрыла изуродованный лоб, волнистые пряди до плеч — уши. Шея и частично подбородок утонули в вороте свитера. Элегантные затемненные очки спрятали глаза. Те шрамы, которые не удалось замаскировать, я замазала тоном, чтобы не так сильно бросались в глаза. Только с носом ничего не выходило.

— Придумал! Сейчас мы его тебе пластырем заклеим. Получится, что ты после пластической операции. Жаль, что шляпы нет с вуалькой.

— Ничего не жаль, — возразила я, разглядывая свое отражение в зеркале. — Это очень внимание привлекает. Прямо как паранджа.

Две полоски пластыря действительно исправили положение. Провалившаяся переносица теперь уже не так сильно выделялась.

— Ну вот, теперь можно и идти, — пристально оглядев меня, заключил Андрей, подавая мне черную стеганую куртку с капюшоном, тоже слишком просторную.

До поезда оставалось еще три часа, и мы зашли в маленькое подвальное кафе. На улице я чувствовала себя неловко, казалось, что все смотрят только на меня, но в кафе народу было мало, в зале царил полумрак, поэтому я вздохнула с облегчением и даже сняла очки.

Андрей заказал рыбную солянку и жаркое в горшочках. Мясо пахло умопомрачительно, но оказалось страшно жестким, мне — с моими пеньками вместо зубов — было просто с ним не справиться. Тогда Андрей попросил принести пюре с биточками. Я воткнула в котлету вилку, и…

… «Прекрати, пожалуйста. Думаешь, я ничего не вижу? Что за поросенок! Если не наелась, возьми еще, только не свинячь!..»

Странно, я слышала голос, как наяву, но вот лицо говорившей женщины — мамы? — словно ускользало. Клеенка в белую и голубую клетку, тарелка с красной каймой, на ней остатки картофельного пюре и подливки.

Андрей посмотрел на меня вопросительно.

— Знаешь, что-то вот такое смутное вдруг всплыло. — Я попыталась улыбнуться. — Кажется, я очень любила пюре с котлетами. Кто-то их так вкусно готовил, что я всегда просила добавки. И даже иногда тарелку вылизывала. Когда никто не видел.

— Вот видишь, — обрадовался Андрей. — Лиха беда начало. Все вспомнишь.

Доев, он заказал кофе и пододвинул стул ко мне поближе.

— Значит, слушай. Там в сумке еще кое-какая ерунда, ну там смена белья, тапки, мыло, щетка зубная. Потом посмотришь. Да, продукты на дорогу. Думаю, должно хватить. Вот тут деньги. — Андрей положил на стол маленький кошелек.

— Да не надо. — Я пробовала отказаться, но Андрей даже не стал меня слушать.

— Билет у меня, я сам проводнику отдам. А еще смотри. Вот тут телефон старшего лейтенанта Кречетова. Если что-то по дороге случится, попроси позвонить ему. Ну, мало ли, задержат без документов или еще что. Это мои телефоны — домашний, рабочий и сотовый. Приедешь — сразу позвони. Хотя нет, не стоит бабу Глашу в расход вводить. Сам позвоню. Вот это, — Андрей положил на стол следующий листочек, — телефон адвоката. На тот случай, если вспомнишь что-то дельное. То, что можно использовать в суде. Сошлешься на Кречетова. — Тут Андрей немного поколебался, но все же положил перед Мариной последний листок. — А это твой телефон и адрес. Ты там прописана. Ну, у своего мужа. Бывшего, — поймав мой удивленный взгляд, уточнил: — Бывшего мужа Марины Слободиной. Тоже на всякий случай. Бабу Глашу не бойся, она добрая. И учти, ты ей ничего не должна. Будешь ей по дому помогать, а она тебя будет кормить. Работы там прилично, дом большой, три комнаты сдает, в двух сама живет. Но на голову себе сесть все-таки не позволяй. Она у тебя, голова то есть, пока слабовата. Если вдруг что-то серьезное стрясется, звони.

— Спасибо, Андрюша. — Я наклонила голову, глаза затуманило, на скатерть капнула слезинка. — Не знаю, как тебя и благодарить.

— Ну вот еще! — рассердился Андрей. — Прекрати, пожалуйста. Макияж испортишь! И давай-ка потихоньку в сторону вокзала передвигаться.