Истребивший магию - Юрий Никитин

— Иди сюда!

— Я не полезу в воду, — заявила она твердо.

— Почему?

— Там жабы!

— Жабы в огородах, — ответил он, — а здесь только лягушки.

Она огрызнулась:

— А есть разница?

Он ответил с недоумением:

— Огромная! Во-первых…

Она прервала:

— Не надо! Я и лягушек боюсь. Они противные.

Он задумался, она затаила дыхание, пошлет ее обратно или не пошлет, повод есть, но волхв, похоже, не сообразил, какой удобный момент упускает, сказал мирно:

— Здесь лодка.

Она поспешно спустилась по крутому берегу, а в белую муть вообще вступила с превеликой опаской. Олег, судя по его нетерпеливому виду, стоит уже возле лодки. Пугливо нащупывая перед собой дорогу, она наткнулась на твердый влажный борт, ага, это и есть то, на чем поплывут куда-то, кое-как перелезла и поспешно села на дальнюю скамеечку, стараясь не двигаться и не раскачивать лодку. Олег нагнулся, она услышала скрип песка под днищем, затем мир колыхнулся, это Олег на ходу вскочил в эту ненадежную посудину.

Барвинок не двигалась, а он сел впереди и взялся за весло. Туман течет только по речной глади, ощущение странное, словно вода светится или горит бледным пламенем, зато берега темные, пугающе мрачные, лишь верхушки деревьев все так же посеребрены недобрым лунным светом.

Лодка иногда натыкалась на что-то, обычно мелкое, Барвинок уговаривала себя, что это просто плывущие ветки, но однажды увидела, как снизу в ее сторону потянулась мертвая рука со скрюченными пальцами, вскрикнула и едва не выпала через другой борт.

Олег греб одним веслом, забрасывая лопасть то справа, то слева по борту. Двигался неспешно, но лодка не просто скользит по водной глади, а летит, как торопливый стриж. Барвинок поглядывала на его могучие мышцы и понимала устрашенно, что на такой скорости, если наткнутся на плывущее навстречу бревно, лодку пробьет насквозь, а в воде их сожрут чудовища.

— Уже скоро, — сказал Олег, он поглядывал на нее со спокойной насмешкой.

Она огрызнулась:

— Откуда знаешь?

— А ты не чувствуешь?

— Нет!

— Странно… будто и не женщина.

Она огрызнулась:

— У меня что, нос собачий?

Он внимательно посмотрел на ее нос. Она уже ждала, что согласится, что да, собачий, но он покачал головой:

— Вообще-то нет.

— Тогда почему? — спросила она сердито.

Он сдвинул плечами, продолжая работать веслом.

— Женщины, по слухам, лучше чувствуют, чем думают. Вот я и подумал…

— …что можно меня использовать вместо охотничьей собаки? — спросила она саркастически.

Он пробормотал:

— Ну почему женщины так любят скандалы?.. Или что-то хочешь выпросить?.. Тогда лучше поплакать.

— Нет, — прошипела она. — Слез от меня не дождешься!

И сразу ощутила, что они уже близко, пора гордо закинуть голову, вроде бы любуется звездами, а на самом деле — чтобы удержать эту быстро появляющуюся влагу. К счастью, волхв отвел от нее взгляд и настороженно всматривается в пелену тумана. Справа весло опустил в воду, тормозя, затем пару раз гребнул с другого борта, и лодка, круто повернув, пошла к берегу.

Туман за это время успел осесть и даже прижаться к воде, иногда удавалось увидеть верхушку борта лодки. Олег убрал весло и ждал. Они неслись к берегу, через минуту под днищем скрипнул песок, их качнуло вперед.

— Прибыли, — сказал Олег бодро.

— Там же темно!

— Разве?

Он перешагнул через борт, она услыхала хлюпанье, но, судя по реакции волхва, воды там разве что по колено. Он подал ей руку, она прошла к носу, стараясь двигаться гордо и красиво, и с облегчением перевела дух, когда удалось с достоинством перешагнуть прямо на сухую землю, не споткнувшись и не запутавшись в своих же длинных и таких стройных ногах.

Чуть выше по берегу от тумана не осталось и следа, однако, когда оглянулась, плечи передернулись сами по себе. Оставленная за спиной река выглядит так, словно превратилась в медленно текущую белесую слизь. У самых берегов высовываются жесткие прутья камыша, но ни одна жаба не квакает, ни одна выпь не кричит гулким голосом, за что их прозвали водяными быками…

— Жутковато, — сказала она неестественно бодрым голосом и сама устыдилась прозвучавшей в нем фальши.

— Разве?

— Слишком тихо, — проговорила она.

— Здорово, да? — спросил он.

— Так бы и убила, — шепнула она совсем тихо.

Волхв, к счастью, по своей толстокожести не уловил ее ужаса, прет через кусты, как лось, даже по сторонам не смотрит, все ему ясно, все ему знакомо, гад с зелеными глазами.

Они прошли под толстыми деревьями, ветви склоняются до самой воды, дальше уже растут реже, там светло, все залито мертвенным лунным светом. Туман едва заметен, иногда только сбивается в плотные комья и надвигается настолько пугающе, словно навстречу бежит стадо овец, что она всякий раз отпрыгивала в сторону.

Волхв, по ее мнению, слишком уж всматривается в землю, не заметит, если что прыгнет на них с дерева или нападет из кустов. Под ногами чисто и сухо, разве что какой сучок хрустнет, заставив ее подпрыгнуть, но Олег даже не насмешничает, она с грустью допустила такую дикую мысль, что ему все равно, боится она или нет.

— Что-то ищешь? — спросила она напряженным голосом.

— Да, — ответил он.

— Что?

— Истину, — ответил он. Она заподозрила насмешку, но сообразила, что он совершенно серьезен. — Главное, что мы все ищем так старательно, это истина.

— Ты сумасшедший, — сказала она убежденно, — искать истину здесь?

— Истину нужно искать везде, — сказал он нравоучительно. — И всегда. Правда, не со всеми.

Она фыркнула:

— Со мной, значит, можно?

Он удивленно оглянулся через плечо:

— А-а-а, ты еще здесь?.. Я думал, уже убежала.

— Я здесь, — прошипела она мстительно. — И тебе будет не до поисков истины.

Он ответил со вздохом:

— Чувствую. Но настоящий мужчина должен уметь не обращать внимания на препятствия. Я имею в виду чудовищ, врагов, погоду и женщин.

— А я кто?

Он промолчал, что прозвучало еще оскорбительнее. Впереди за кустами показался полуразрушенный домик, как почудилось вначале, но подошли ближе, к хатке с той стороны пристроены просторные сараи, тоже с выбитыми окнами, дом с ними составляет одно целое. Олег ускорил шаг, но всматривался в землю еще внимательнее, а на домик лишь бросал осторожные взгляды. Дорогу к обвалившемуся крыльцу преграждает густой бурьян, окна выбиты, вместо двери черный прямоугольник.

Она ощутила холодное прикосновение ужаса. Сердце затрепетало, она с трудом разомкнула застывшие губы.