Стеклянный дом - Кристина Ульсон

Сага извивалась в ее объятиях. Потерлась лбом о шею матери.

– Соскучилась без мамочки? – спросила Фредрика, целуя ее в макушку.

Сага отбросила свою соску, потянулась вслед за ней.

Фредрика присела на корточки, спустила дочь на пол. Та тут же поползла прочь.

Во многих отношениях Фредрика завидовала дочери, ее счастливой привилегии воспринимать мир как нечто простое и увлекательное. Каждый день приносил с собой новые открытия, которым она радовалась взахлеб. Повседневности и скуки для нее не существовало, она всегда была на пути к новому приключению.

Сара подползла к Фредрике с большим кубиком лего в руке. Поднялась, цепляясь за ее ноги, и заулыбалась всем лицом.

– Она вот-вот пойдет самостоятельно, – проговорил Спенсер, стоя в дверях.

– Да, похоже на то, – ответила Фредрика, всем телом ощущая материнское счастье. Работа осталась где-то далеко.

И так было, пока не зазвонил телефон.

Это был коллега, ходивший с ней в секс-шоп. Разговаривая, Фредрика избегала смотреть на Спенсера – не хотелось рассказывать ему о своем визите в сексуальную преисподнюю.

– IP-адрес принадлежит университету. А имя ничего не дало.

– Стало быть, тот, кто выкладывал профиль Ребекки, использовал университетский компьютер?

– Да, один из студенческих компьютеров, который может забронировать любой.

У нее возникла надежда.

– В прошлом году, когда мы расследовали убийство супругов Альбин, то столкнулись с такой же ситуацией, – сказала она. – Узнай в университете, сохраняют ли они листы бронирования. Если они их хранят, то можно посмотреть, кто пользовался именно этим компьютером…

– Я уже звонил. Они не хранят этих листов.

– Проклятье!

Расстроенная, она уже готова была положить трубку, но тут ей в голову пришла еще одна идея.

– Ты можешь послать фотографии с диска на мою личную почту?

– Зачем они тебе? – Коллега засомневался.

– Я хочу еще раз на них взглянуть. Кажется, я узнала на них одну деталь.

Коллега пообещал переслать фотографии.

– Ты намерена работать в выходные? – спросил Спенсер, когда она закончила разговор.

В его голосе не слышалось упрека – только тихое недоумение.

– В выходные я намерена отдыхать.

Пакет с материалами она оставила на работе. Хотела просмотреть содержимое дискет – и забыла. Это подождет.

Супруги взглянули друг на друга, и Фредрика улыбнулась. Поиграть на скрипке она сможет в другой раз.

– Ну что, господин профессор, нет ли интересных идей?

Цвет неба за окном изменился – наступал вечер. Посмотрев на свои наручные часы, Алекс Рехт убедился, что прав: стрелки приближались к половине восьмого, и коридор уже почти опустел.

Идти домой не хотелось решительно. Дети сомневались, стоит ли ему жить одному в коттедже на Ваксхольме. Может, лучше перебраться поближе к городу, найти квартиру?

Сам же он и думать об этом не хотел. Переехать в город и поселиться на старости лет в квартире – именно это они с Леной и собирались сделать. Но теперь Алекс остался один, и проект утратил для него всякую привлекательность. Лишившись дома, он не будет знать, кто он такой. Дочь понимала его лучше, чем сын.

– Это всего лишь дом, черт подери! Продай его, да и все.

Сын, приехав из Южной Америки, вел себя совершенно невыносимо. Его подруге не давали вид на жительство, и сын проклинал шведскую бюрократию. Он ругал Алекса за то, что тот слишком много работает. Сердился на маму за то, что она не поправляется, и ненавидел сестру, что она живет с мужчиной, которого прочие члены семьи почитали странноватым.

– Прекрати ругать нас и сосредоточься на своей собственной жизни, – сказала ему Лена перед смертью. – Не наша вина в том, что ты так и не повзрослел.

Ее слова дали желаемый результат. Ссоры стали реже, и, когда семья собралась в церковь на поминальную службу, Алекс почувствовал, что сын стал куда спокойнее.

Но при одной мысли о поминальной службе на глаза наворачивались слезы.

Алекс обернулся к компьютеру, почитал блог, созданный для того, чтобы наблюдать за продвижением следствия. Так и не выяснено, кто опубликовал фотографии Ребекки Тролле уже после ее исчезновения. Однако Фредрика попросила переслать ей копии снимков. Зачем?

Он размышлял над этими фотографиями. Могли ли Ребекку держать взаперти в качестве секс-рабыни, а затем убить и закопать? В это трудно поверить. Через несколько недель профиль удалили и больше не активировали.

Алекс стал читать дальше. Проведены новые допросы с ее однокурсниками и друзьями. Ничего нового не выявлено. Его взгляд остановился на строках, наспех вписанных в блог. Однокурсница вдруг вспомнила: Ребекка была настолько недовольна своим научным руководителем, что втайне обратилась к другому профессору в Упсальском университете и просила его о помощи. Девушка не поручилась бы, что Ребекке удалось наладить с ним полноценное сотрудничество, но у нее осталось впечатление, что у них состоялась беседа по телефону.

Фамилию упсальского профессора свидетельница вспомнить не могла.

Глубоко задумавшись, Алекс взял копии ежедневника Ребекки и стал листать. Сокращений, которые не удалось расшифровать, осталось мало. Все они были обведены красными чернилами. «Х.Х.», «У.А.», «С.Л.», «Т.Р.».

Мог ли кто-то из этих лиц быть ее новым научным руководителем? Будь Алекс помоложе, он немедленно зашел бы на сайт кафедры литературоведения Упсальского университета и посмотрел, кто из сотрудников имеет перечисленные инициалы. Однако он был уже не так молод и потому написал письмо Эллен Линд с просьбой сделать это, когда она придет на работу в понедельник. Конечно, глупо подозревать каждого мужчину, работающего в определенном университете в Швеции, но, с другой стороны…

Ни одну версию нельзя оставлять без внимания.

Когда он уже собирался уходить, ожил мобильный. Алексу еще предстояло поехать домой и разыскать свое старое рыболовное снаряжение для поездки на рыбалку с Турбьерном Россом.

Звонил тот самый полицейский, который умолял о дополнительных ресурсах. Держать на расстоянии журналистов стало невозможно. Полицию закидали вопросами. Почему они не перестают копать? Что они рассчитывают найти?

«Понятия не имею, черт возьми!»

– Извини, что беспокою тебя вечером в пятницу, – начал коллега.

Похоже, он думал, что Алекс уже дома.

– Ничего страшного.

Коллега откашлялся:

– Я только хотел сообщить, что мы вынуждены приостановить работы до воскресенья или до понедельника. Мои люди совсем вымотались, а того подкрепления, о котором я просил, так и не дали.

Никакого подкрепления? Неужели у полиции есть сейчас другое, более важное дело? Алекс был уверен, что нет.

– Хорошо. Я знаю, вы делаете все от вас зависящее. Отправляйтесь домой отдыхать. Но поставьте кого-нибудь охранять территорию.

Без охраны могилы за одну ночь превратятся в месиво. Не только журналисты проявляли любопытство, но и частные лица пытались прорваться. Охваченные жаждой сенсации и исполненные ожиданий, они тихонько подбирались поближе и наблюдали за работой полицейских. Обычная поляна теперь просто притягивала их!

В день похорон Лены Алекс увидел в церкви несколько незнакомцев.

– На похороны всегда приходят посторонние, – пояснил ему пастор.

– Зачем?

– Им одиноко и нечем заняться. Без зрелища чужих страданий собственное существование кажется им невыносимым, а горе других дает ощущение полноты жизни.

Алекс просто онемел. И немного разозлился. Если есть люди, желающие подпитаться за счет его горя, могли бы, по крайней мере, спросить разрешения.

Он не спеша собрался домой. Миновало то время, когда он торопился уйти с работы. Ожидавший его дом был пуст, молчалив и полон воспоминаний. Вечер пятницы был мучительнее всего, вечер воскресенья – самым легким.

Выйдя наконец из здания, он решил съездить на место раскопок в Мидсоммаркрансен. В этом деле ему не хватало определенности. Он неуклюже хватался то за одну, то за другую версию. Их было слишком много. И все слишком расплывчатые.

Бесчисленное множество раз он пытался представить себе последние часы в жизни Ребекки Тролле. Видел картину, как она звонит матери, рассказывая о встрече с наставниками. Как покидает общежитие и направляется к автобусной остановке. Доезжает до Дома радио и выходит.

Почему так трудно понять, куда она ехала?

В досаде по этому поводу, Алекс запер дверь кабинета.

Позвонил коллега из Нючепинга: с дачи Густава Шёё изъяли бензопилу. Криминалистическая лаборатория попытается определить соответствие разрезов на скелете Ребекки с цепью. Коллега был полон надежд: если найдутся совпадения, это будет означать, что орудие, использовавшееся при расчленении, идентифицировано.

«Точно, – подумал Алекс. – Но совпадений не будет. Потому что тот, кого мы ищем, – не Густав Шёё».