После третьего звонка - Ирина Лобановская

Виктор догнал незнакомку, сделав несколько огромных шагов, и вежливо произнес:

— Прошу прощения, сударыня, нельзя ли задать вам всего лишь два вопроса?

Она повернулась к нему. Виктор вздрогнул: настоящие сиреневые и, что самое странное, Танькино спокойное выражение во взоре.

— Два — можно, — невозмутимо произнесла она.

— Скажите, а бывают ресницы еще длиннее? — выпалил Виктор первое, что ему пришло на ум.

Девушка помолчала мгновение.

— Второго уже не нужно, — и двинулась дальше.

Но Виктор отстать от нее не собирался. Он бесцеремонно растолкал острыми локтями мешающую ему толпу и заорал:

— Ресницы! Эй, ресницы! Послушайте! Вы же обещали ответить на два вопроса, а не ответили ни на один! Это нечестно!

Рядом засмеялись. Девушка обернулась. Ни тени удивления в Танькином взоре. У Виктора больно сжалось что-то в груди и никак не хотело отпускать.

— Хотите честности? — спросила она. — Хорошо, задавайте второй, я отвечу оптом.

— Как вы относитесь к сексу? — бухнул Виктор.

Она не успела даже возмутиться.

— А вас не Таней случайно зовут? — вырвалось у него.

— Но это уже третий, незапрограммированный вопрос. А могу я в свою очередь задать вам всего один?

— Можете, — разрешил Виктор. — Вы все можете…

— Кто это проводит такой симпатичный тест: институт психологии, Академия наук или радиостанция "Юность"?

— Я больше люблю "Маяк", — поделился Виктор. — А тест сугубо индивидуален, хотя я не слышу индивидуальных ответов.

Незнакомка смотрела изучающе и насмешливо. Крашенинников рассчитал правильно: девушка была молода и грубым словам необучена.

— Вы всегда знакомитесь подобным образом?

— Впервые в жизни, — откровенно признался Виктор. — Стоп! Это тоже второй вопрос. А как же условия игры?

Девушка чуть заметно улыбнулась.

— Я не умею так быстро решать столь неожиданные задачки.

— А я могу подождать! — с ходу заявил Виктор. — Три дня!

Девушка улыбнулась пошире.

— Почему именно три?

— Потому что во всех сказках и художественных произведениях всегда считают до трех. Волшебное число! На третий день вы должны дать мне ответ.

Она посмотрела озадаченно.

— Какого ответа вы от меня ждете?

— Ну, это и паровозу понятно! Вы мне нравитесь! А я вам?

— По-моему, вы увлеклись, — задумчиво сказала сиреневоглазая.

— Да, меня иногда заносит! — разоткровенничался Виктор. — Зато я талантливый и нежный! И скромность в данном случае ни к чему.

Девушка прикусила губу, чтобы не засмеяться.

— Вы сумасшедший?

— Есть такое дело! — легко согласился с ней Виктор. — А вам нравятся только нормальные?

— Вы наглый, — отметила она.

— Я откровенный, — поправил ее Виктор. — Вы просто невнимательны! И я очень боюсь, что вы сейчас уйдете, и я вас больше никогда не увижу!

— Ну и что? — пожала плечами незнакомка.

— Как что? Как что?! А вдруг вы — моя судьба?

— Я тороплюсь, — не слишком уверенно заявила она.

— Судьба всегда торопится! Закон жанра! Давайте встретимся вечером, Таня…

— Меня зовут Оксана…

— Наконец-то! — обрадовался Виктор. — На один, хоть и незапланированный вопрос, вы все же ответили. Я жду вас в семь у метро "Парк культуры".

Он ни минуты не сомневался в том, что она придет. И она действительно пришла.

— Кто это был с тобой вчера в "Октябре"? — спросил Виктора на следующий день Гера. — Мы с Ниной случайно видели, но решили не подходить. Где ты ее нашел? Настоящая красавица!

— С этим не поспоришь, — пробурчал Виктор. — И вправду настоящая, породистая… Увидишь такую и сразу же хочется ее накормить, напоить и спать уложить. Самая обыкновенная красавица, и все! Никакая! И не искал я ее вовсе. Таких сколько угодно, как она! Тысячи!..

А Таня только одна…

Но фортуна в очередной раз перетряхнула перед ним ящик с лотерейными билетами: ну, опять тяни! И Виктор с готовностью запустил туда лапу: что еще приготовлено на его долю, что осталось у судьбы про запас? Он кое-что в состоянии у нее пока вырвать, выцыганить, не задумываясь о том, что его ожидает дальше. Не надо зацикливаться на одном и том же! Что там дальше, что дальше… Да какая в общем-то разница!..

Дальше — тишина…

Виктор еле дождался следующего, второго Таниного появления. Он вообще не ложился тогда спать, а только болтался босиком по мастерской и ждал ее, ждал, ждал… Облачко возникло снова совершенно неожиданно.

— Я думал, ты больше никогда не придешь, — тихо сказал Виктор. — Что ты вчера мне просто показалась, померещилась… Первый и последний раз в жизни… Алешка ничего не заметил.

Облачко покружилось под потолком и остановилось.

— Значит, она была красавица, — задумчиво произнесла Таня. — И ты, наверное, ее любил…

— Ну да, если, конечно, это называется любовью, — без всякого удивления отозвался Крашенинников. — Было, а потом прошло… И колокола уже давно по той любви отзвонили. Как ты думаешь, Танюша, почему я тогда вдруг так скоропалительно женился?

— Ты ведь сам только что объяснил, — сказала Таня и опустилась пониже. — Ты был влюблен…

— Влюблен?! — Виктор скорчил удивленную гримасу. — Я тебя умоляю! Влюблен… Да нет, ерунда! Мало ли что я сдуру брякну! По закону жанра! Хотя девка, конечно, оказалась прикольная. Нужен был кто-то, и ничего больше. Чтобы рядом кто-то болтался… Жест отчаяния… Я просто задал ей вопрос поэта: "Когда ж ты, Оксана, полюбишь меня?" А она взяла и ответила. Вот и все! Почему-то девушка слишком быстро и легко постигла предложенную мной игру в тесты. Вопрос — ответ, вопрос — ответ… Я жил тогда по инерции, не обремененный никакими стремлениями, усилиями и обидами. Впрочем, я до сих пор так живу… Я и женился по инерции. Это страшная сила, чудовищная, я не знаю на Земле ничего более безумного и зловещего, Танюша. Люди по инерции совершают самые трагические поступки и самые жестокие ошибки в своей жизни. Мне очень поплохело без тебя! Выпал в осадок… — Он помолчал. — И все это знали и обо всем догадывались, но делали вид, что у меня все хорошо и прекрасно. Мрак! Просто деваться было некуда от этой массовой догадливости и прозорливости! Какие они все — и Гера, и Алексис, и Татка, и Нина, и их родители! — были умные, тонкие, сообразительные! До тошноты, до отвращения! Мне иногда хотелось самому себе заехать по физиономии, а заодно съездить по уху Герке с Алешкой за эту никому не нужную, бессмысленную, светскую чуткость и осторожность, с которой они со мной обращались, за эту проклятую интеллигентность! Что толку мне было с Оксаниной бесподобной красоты? Одна только радость появилась: Ксения тут же проглотила арбуз… А я очень хотел ребенка.

Таня засмеялась.

— Танюша, — потянулся к ней Виктор, пытаясь обнять легко проплывающее между пальцами, скользящее облачко, — Танюша, скажи, почему у нас с тобой не было детей?

— Странный вопрос! — удивилась Таня. — Ты разве забыл, Витя, что сам всегда этого панически боялся и принимал всяческие меры? — Она снова засмеялась. — А я тебя часто нарочно пугала, что просчиталась и теперь непременно тебе кого-нибудь рожу…

— Господи, какой же я был дурак! — простонал Виктор.

— Ну почему же был? — лукаво поинтересовалась Таня.

— Язва! — отметил Виктор. — Но Ксения обладала одним немаловажным качеством, которое я всегда ценил в женщинах превыше всего: умением промолчать и не задавать лишних вопросов. Момент, Танюша, я сниму трубочку… Кто-то ко мне ужасно рвется. — Он лениво подошел к телефону. — А-а, это ты… я, понимаешь, не сразу врубился. Хочешь меня увидеть? А какой у тебя расклад? Нет, я сегодня до упора… Да пойми ты, кукла: у меня стоит срочная работа! Там конь еще не валялся! Да, это значительно важнее! Только не начинай выяснять отношения! Твое настроение мне по фигу! — Крашенинников раздраженно швырнул трубку. — Видишь ли, Танюша, — медленно сказал он, закуривая, — даже в сказках не всегда бывают счастливые концы: Лиса все-таки съела Колобка, растаяла Снегурочка, рухнул теремок! — Он улыбнулся. — Услышав в первый раз сказку про теремок, двухлетняя Танька заревела, как безумная! Я ее с трудом успокоил. С тех пор выбирал сказки лишь с чудесными развязочками. В них есть свой глубокий и прекрасный смысл, который мы часто недооцениваем и недопонимаем. Дети — куда более чуткие существа.

Когда родилась дочка, Виктор был потрясен, увидев не просто крохотное создание, а уже настоящую, только очень маленькую женщину: с женскими ножками, вытянутыми пальчиками, четко обрисованной талией. Он не подозревал о такой ранней природной точности.

— Давай назовем ее Таней, — предложил он Оксане.

— Ну что ж… — неопределенно согласилась она.

Виктор обрадовался дочке, именно ее он втайне ждал.