Тайны старого Петербурга - Мария Жукова-Гладкова

– Нет, – ответила я. – И не буду. – Рашидов вопросительно приподнял бровь, а я добавила: – Только если жизнь свою защищать придется. Или сына. Потому что, когда выбор стоит – или враг, или я, выстрелишь не задумываясь. Я, по крайней мере, пальну.

– Не сомневаюсь, – сказал папа Сулейман.

Больше он о нашей поездке в деревню не спрашивал. Может, поверил на слово, что наши вначале ездили проведать художника Андрея, а второй отряд (Василий, бывший, и я) – вызволять Ивана Петровича.

Перекусив, мы со Стрельцовым и Аликом отправились в гостиницу за Жан-Жаком. Все, с кем приходилось общаться, именовали меня теперь только по имени-отчеству. Пока мы ждали Жан-Жака, а Стрельцов уходил куда-то, Алик шепнул мне, что папа меня принял – и теперь мне бояться нечего, если только не сморожу какую-нибудь глупость. Но Алик все равно рекомендовал не высовываться. Вскоре вернулся Олег Вениаминович, и мы поехали обратно.

На третьем этаже здания, в котором располагался ночной клуб, имелся специальный зал для просмотра молодых дарований. В приемной комиссии сидели Сулейман Расимович, Волконский и Стрельцов – с российской стороны и Жан-Жак Боку – с французской. Имелся также распорядитель, который объявлял, чья очередь выступать. В зале также находились человек десять крепких молодцев, на которых, как я заметила в процессе представления, ничто не производило ни малейшего впечатления. По крайней мере, на физиономиях не отражалось никаких эмоций. Возможно, уже привыкли к подобным шоу?

Для меня же все было в новинку. В конкурсе участвовали примерно тридцать претенденток в возрасте от четырнадцати (хотя могли быть и моложе – теперь девчонки рано взрослеют) до двадцати семи (но опять же могу ошибаться – у некоторых был нездоровый цвет лица, так что могли выглядеть старше своих лет). Я с ужасом узнала двух своих бывших и трех нынешних учениц, но виду не подала, как и они. Кто-то демонстрировал стриптиз, кто-то пел, имитируя популярных звезд эстрады, кто-то танцевал, по всей вероятности пытаясь изобразить что-то эротическое и возбуждающее. В общем, просмотрев всех, я поняла, почему многочисленные охранники никак не реагируют на обнаженные женские тела: представление, в общем-то, было довольно низкого пошиба. Я, честно говоря, ожидала от Стрельцова и компании более высокого уровня. Или я ничего не понимаю в таких шоу?

Жан-Жак что-то записывал на протяжении всего просмотра, а после его окончания велел всем участницам снова выйти на сцену. Приказ был громогласно повторен распорядителем после моего перевода. Девушки мгновенно повиновались. Теперь парадом командовал Жан-Жак. Он выстроил девчонок по масти – блондинки, брюнетки, рыжие.

По его команде они нагибались, прогибались, поворачивались, раздевались, одевались, прыгали, ходили на четвереньках. Мужчины, находившиеся в зале, не выражали никаких эмоций. Мне было жаль девчонок (хотя я прекрасно понимала, что их сюда никто силой не загонял); с другой стороны, хотелось плеваться и хорошенько врезать по морде этому толстому негру. Или это только у меня переизбыток нравственности? Возможно, следует давно понять, что женское тело – тоже товар. Есть спрос – должно быть предложение, а покупатель выбирает тот товар, который ему больше подходит.

По-моему, танцевальные и певческие способности девушек, которые те недавно с таким усердием демонстрировали, француза нисколько не интересовали. Я не знаю, на что рассчитывали девушки, но лично я после устроенного Жан-Жаком просмотра не сомневалась, что он выбирал их для работы в массажных салонах, а уж никак не на сцене. Ну, может, на сценах каких-то самых дешевых кафешек или стриптиз-баров.

Стрельцов с конферансье остались давать девушкам указания, когда и куда им явиться в следующий раз, а папа Сулейман, Волконский, Жан-Жак и я в сопровождении группы охранников покинули зал и перебрались в кабинет, где уже был накрыт стол. Перед уходом Жан-Жак попросил крашеную блондинку с самым большим бюстом задержаться. Стрельцов тут же пообещал, что она присоединится к иностранному гостю попозже, после того как мы поговорим о делах.

Когда мы расселись вокруг стола, француз первым делом спросил: нет ли у господ более качественного товара? Жан-Жака интересуют девушки различного класса. Для первой, пробной партии сойдут и такие, но в дальнейшем, если у них получится взаимовыгодное сотрудничество, он предпочел бы покупать (или арендовать) девиц классом повыше. У Сулеймана Расимовича имелось все.

Как я поняла, клиенту для начала предлагали новеньких, неотесанных. Надо же попытаться продать самое дешевое? Вдруг и такие сойдут? На кофе клиента пригласили в один из залов, где как раз начиналось вечернее субботнее шоу.

Мы оказались в кабинке, отделенной от зала двойным стеклом. Подобные отсеки протянулись по обеим сторонам, чтобы никто из присутствующих не знал, кто находится в соседнем. Благодаря специальному покрытию мы видели, что происходит в зале и на сцене, но сами оставались невидимыми. В каждую кабинку имелся отдельный вход из коридора, опоясывающего зал. В центре зала стояли столики, за которыми также сидели люди. Насколько я поняла, эти места были дешевле или занимающие их люди не пользовались особым влиянием.

Вот на этом шоу девочки в самом деле были классные. Каждая могла претендовать на призовое место в любом конкурсе красоты. Пластика у них была отличная. К тому же им явно хорошо объяснили, что раздеться – это не главное. Я получила удовольствие, наблюдая за ними. Мальчики тоже были хороши, но их появлялось гораздо меньше, чем девочек. Жан-Жак пускал слюни. Разница в классе тех, кого мы смотрели на третьем этаже, и тех, за кем наблюдали теперь, была как разница между примой из Большого театра и участницей конкурса самодеятельности поселкового масштаба.

После окончания представления месье спросил, сколько стоят те, кого он только что видел. Ему ответили, что эти – не продаются. Француз тут же решил выяснить, кого еще мы можем продемонстрировать, – хотя бы для того, чтобы он знал, на кого рассчитывать в дальнейшем и что говорить компаньонам.

– Сейчас вы видели лучшее, – пояснил папа Сулейман. – Как вы понимаете, лучшее мы оставляем для себя. За рубеж же поставляем в основном «сырых». По отдельной договоренности – обученных. Для стриптиз-шоу, пип-шоу. Чего хотите.

На следующий день был запланирован просмотр других категорий имеющегося товара. В гостиницу Жан-Жак поехал с пышногрудой блондинкой. По моей просьбе Алик проводил меня до двери (лифт до сих пор не работал). В нашем дворе, к моему большому удивлению, опять стоял джип с дамой в шляпке. Что она тут делает? И где я ее видела?! Но я слишком устала, чтобы напрягать память, да и выпитое за вечер спиртное не способствовало нормальной работе головного мозга.

Я рухнула на постель, едва до нее добравшись. Алик что-то обсуждал на кухне со старушками Ваучскими. Они пытались мне доложиться с утра, но я очень торопилась и предложила отложить все обсуждения до окончания работы с французским гостем: он должен был улететь на следующий день. В мое отсутствие снова звонил бывший. Теперь за него кто-то требовал сорок тысяч долларов или его мне доставят по частям. Подходившая к телефону Анна Николаевна взяла на себя смелость заявить, что я скорее всего предпочту получить бывшего по частям, потому что сорока тысяч долларов у меня никогда не было, нет и, к великому сожалению соседки, по всей вероятности, не будет. А если и появятся, то соседи, как старшие товарищи, не позволят мне их тратить на выкуп бывших мужей, которые алименты не всегда в срок платят. На том конце провода повесили трубку.

Весь второй день прошел в просмотрах и обсуждениях. Не буду вдаваться в детали, в общем-то, просмотры проходили однообразно; если вначале мне хотелось плеваться, то к концу второго дня я смотрела на все уже так же равнодушно, как и группа охранников. Я теперь прекрасно понимала, почему они взирают на претенденток в звезды такими пустыми глазами.

Потом мы посетили «классы», расположенные в том же здании, что и «Жар-птица». Там имелись и балетные станки, и многочисленные тренажеры. В общем, к делу тут подходили серьезно. Среди педагогов были балетмейстеры, тренеры по художественной гимнастике, инструкторы по аэробике. Оказалось, что для агентств типа «Услады» здесь тоже проводят специальную подготовку. В общем, бизнес есть бизнес. Требования рынка решают все.

Когда мы проводили француза на третий день, Алик снова привез меня в «Жар-птицу» и привел в уже хорошо знакомый мне кабинет. Папа Сулейман протянул конверт, который я, не заглядывая внутрь, убрала в сумочку.

– Да вы взгляните, сколько там, Марина Сергеевна, – сказал он. – А то, может, обидел.

Я взглянула. Год работы в школе. Эх, если бы только работа в «Жар-птице» была постоянно…

– Спасибо, – поблагодарила я.

Сулейман усмехнулся и пояснил, что это не только оплата моих трудов в последние три дня, но также и оплата, так сказать, простоя – до тех пор пока я не полечу во Францию с группой девушек. Папа обещал в дальнейшем платить еще больше. Он окинул меня взглядом – словно раздел.