Тайны старого Петербурга - Мария Жукова-Гладкова

– С ним хоть все в порядке? – с беспокойством спросила Ольга Николаевна.

– Жив-здоров, – махнул рукой Валерий Павлович. – Кому он нужен?

Раиса же вместо империи получила три пули.

Мы поинтересовались, что же все-таки Райка хотела от Стрельцова. Могильщик ответил, что она использовала его в своих целях, считая, что с его помощью добьется власти – ну, например, займет место папы Сулеймана (были у нее и такие мысли), а потом будет крутить Олегом Вениаминовичем, как ее душеньке заблагорассудится. Но и Стрельцов не дурак. Как считал Валерий Павлович, Стрельцов тоже хотел взять власть в районе в свои руки. И Райка, и Олег Вениаминович хотели обвести друг друга вокруг пальца, но дело закончилось Райкиным выстрелом. Теперь оба оправляются от ран…

– И вы ей во всем помогали, – укоризненно качая головой, сказала Анна Николаевна.

– Она – моя дочь, – протянул Могильщик. – Единственная дочь.

– Все равно… – пробормотала я.

Валерий Павлович повернулся ко мне и заметил:

– Марина, если бы тебе сказали: сын или чужие тебе люди, хотя и вызывающие у тебя симпатию, на кого пал бы твой выбор?

Я опустила голову.

– Вот так. Я тоже человек.

Он помолчал немного и снова заговорил:

– Я вообще-то попрощаться пришел. Наверное, больше не свидимся. Рая немного оправится, и мы уедем. В Швейцарию, как я уже говорил. Там уже все готово. Домик у меня куплен на берегу озера… Буду там жить, ездить к Рае в клинику, потом к себе ее заберу… Наверное, больше не вернусь в Россию…

Могильщик встал и направился к двери. Его молодцы, так и не произнеся ни слова, последовали за хозяином.

Стоило Валерию Павловичу нас покинуть, как Ольга Николаевна заметила:

– А как же они уедут-то? Ведь Рая же, кажется, объявлена в розыск? Она же чуть не убила Стрельцова!

– Ольга Николаевна! Я вас умоляю! – воскликнула я.

– С его-то деньгами? – усмехнулся Иван Петрович. – Уж если есть на всю оставшуюся жизнь в Швейцарии, на подкуп наших ментов уж как-нибудь найдется.

– Оля, почему тебя это волнует? – спросила Анна Николаевна. – Какое нам вообще дело до них до всех?

Тут в дверь опять позвонили.

На пороге стоял папа Сулейман. За его спиной расположились пять телохранителей. Папа Сулейман улыбался. Он прошел по коридору и плюхнулся на то же место, на котором совсем недавно сидел Могильщик. Телохранители рассредоточились по кухне.

– Ну, дневники изучили? – спросил он с усмешкой.

– Нет, до них у нас еще руки не доходили, – ответила Ольга Николаевна. – Это нам чтиво на всю зиму. Как раз к следующему лету будем готовы продолжить поиски, уже в соответствии с дедовыми указаниями.

Папа Сулейман помолчал немного (этому что, тоже с мыслями не собраться? Но ему-то что?), а потом объявил:

– У меня есть для тебя подарок, Марина.

Слева от меня сидел Сережка, справа Иван Петрович. Оба тут же наступили мне на ноги. Ольга Николаевна и Анна Николаевна с трудом удержались от улыбок. Только бы не ляпнули какую-нибудь глупость, от которой меня бросит в краску!

Рашидов извлек откуда-то небольшую коробочку, раскрыл ее и достал оттуда крохотную чашечку.

– Золотая? – спросил у него Сережка.

– Золотая, – подтвердил Рашидов. – А то я тут разбил Маринину любимую чашку…

– Это дело надо бы отметить, – заявил Иван Петрович. И, словно по мановению волшебной палочки, перед ним возникла бутыль со священной жидкостью: Рашидов не забыл и про него.

Старушки Ваучские и Сережка вопросительно посмотрели на папу Сулеймана. Тоже ждали подарков. Для остальных нашлись шоколадные конфеты. Но у Сулеймана Расимовича было еще и деловое предложение.

– В общем так, – сказал он. – Я тоже живу в доме какого-то купца. Марина, не желаешь ли им заняться? Опыт есть, инструмент есть, если еще какой потребуется – найдем, рабочей силой обеспечу. Ну как?

– А есть надежда найти клад? – поинтересовалась Ольга Николаевна.

– Надежда всегда есть, – ответил Рашидов и посмотрел на меня. – Марина, как насчет того, чтобы перебраться в мой особняк? Дом у меня большой, просторный… Живу я один…

– Я всегда поддерживал кандидатуру Сулеймана Расимовича, – заявил дядя Ваня, прикладываясь к священной жидкости, принесенной гостем.

Я попросила Ивана Петровича помолчать, а сама уставилась на Рашидова. Он меня что, жить к себе приглашает?

– А как же соседи? – спросила я, не придумав ничего лучшего. – Я же не могу их тут одних бросить…

– Да ты о нас не беспокойся, – успокоил Иван Петрович, отхлебывая из стакана. – В гости будем ходить.

– Я вообще-то думал еще и примыкающий к моему дом прикупить. Тоже какого-то купчины… – заявил Рашидов.

– И вообще, у нас в районе домов много… – мечтательно проговорила Ольга Николаевна. – И все по большей части прошлого века. Да и восемнадцатого есть…

Я все равно не понимала Рашидова. Предложения руки и сердца мне не делали ни разу – Женю я сама отвела в загс, но мне представлялось, что это происходит как-то по-другому. Должно происходить по-другому. Или я ошибаюсь?

– О чем задумалась, Марина? – поинтересовался папа Сулейман.

– Пытаюсь разобраться, что вы от меня хотите, – призналась я.

– Неужели непонятно? – удивился Рашидов.

– Мам, поехали, на особняк дяди Сулеймана взглянем, – сказал Сережка.

– И на соседние надо посмотреть, – добавила Ольга Николаевна, уже нацелившаяся на очередную авантюру. – Я потом в библиотеку съезжу. Я теперь знаю, куда. Выясню, кто тут у нас где жил, чем занимался. Эх, сколько лет потеряно! Если бы не этот пожар в мансарде… Нет, все-таки худа без добра не бывает!

Рашидов улыбнулся и предложил мне съездить вдвоем с ним (телохранители в расчет не принимались), чтобы потом я уже могла ответить на вопросы соседей. Если соседи, конечно, не против такого расклада.

– Голосуем, – сказала Ольга Николаевна.

Рашидов, уже однажды присутствовавший на подобной процедуре, закатил глаза.

– Я с самого начала был «за», – объявил Иван Петрович.

– Я воздерживаюсь. Решать самой Марине, – дипломатично сказала Анна Николаевна.

– Мам, поезжай, – дал свое разрешение Сережка. – Нечего дома сидеть.

– Одну тебя, конечно, отпускать боязно, – рассуждала Ольга Николаевна, – но, наверное, придется. А вообще, я лучше воздержусь.

Все посмотрели на меня.

– Я поеду, – улыбнулась я Сулейману. – Взглянуть надо.

Мне никогда не доводилось бывать в шахских дворцах, но я представляла их именно такими. Дом русского купца, переделанный в резиденцию персидского шаха, – вот какое впечатление создалось у меня, когда я переступила порог жилища Рашидова. Его молодцы куда-то испарились, а мы проследовали в гостиную (или как она тут называется?), где уже был накрыт стол. После обильной трапезы Рашидов извлек откуда-то черный футляр, открыл – и меня ослепило сверкание бриллиантов. В том, что это именно бриллианты, у меня не было сомнений. Я на мгновение закрыла глаза. Вспомнилась старая фотография – Нина, сестра Полины Александровны, матери моих соседок. Нина в роскошном бальном платье, на обнаженной шее блистает колье, за спиной стоит ее муж…

Я почувствовала, как прохладные камни легли на мою грудь, а горячие руки Сулеймана защелкнули замочек у меня на шее.

Я открыла глаза.

– Оно? – спросила я.

– Оно, – кивнул Рашидов. – Хранилось у Стрельцова. Ты наконец поняла, чего я хочу?

Тем не менее я попросила пояснить. Ну почему восточные люди предпочитают ходить вокруг да около, неужели нельзя выразиться яснее?

– Я люблю тебя, Марина, – сказал Рашидов.

«Похоже, я вляпалась в очередную авантюру, – промелькнула мысль. – Но вообще-то надо подумать…»

Я улыбнулась Сулейману.

Примечания

1

Тетя (фр.).