Форпост - 4 - Андрей Валерьев

«Хе! Тоже… были…»

Спиридонов совсем уж собрался было поведать слушателям о том, как его небольшая экспедиция и примкнувшие к ним люди штурмовали натуральный средневековый городок населённый сборной солянкой из пары тысяч их современников, как на них шла в атаку лава тяжёлой кавалерии, но, поглядев, на зверские морды Лужина и Степанова, осёкся.

— Это я потом… да. Так вот. Когда мы их разбили, то пленные нам показали это место. Монастырь средневековый. Там я Ивана и встретил. Они с запада, по берегу пришли. «Мечта» же…

— Спасибо, я знаю, что случилось с «Мечтой «.

Голос Марии Сергеевны снова был твёрд и холоден. То, что яхта села на мель и получила серьёзные повреждения, жители Севастополя знали из радиосообщений лейтенанта Ермолаева. Знали они и о том, что Иван, взяв с собой Настю и Ахмеда, двинул дальше пешком.

— Рассказывай!

— В общем, встретились мы там. Иван всю охрану, вернее конвой этого, — Спиридонов поднатужился и, сам не веря в то, что он это говорит, выдавил, — ИНОПЛАНЕТЯНИНА, перебил. Я захожу и вижу — Ваня этого… за горло взял и душит.

Маша и «медведи» переглянулись.

— А…

— Как он выглядел? Как китаец какой-то. Маленький. Лысый. Жёлтый. И узкоглазый. Иван его одной рукой за горло поднял. Насилу его оторвать смог. Мда. А Ахмеда этого, бешеного, пристрелить пришлось. Он на меня с ножом бросился, когда я Ване по уху заехал.

Спиридонов вздохнул.

— Вооот.

— А дальше?

— А дальше… ерунда получилась. Полная ерунда. Ванька вообще — чуть ли головой об стенку не бился. Этот хмырь мелкий, как в себя пришёл, так он нам рассказал…

Слушатели затаили дыхание и замерли.

— … в общем, правда в письме написана. Они нас спасли. От природной… вспышки на солнце и всё такое. Мать её за ногу!

Сергей свесил голову и, уставившись в пол невидящим взором, тёр и тёр ладони, будто пытаясь стереть с них грязь.

— Ваня так и сказал — «что он только что слил всю свою жизнь…» в одно место. Понимаете? Там история совсем простая получается. Их два друга было. Типа учёные. В экспедиции. Социолог и инженер. Изучали нашу цивилизацию. А потом к ним сообщение пришло — надо эвакуироваться, потому что всё, конец. А они не смогли. Не захотели нас, человечество бросать. Сначала они упрашивали своих помочь, но те отказались — слишком уж мы, оказывается, далеко. И снова велели уматывать.

Спиридонов смотрел в пол и тёр дрожащие ладони всё быстрее и быстрее.

— Тогда они разобрали свой корабль и бабахнули. Чего-то там замкнули. Инженер ТАМ остался, а социолог сюда залетел. Вместе с установкой. Вот так. Они сто тысяч человек перебросили.

— СТО ТЫСЯЧ?!

Мужики очнулись и очумело переглянулись.

— И где же они все?

— Почти все… там.

Сергей махнул рукой на окно. За окном синело неспокойное апрельское море.

— Где?

— Там. Они утонули. Их прямиком в море выбросило. Тот дедок себе этого простить никак не может. Двинулся он, одним словом. Только те, кого по краям рассеяло и выжили. Вы здесь. Мы — там. Этого… социолога — так вообще за две тыщщикэмэ на север забросило.

Вот такие пирожки.

Маша снова перечитала записку мужа.

«Ищи в доме у племянниц»

— А Иван?

Спиридонов поднял голову и долго смотрел на женщину. Не на грудь. В глаза.

— А Иван?

— А Иван сказал, что любит тебя больше всего на свете. А ещё он сказал, что ты поймёшь. Что он попробует сделать ЭТО ради тебя и детей.

Маша сидела как истукан. Не шевелясь. Только по щекам у неё градом катились слёзы.

Станислав громко прокашлялся.

— Говори. Яснее.

— Этот дедок показал нам «установку «. Это штука размером с карандаш. Серая. Светится немного. Он честно нам сказал, что она на последнем издыхании и никаких гарантий он не даст. А ещё добавил, что сам все эти годы хотел уйти назад и попытаться вернуться домой.

— А почему ж он не вернулся?

— Так я ж говорю — на последнем издыхании. Это его слова. Дедок просто боялся пробовать. Он нам всем предложил, но никто не захотел. У всех же тут дома, семьи, дети. Да и привыкли уже. А там… ну рискнём — уйдём назад, а дальше? Через десять лет — всё. Привет, пишите письма? В общем, все отказались.

А Ваня сказал, что рискнёт.

— И?

— И всё. Этот хмырь дал ему в руки эту штуку, отвёл его подальше в лес и… полыхнуло так, что я полдня видеть нормально не мог. И уши заложило тоже на полдня. Я потом там всё облазил. Никаких воронок или следов пожара. Поляна, как поляна. А Вани не было.

Сергей устало потёр лицо. Двухчасовой рассказ со всеми подробностями отнял у него массу сил. Горло охрипло и неприятно саднило.

— И я понятия не имею — жив он или нет.

Маша снова перечитала записку.

«Ищи в доме у племянниц»

— Спасибо, Серёжа. Иди, отдыхай. Мне подумать надо.

На веранду дома Маляренок Сергей выполз на подгибающихся ногах. Разговор вымотал его до предела. Не потому, что пришлось всё время говорить, а потому, что за эти два часа ему, Сергею Спиридонову, заново пришлось пережить весь поход. Тяжёлый путь по лесам. Стычки с бандитами, гибель товарищей. Битву с местным царьком, который держал взаперти инопланетянина, рассчитывая уйти назад, когда этот ничерта не смысливший в технике социолог «починит» свою шайтан-машину. Тяжёлый разговор с Иваном. О перспективах общин. О деградации. О заделе прочности. Об отсутствии ЗНАНИЙ.

Пришлось заново пережить прощание и потерю друга. Настоящего друга. Не чувствуя под собою ног, Спиридонов спустился с крыльца и побрёл мимо новеньких каменных домов к Горловому форту, где с комфортом разместилась его команда. Навстречу шли люди, приветствуя гостя и о чём-то спрашивая. Сергей не понимал, о чём. Смысл вопросов ускользал от него. Собственный рассказ о событиях прошлого лета разбередил душу, а в голове постоянно крутился один и тот же вопрос.

«ТАК ОН СМОГ ИЛИ НЕТ?»

— Олег, Стас, что вы об этом думаете?

Маша протянула мужчинам письмо. Те, синхронно наклонившись, крепко стукнулись лбами и принялись за чтение.

— Дом племянниц. — Лужин задумчиво уставился в потолок. — Флигель? Ты думаешь, он, если дошёл… туда, смог оставить там сообщение?

— Да ну, — Степанов помотал головой, — ерунда. Это невозможно. Как бы он нашёл именно ТО место? Где этот флигель стоит.

— Ага. Угу.

Лужин сидел с отсутствующим видом и махал перед собой руками.

— Значит — те развалины на северном берегу, откуда Иван Андреевич их забрал. Так?

ОМОНовец посмотрел на Машу. Та кивнула.

— Да. Или лагерь Валентина или тот дом, куда забросило автобус детей. Думаю — второе. Ваня рассказывал, что он уж очень капитальный. И приметный.

Женщина подобралась и властно скомандовала.

— Готовьте лодку, майор.

Служивый подскочил, прищёлкнул каблуками и прихватив за шиворот обалдевшего от неожиданной команды Лужина, вышел из комнаты.

— Зверь-баба.

— Сам знаю.

Станислав потряс головой и повторил вполголоса.

— Зверь-баба.

Сил у Маши не было. Вот вообще. Никаких. Последние крохи ушли на то, чтобы выставить мужиков на улицу. Чтобы они не видели…

Женщина подтянула колени и, свернувшись калачиком на широком кресле, тихонько заплакала.

Два месяца назад в конце февраля обе женщины родили Ивану сыновей. Сначала Танюша, а следом, через три дня — Маша. А он даже не знал об их существовании.

А ОН — УШЁЛ.

«Как ты мог? Скотина!»

Мария Сергеевна Маляренко вцепилась зубами в ладонь, прокусив её до крови, и в полный голос завыла.

За три дня, что местные готовили поход куда-то на северное побережье Крыма, Сергей успел облазить весь городок, сходить пешком в Юрьево, и даже смотаться на велосипеде в Бахчисарай.

«Идиот! Тряхнул стариной, называется!»

Ноги болели так, что ходить приходилось нараскоряку. Со стороны это смотрелось забавно, но предводителю северян было не до смеха. Болело даже то, что, казалось, болеть никак не может. Оказывается, в ногах находится такая уйма мышц, о которых Сергей раньше и не подозревал. Так что теперь старший оперуполномоченный передвигался по Севастополю исключительно с зубовным скрежетом и под дружный хохот своего экипажа. Парни, подначиваемые Сашкой Сазановым, пиететом перед начальством не страдали и ржали над не в меру любознательным начальством от души.

Впрочем, Сергей не обижался. Да и экскурсия того стоила. В своё прошлое посещение Севастополя он успел побывать на ферме, лежавшей в пяти километрах за портом и в гостином дворе. Но вот в Бахчисарай, о котором он столько слышал, Спиридонов выбраться не успел.

Ибо пьян был зело.

При воспоминании о том, КАК они с Иваном тогда напились, Сергея передёрнуло.

«Чур меня! Чур»

Бахчисарай Спиридонова просто-таки сразил. Наповал. Без шансов. Если Севастополь и Юрьево заставляли его лишь уважительно цокать языком, то вотчина Лужиных и Звонарёвых — онеметь.