Вспышка нежности - Маргарет Уэй

— Но вы начали эту историю с конца, Бретт. Почему Лалли поступила так плохо?

— Я позволил Лалли самой рассказать вам это. Она была сильно расстроена, бедная маленькая плутишка. Марго чуть не растерзала ее. И все же ребячья фантазия мщения превзошла даже ее собственные ожидания. Вот это был вопль! Совсем неудивительно, что вы испугались. Только подумать, что я узнал об этом так поздно!

Дана тяжело вздохнула и закрыла глаза.

— Пожалуйста, Бретт, уйдите. Я больше не могу это терпеть.

— Возможно, так будет лучше и для меня, — его голос был бесстрастен. Таким тоном он мог сказать ей все, что угодно.

Дане не пришлось долго томиться в ожидании Лалли, чтобы услышать ее версию.

— Она сказала мне, чтобы я убрала свое безобразное лицо куда-нибудь в другое место, помимо всего прочего, — с горечью говорила Лалли, сев на руку Даны и даже не заметив этого.

Дана осторожно высвободила руку и погладила Девочку по плечу.

— Но почему она так сказала?

— Что думает, то и говорит, полагаю, — прямо ответила Лалли. — Да, я уродина, ну и что? Если кто-то хочет подразнить меня, ему лучше поостеречься. Bay! Как она испугалась!

— Лалли, Лалли! — нежно сказала Дана, видя под ее воинственностью кровоточащую рану. — Послушай меня, дорогая. То, что ты сделала, было немного глупо. Ты знаешь это, не так ли? Бессмысленная шалость, которая обернулась против тебя самой и огорчила тебя так же сильно, как это сделала миссис Рэнкайн. Но что важнее всего — ты совсем не уродина. Ни в малейшей степени. У тебя прекрасные глаза — это очень важно для женщины, и ты весьма оригинальная личность. Настоящая красота скрывается под внешней оболочкой, а настоящая женщина должна обладать умом, добротой и шармом.

Лалли смотрела на Дану, как будто все, что та говорила, не имело к ней никакого отношения, так что девушка продолжила еще более настойчиво:

— Я говорю тебе правду, Лалли. Самые обворожительные женщины мира не были красавицами. — Дана постаралась придать своему голосу убедительные интонации, хотя отнюдь не была уверена в правдивости своих слов. Лалли подняла голову и взглянула прямо ей в глаза. — И с этих пор — ты слышишь, Лалли? — ты никогда больше не будешь даже думать о том, что уродлива. Поняла?

Горькие складочки в уголках рта пропали, но девочка все еще выглядела несчастной.

— У тебя все в порядке, Дана. Ты просто красотка. У тебя даже не было никогда веснушек. Ты не можешь ничего знать о нас, безобразных девчонках. А вот она знает, эта злюка Марго. Единственное, о чем я сожалею, это о том, что обидела бедного старину Джо.

— Джо — это твоя морская свинка? — сочувственно спросила Дана.

— Да. — Лалли всхлипнула. — Он сегодня неважно себя чувствует. Я лучше пойду к нему.

Она поспешно соскользнула с кровати и убежала но Дана успела заметить, что на щеках девочки заблестели слезы.

«Чертова Марго!» — свирепо подумала она. Защищенная своей собственной красотой, набросилась с насмешками на маленькую бедняжку Лалли! Как будто она сможет стать такой же хорошенькой. Дана легла на спину, задумчиво покусывая нижнюю губу. Что еще она может сделать, чтобы улучшить внешний вид Лалли?

Глава 9

Осень принесла с собой время карнавалов в Мельбурне, наступил сезон «Мумба». «Мумба», что значило многое: спорт в режиме нон-стоп, спектакли и всевозможные развлечения на любой вкус и кошелек. Праздничная программа скачек всегда собирала огромные толпы на всех четырех прекрасных ипподромах: Флемингтоне, Колфилде, Муни-Валле и Сандоуне, расположенных на небольших расстояниях от центра города.

Флемингтон, самый красивый и известный в Австралии ипподром со времен его основания в 1840 году, был местом проведения знаменитых скачек: Кубка Мельбурна, Дерби, Эпсонских бегов для трехлеток и главных скачек с препятствиями — Большой национальный барьер и Большой национальный шпиль. Программа «Мумба» включала в этом году для Флемингтона Кубок королевы, Гандикап[5] и Австралийский кубок.

Слоан записал Принца Гонтлитта на Кубок королевы не без некоторого опасения: он должен был состязаться с восемью лучшими лошадьми страны, включая многообещающего Бренди Боя, трехлетнего жеребца Джеффа. Но Бретт в конце концов стал все-таки обладателем этого выдающегося Кубка в самый последний день празднеств.

Дана нервничала и беспокоилась так же, как и ее отец, насчет шансов Принца на победу. До того как случилась неприятность с Принцем Акирой и проводилось расследование, Слоан Грегори всегда был уверен в своих лошадях, но это происшествие сильно потрясло его и заставило сомневаться. Но Принц Гонтлитт действительно подавал большие надежды, особенно с тех пор, как юный Манни Бокселл, ученик конюха, заметил изменения в его поведении после кастрации. Огромный черный жеребец стал спокойным и уже не обращал внимания на своего взвинченного соседа по падоку, отвечая на его выходки тихим, успокаивающим ржанием. Принц продолжал отлично работать, хотя Слоан не требовал от него больших усилий.

За два дня до Кубка королевы Кен Варвик, ведущий жокей, внезапно был доставлен в госпиталь с сильнейшим приступом аллергии, что сделало невозможным его участие в соревнованиях. Слоан сначала думал пригласить вместо него Гарри Нерста, также выдающегося жокея, но тот побоялся ехать на Принце, зная его репутацию «барьерного негодяя», и Слоану пришла мысль посадить на жеребца шестнадцатилетнего ученика Манни Бокселла.

Манни Бокселл, несмотря на юный возраст, был мастером своего дела. Он прекрасно разбирался в лошадях, мог оценить экстерьер, знал все повадки животных. Кроме того, у него были превосходные «легкие руки» и огромная любовь к конному спорту. Этот самый Манни после выигрыша на своих первых скачках в пятнадцать лет плакал в раздевалке от счастья как ребенок.

Слоан мучился, решая, можно ли ему доверить Принца. В конце концов, Манни недоставало опыта, но вместе с тем он имел природную ловкость, исключительные способности и прекрасно понимал Принца. Кроме того, он был единственным конюхом, которого жеребец подпускал к себе.

Бретт же положился в этом вопросе целиком на Слоана. И тот наконец решился.

На следующее утро, в четыре тридцать, когда Манни вышел на работу, Слоан внимательно посмотрел на парня.

— Тебе лучше почистить свою упряжь, Манни. Ты сегодня участвуешь в скачках на Принце.

Манни побледнел, но не смутился.

— Хорошо, мистер Грегори. Вот это будет танец! Для нашего Принца сегодня настанет звездный час.

Слоан улыбнулся и кивнул: