Хроники Вандербурга - Тимофей Печёрин

Влад подошел к окну, выглянул — и обомлел. У самого подъезда стоял старенький, но еще добротный, автобус, полный, к тому же, пассажиров. Бедняга Метумор протер глаза, но автобус и не думал куда-то исчезать. Стоял и продолжал издавать свои отвратительные звуки: три коротких — три длинных.

Ожил и разродился пиликаньем стандартной мелодии мобильник. Но Влад уже понял, чей это звонок и по какому поводу.

— Хватит! Тихо! — крикнул он в трубку, — весь дом перебудите. Я сейчас спущусь.

Наспех одевшись, Метумор выскочил из подъезда и подошел к автобусу. Дверцы с надписью «вход» и проломом в стекле открылись ему навстречу. На ступеньках входа стоял его одногруппник — Карен Терусян, собственной персоной.

— Здорово, Влад, — поприветствовал он и хотел протянуть руку, но вовремя и резко отдернул, — извини, проклятье.

— Какое проклятье? — спросил Метумор, разглядывая автобус, — я так и не понял.

— Смотри, — Карен сделал кивок головой в сторону салона, — этот автобус прокляла одна зловредная старуха. Теперь ему суждено, не переставая, ездить. И всем пассажирам, которые внутри оказались. Зайти внутрь можно, а выйти нельзя. Двери просто не откроются.

— Но сейчас они открыты, — возразил Влад.

— Так-то оно так, — проговорил Терусян, — но они тебе открылись. Чтоб тебя пустить. А если я выскочить попробую… смотри, че с моим туфлем стало.

— Да-а-а, — протянул Метумор, глянув на туфли однокурсника. Одна из них была в таком состоянии, что даже бомж на нее бы не позарился, — проклятье, значит, гомеостатического действия.

— Чего? — незнакомое слово привело Карена в недоумение.

— Противодействующее отклонению от начальных условий, — терпеливо пояснил Влад, — попробую преодолеть его. Сейчас внимание, Карен. Я ставлю тебе магическую защиту. Попробуешь выйти с ней.

Метумор прикрыл глаза, зашептал что-то скороговоркой. От его пальцев пошло голубоватое свечение. Карен сделал один шаг к выходу, но его снова встретил мертвящий, пронизывающий холод. Заставил отшатнуться, отскочить подальше от дверей.

— Не получается? — вопрос Терусяна был, скорее, риторическим.

— Потенциальный барьер слишком велик, — объяснил Влад.

— Слабак, — не выдержав, бросил Карен.

— Может быть, — спокойным, даже равнодушным, голосом согласился однокурсник, — что ж, твоя очередь. Покажи, какой ты сильный.

— Он уже показал, — подал голос водитель автобуса, — вон результат, на двери.

— Плохи дела, — словно сам с собой заговорил Влад, — сколько ж энергии на это проклятье пустили? Четырнадцать лет! И до сих пор действует.

— Ты знаешь, че делать? — спросил нетерпеливый Терусян, — как насчет поглотителя?

— Пустое! — отмахнулся Метумор, — ты же не пытаешься вычерпать Андуй ведерком. Тут энергии на весь Вандербург хватит.

— И че?

— Только одно остается — искать автора проклятья. Пусть снимает. Спроси у пассажиров, кто-нибудь знает, кто это может быть.

— Спрашивать не надо, — сказал водитель, — я и сам помню. Тетка лет шестидесяти, толстая, еле в дверь прошла. Замашки графини среди прислуги.

— Негусто, — вздохнул Влад, — шестьдесят лет, четырнадцать лет… Ее уж, наверное, и в живых-то нет…

— А разве может проклятье пережить автора? — поинтересовался Карен.

— Естественно, — ни минуты не сомневаясь, ответил Метумор, — процедура разовая, в постоянной поддержке не нуждается. История знает проклятья, действующие веками, только потенциальный барьер у них был куда слабее. Проще говоря, они легко снимались. А это…

— Короче, — перебил Терусян, — ты что-нибудь можешь сделать? Например, найти эту ведьму.

— Попробую, — честно оценил свои силы Влад, — по Сети много чего найти можно. Вот только данных маловато. Возраст, примерно от семидесяти до семидесяти пяти лет — но таких в Вандербурге не одна тысяча.

— Вес? — предположил водитель, — порядка центнера?

— Увы. Вес может и измениться. Чтоб похудеть, четырнадцати лет хватит с лихвой. Что еще? Манеры? Как вы сказали — замашки…

— …графини среди прислуги, — напомнил водитель, — ну, знаете, такие люди любят поучать, делать замечания, демонстрировать свое недовольство по любому поводу.

— Типа, начальство, — догадался Карен.

— Ну, это вы опять загнули, — водитель усмехнулся, — если и начальство, то мелкое. Большие начальники на автобусе не ездят. Либо офисная крыса… низкооплачиваемая, либо бюджетник. Учитель, например. Да, точно, учитель!

— Вы уверены? — спросил Влад, при своих недюжинных магических способностях плохо разбирающийся в людях.

— Ну, до конца уверенным быть нельзя, — изрек водила тоном философа, — но многое сходится. Учителя, особенно пожилые и женского пола, бывают весьма зловредными. И привыкают поучать и командовать — детьми, родителями, коллегами, теми, что помоложе. Но вот финансовое их положение… не знаю, как сейчас, но четырнадцать лет назад…

— А с тех пор ни че не изменилось, — перебил Карен и обратился к однокурснику, — ну как, сократилась область поиска? Еще я запомнил насчет пенсионного удостоверения.

— Ну, это я к параметру «возраст» отношу, — сказал Влад, — что-нибудь еще есть?

— Самое главное, — ответил водитель, — эта тетка работает… или работала где-то вдоль восьмого маршрута. В районе… щас, вспомню… спорткомплекса «Молния», откуда она и села на автобус.

— Знаю я «Молнию»! — оживился Карен, — я туда на бокс ходил.

— Вот, наверное, оттуда, где я тебя подобрал, — предположил водитель.

— Влад, — с умоляющим взглядом обратился к однокурснику Карен, — по-человечески прошу, найди эту ведьму. Я тут пару часов — а уже повеситься готов.

— Сделаю, что смогу, — пообещал Метумор.

Влад Метумор не любил людей. Это не означало, что он ненавидел и был озлоблен на весь род людской — нет, такого себе, наверное, не позволял даже Повелитель Темных Улиц. Но большинство людей, окружавших юного мага, раздражали его своей, вроде бы очевидной, бессмысленностью, суетливостью, мелочными интересами и столь же ничтожными желаниями. Причем, Влад не делал исключений ни для кого — ни для своих родителей, ни даже для преподов-магов, вроде бы, коллег по цеху.

Весь Вандербург казался Метумору чем-то вроде гигантского муравейника или улья, где каждая особь даже не задумывается о том, что делает, а дело ее со стороны не имеет ни малейшей разумной подоплеки. Так, трата сил и времени. Увы, Владу и его, вроде бы натруженной, голове, оказались недоступны два умозаключения. Во-первых, какой бы ерундой не занимался каждый отдельный муравей, деятельность муравейника в целом, если не разумна, то, по крайней мере, целесообразна. Во-вторых, сам Метумор в масштабе города не особо выделялся на фоне других жителей-особей, а то, чем он занимался, также не имело особого смысла для большинства окружающих.