Сибирская кровь - Андрей Черепанов

области» за 1826 год, содержащем без малого тысячу листов, я нашел среди шестидесяти двух крестьян Усть-Оленька[151] – прихожан Жиганской Николаевской церкви – имена тридцати трех Черепановых86. Один из них – Роман – староста местного крестьянского общества, и из аннотаций к делам фондов № 26 «Верхоянский окружной исправник (1822–1917)», № 52 «Усть-Оленское крестьянское общество» и № 190 «Жиганский нижний земский суд» видно, что такую должность Черепановы занимали там прежде, в конце XVIII – начале XIX века87. Думаю, что они – потомки казачьего десятника, а позднее – посадского Гаврилы Черепанова и близкие родственники известных по изменениям после первой ревизии посадских Оленьей реки Василия, Егора, Ивана, Ильи и Михаила Черепановых.

А в прихожанах Олекминской Спасской церкви в 1826 году состояла вдова мещанка Агафия и ее двадцатипятилетняя дочь Акулина. Наверняка Акулина – дальний потомок также уже ставшего известным приказчика Олекминского острожка Терентия Ивановича Черепанова и мать рожденных вне брака Николая и Анны Васильевичей Черепановых. Тех, кто поселился в Якутске перед ревизией 1858 года.

В том же Олекминске или под ним жили и Черепановы коренной национальности. Так, в 1837 году Якутский окружной суд рассматривал дело об обиде, причиненной олекминским якутом Андреем Черепановым другому якуту – крестьянскому выборному Одинцову88.

Федорова пятерка

Понятно, что в архивном поиске следов «моих» Черепановых в период их жизни до второй ревизии мне пришлось сосредоточиться больше на упоминаниях о Федоре, нежели об Иване Черепанове с его очень широко распространенным в сибирской Руси именем. И исходил я из того, что в те стародавние времена для перемещения с одного места жительства на другое требовалось специальное разрешение (паспорт) местного общества, обычно предоставляемое в пределах того же региона. Значит, если Федор Черепанов родился не в Верхоленском остроге, доревизионный перечень посадских которого в архивах обнаружить не удалось, а переехал в него, то наверняка не далее, чем с территории Ленского заказа или Иркутского воеводства.

Среди иркутских, илимских и якутских Черепановых я нашел пять случаев упоминания Федоров, подходящих по возрастному «цензу» умершему в период между 1722 и 1744 годами в Верхоленске посадскому Федору Черепанову.

О крестьянине с таким именем и с той же фамилией из иркутских верхангарских деревень уже сказано, и нет никаких сомнений в том, что он и верхоленский посадский Федор – разные лица, ведь хоть и есть документы об их смерти в один период – между первой и второй ревизиями, но зато в разных сословиях и местах. Между тем совсем не исключено их кровное родство. Тем более не исключено родство Федора Черепанова из Верхоленского острога с жившим в ту же пору посадским Иваном Васильевичем Черепановым из г. Иркутска[152]. Будучи примерно одного возраста и находясь в соседних сибирских острогах, они могли даже совместно организовывать торговлю между ленскими и ангарскими поселениями, к примеру, зерном.

Долгое время наиболее подходящей кандидатурой на роль искомого Федора Черепанова мне казался персонаж, о котором говорится множество раз в архивных документах Илимска самого конца XVII века. Он – потомок атаманов казачьих: внук бывшего городничего Илимского острога Богдана Черепанова и сын бывшего приказчика Усть-Киренского острога Семена Черепанова. Того самого приказчика, чьи малолетние дети платили будто бы невозвращенный им долг и чьи имена я еще не назвал. А между тем, согласно «Перечневым росписям приходных и расходных книг в Илимской приказной избы денежной казны, хлебным запасам и вину» за 7204 (1696) год, у Семена было два сына – Федор, тринадцати лет, и Иван, пяти. По «Книге окладной Лимского волока и Лимского острога» за 7208 (1700) год им же соответственно семнадцать и десять лет89. Значит, Федор рожден в 1683 году, а его брат Иван – в 1690 или 1691 году, то есть как раз тогда, когда появился на свет мой семижды прадед Иван Федорович Черепанов.

В сметном списке денежных доходов Илимского острога за 1700 год упомянута челобитная Федора Черепанова. О чем она – выяснению не поддается, но в составленной в 1703 году описи Илимского города, где подробно приведена вся городская архитектура с перечислением семейных домовладений, о домовладении Черепановых ничего не сказано (правда, там есть «двор от Наугольной башни на низ вдовы Фетиньи Ивановы дочери» без уточнения, чья она вдова. А в илимском документе примерно за 1716 год сказано о вдове Ксении Черепанихи). Казаки Черепановы не упоминаются и в илимских «Книгах окладных хлебному жалованию служилым людям» за 1709 год90. Значит, стоило предполагать, что Федор и Иван в период между 1700 и 1703 годами покинули илимское ведомство и перебрались куда-то по соседству. Однако куда, если не в Верхоленский острог, ведь в ревизских сказках других поселений иркутско-илимско-якутского региона имен Федора и Ивана Черепановых с подходящим периодом жизни не обнаружено. Они могли обосноваться в Верхоленске сразу же или побывать до первой ревизии где-то еще, скажем в Чечуйской слободе (напомню здесь о присыльном Федоре Черепане из 1709 года, который, возможно, и оказался впоследствии в Верхоленском остроге).

Приведенная версия вроде бы противоречит тому, что, по дополнению 1763 года к сказкам третьей верхоленской ревизии и метрической записи 1778 года о смерти Ивана Черепанова, он носил отчество Федорович и, получается, был сыном Федора, а вот илимские Федор и Иван – братья. Однако Федор, сын киренского приказчика Семена Черепанова, заменил своему брату Ивану рано умершего родителя, а традиционно бывало, что при отсутствии в семье отца его дети в ревизских сказках, метриках и исповедных росписях «привязывались» к их старшему брату. Вот и Иван в таком случае вполне мог быть для ревизоров и церковнослужителей Федоровичем, а его сестра Пелагея Черепанова, в замужестве – Толмачева, – Федоровной.

Переписная книга Якутского острога 1720 года. Фрагмент о семье служилого Семена Григорьевича Черепанова и посадском Федоре Ивановиче

Не знаю, по чистой случайности или в подтверждение верности такой версии, произошло так, что верхнеленские Черепановы ни разу до 1828 года, то есть при жизни Ивана Федоровича и еще пятьдесят лет после его смерти, не называли рожденных ими сыновей Семенами (Симеонами). Возможно, потому что помнили о тяжелом «долговом» детстве потомков своего близкого родственника с таким именем[153].

Это довольно симпатичное построение фамильной линии было уже подробно изложено мною под разделом с не лишенным апломба названием «Богданов род» и слыло исключительно достойным, как вдруг то достоинство «приказало долго жить» вместе с уходом из жизни самого илимского Федора. Дело в том, что ровно