«Свистящие стрелы» Маодуня и «Марсов меч» Аттилы. Военное дело азиатских хунну и европейских гуннов - Валерий Никоноров

Б. Защитное Вооружение

Доспехи не были широко представлены в комплексе вооружения гуннов, что полностью соответствовало их тактике (см. главу 14, раздел Б). Сообщается, в частности, что они употребляли щит. Это следует из рассказа Созомена о попытке одного из гуннских воинов во время набега на Мезию пленить при помощи лассо Феотима, епископа города Томы: для того чтобы метнуть аркан, гунн «оперся на щит, как это обыкновенно делал, вступая в сношения с врагами» (Sozom. VII» 26,8). Этот гуннский щит представлял собой, вероятнее всего, сравнительно небольшой и легкий деревянный щит, обтянутый кожей и потому вполне пригодный для применения в кавалерии. Подобный небольшой щит круглой формы фактически защищал только верхнюю часть туловища конного бойца от ударов вражеского оружия, тогда как его нижнюю часть в какой-то мере прикрывала высокая передняя лука седла жесткой конструкции, которую поэтому при нападении стремились разрубить{83}.

В нашем распоряжении имеются два конкретных упоминания о металлических шлемах у гуннов. В одном случае головной гуннский доспех фигурирует как позолоченный (Merob. Pan. II, 83). В другом Сидоний Аполлинарий говорит о гуннской практике намеренного обезображивания лиц гуннов-мужчин еще в детстве для большего соответствия их нуждам войны: «Затем, для того чтобы над щеками не выдавалась двойная трубка [носа], обвязанный вокруг [головы] бинт сдавливает нежные ноздри, чтобы они входили под шлемы» (Sidon. Carm. II, 253–255). Возможно, эти шлемы были снабжены наносниками и относились к известному позднеримскому типу Spangenhelm (нем.), который характеризовался конусовидной формой каркаса, обычно состоявшего из четырех (иногда больше) направленных вверх металлических полос (рис. 47,17){84}. Впрочем, упомянутые Сидонием боевые наголовья могли принадлежать к шлемам другого, так называемого «конькового» (англ. ridge) типа, которые в IV — начале V в. существенно преобладали среди других видов римских головных доспехов. Конструктивно они состояли из двух металлических скорлупообразных половин, причем каждая из них, в свою очередь, была либо цельной, либо набранной из нескольких (трех) пластин, и в том или ином виде обе половины скреплялись между собой продольной металлической полосой, своего рода «коньком». Эти шлемы дополнительно снабжались наносником, нащечниками и пластиной для защиты шеи. В качестве их непосредственного прототипа справедливо рассматривается раннесасанидский железный шлем, который был найден в Дура-Европос в исключительно драматическом археологическом контексте, имеющем самое прямое отношение к осаде этой римской крепости на берегу Евфрата персидскими войсками в 250-е гг. Таким образом, для римских шлемов рассматриваемого типа достаточно надежно установлено восточное происхождение{85}.

С точки зрения попытки атрибуции гуннских боевых наголовий, фигурирующих в тексте Сидония, особый интерес представляет тот факт, что железный, покрытый листовым серебром, шлем «конькового» типа был обнаружен в 1812 г. у с. Концешты (Молдавия) в погребении так называемого «гуннского князя», датируемом временем около 400 г. (рис. 47,16){86}. Впрочем, несмотря на восточное происхождение головных доспехов этого типа, нет никаких оснований думать, что сами гунны принесли с собой из Центральной Азии как этот, так и другие металлические шлемы. Скорее всего, они заимствовали их из римского комплекса защитного вооружения.

Само собой разумеется, что дорогостоящие металлические шлемы носили только представители гуннской знати, тогда как простые воины имели изогнутые меховые шапки (Anun. Marc. XXXI, 2,6; ср.: Hier. Ep. 60, 17), которые служили им и как средство защиты в бою.

Одно из немногих достоверных сообщений в классической нарративной традиции о гуннских панцирях принадлежит Сидонию Аполлинарию в его описании конного поединка Авита, будущего западноримского императора, с гуннским наемником из армии римского полководца Литория, воевавшего в 430-х гг. в Галлии (Sidon. Carm, VII, 289–294): в финале этого единоборства, уже в третьей своей атаке, римлянин пронзил копьем противника насквозь — так, что панцирь последнего оказался пробитым спереди и сзади. Таким образом, этот доспех защищал не только грудь, но и спину. Возможно, он представлял собой кольчугу — сплошную панцирную рубаху из сплетенных между собой металлических колец. Это предположение в известной степени подкрепляется двумя фактами: во-первых, две кольчуги, одна целая и одна во фрагментах, были найдены в погребальных комплексах гуннского времени на юге России — сегодня это единственные материальные свидетельства применения панцирной защиты гуннским воинством (рис. 47, 12){87}; во-вторых, к IV в. н.э. кольчуга стала стандартным нательным доспехом для Римской империи и сасанидского Востока, продемонстрировав на практике некоторые преимущества перед остальными видами брони. Этот тип панцирной брони был пригоден для использования в кавалерии.

Нательный доспех носил безымянный гуннский (?) правитель, который около 400 г. осуществлял контроль над одной из областей Северопонтийского региона. Наш источник, епископ Амазеи Астерий указывает, что это был «воинский панцирь, усыпанный сокровищами (поскольку вооружение варваров хвастливо и чванливо)» (Aster. Horn, 9). Сохранился рассказ Приска Панийского о Зерконе, мавре по происхождению, который, попав в плен к гуннам, стал шутом их правителя Бледы, брата Аттилы. Зеркон повсюду сопровождал своего повелителя, в том числе и в военных походах, облачаясь при этом в специально изготовленный для него — с той целью, чтобы больше забавлять окружающих, — полный панцирный доспех (Prise. fr. 11 D=13,2В [= Suid. s. v. Zepxuv]).

He вызывает сомнения тот факт, что защитное снаряжение не получило широкого распространения среди основной массы гуннского войска, представлявшей собой легковооруженных конных стрелков. Ношение тяжелых и зачастую богато украшенных доспехов было прерогативой представителей гуннской аристократии и их дружинников, которые делали это, видимо, под римским влиянием.

Говоря о вооружении гуннов, следует иметь в виду то обстоятельство, что они, так же как аланы и готы, после побед над римлянами собирали и затем использовали их оружие (Oros. VII, 34, 5; Paul. Diac. HR XI, 15; Land. Sag. XII, 188).

В. Конское и всадническое снаряжение

В 451 г. во время битвы на Каталаунских полях, после того как гунны были вынуждены укрыться в своем укрепленном лагере, Атгила приказал соорудить внутри его костер из конских седел, в который он намеревался броситься, дабы не попасть живым в руки врагов (Iord. Get. 213; Paul. Diac. HR XIV, 7). Каркас этих седел, несомненно, был сделан из дерева, иначе они были бы совершенно непригодны в качестве топлива для костра. На использование гуннами седел жесткой деревянной конструкции, снабженных передними и задними выступами — «луками», определенно указывают находки в погребальных памятниках гуннской эпохи металлических (золотых и серебряных) и костяных обкладок для ленчиков и передней луки{88} (рис. 50, 2–10). Заметим, что не позднее конца III в. до н.э. деревянные седла применялись центральноазиатскими хунну, которые при необходимости могли сооружать из них временные наземные укрепления, ставя седла друг на друга на большую высоту{89} (рис, 50,1), Жесткие седла с передней и задней высокими луками арочной формы широко распространились в Восточной Европе именно с приходом гуннов. Такие седла, появившиеся на востоке Центральной Азии еще задолго до гуннской экспансии в западном направлении, давали конным лучниками достаточно надежную опору при скачке и стрельбе даже при отсутствии стремян. Кстати, о последних. Совершенно неприемлемым представляется встречающееся порой в научной литературе утверждение о том, что гуннские воины использовали стремена. Попытка же обосновать саму возможность использования гуннами стремян тем, что они изготовлялись из органических материалов, которые не сохраняются в погребениях, — не более чем гипотеза, требующая более строгих доказательств, нежели чисто логические рассуждения. Вообще же реальные стремена, сначала деревянные, окованные листовым металлом, а потом и цельнометаллические, появились в странах Дальнего Востока в IV–V вв. н.э. Не позднее середины I тысячелетия н.э. железные стремена попали оттуда в Центральную Азию и Южную Сибирь, а затем, при посредстве аваров, двинувшихся в то время на запад, они были занесены в Европу{90}, где их применение не фиксируется ранее конца VI в.

Гунны же стремян, естественно, еще не знали, да, собственно говоря, для умелого использования своих луков и тактики они в этом новшестве особенно и не нуждались. Для этого им было вполне достаточно иметь под собой жесткое седло с высокими передней и задней вертикальными луками, которые давали им надежную опору при ведении эффективной стрельбы вперед и с оборотом назад{91}.