Дыхание песков - Вайолет Винспиер

— Так, может, взять с собой Хуссейна, если вы не верите, что я буду вести себя как стопроцентный джентльмен?

— Вы, сеньор, конечно, джентльмен, но не стопроцентный. Разве что в определенном смысле.

— А нельзя ли узнать, в каком именно?

— Нельзя, — отрезала она и, покраснев, отвернулась. Легкая спортивная одежда, предназначенная для путешествий, так подчеркивала мужскую притягательность испанца, что девушка не могла смотреть на него без смущения. Мягкие туфли делали его походку совершенно бесшумной и еще более кошачьей.

Дон Рауль обошел машину, проверил двигатель и запасное колесо, убедился, что воды на два дня хватит. Машина была прочной, предназначенной специально для путешествий по пустыне. В нее погрузили багаж, большую плетеную корзину с провизией и спальные мешки, револьвер же дон Рауль сунул в кармашек сбоку от сиденья. Жанна ничего не сказала, прекрасно понимая, что в пустыне их подстерегают самые неожиданные опасности: ядовитые змеи, шакалы, песчаные кошки, такие хищные, что могут разорвать человека в клочья.

— По-моему, я все тщательно проверил, — дон Рауль постоял минутку, прищурившись, потом пронзительно взглянул на Жанну: — Так вы хотите, чтобы Хуссейн поехал с нами?

Девушка покачала головой прежде, чем осознала всю важность ответа. Сердце ее подпрыгнуло в груди.

— Если только вы сами не хотите взять его, — добавила она поспешно.

— У него в Беникеше молодая жена и маленький ребенок, так что не хотелось бы разлучать их ради одной-единственной ночевки в пустыне…

— Пожалуй, вы правы, — согласилась она.

— Отлично, — испанец говорил сухим деловым тоном. — Мы не станем делать ничего предосудительного. Вы заметили, что спальных мешка — два?

— Сиротка Жанна не получила вольного светского воспитания, сеньор. Вы должны простить мне мою строгость и чопорность. — Жанна ответила дерзко, сама того не желая, и даже обрадовалась, что на ней солнечные очки. Иначе глаза выдали бы ее обиду, ибо обидно любить мужчину, которого соблазняет не твое женское обаяние, а наивность и неискушенность. Дона Рауля забавляло, что она легко смущалась и краснела в ответ на любое нескромное слово.

— Вы уже прощены, chica, — Он вернулся за чем-то в дом, оставив Жанну в последний раз полюбоваться на минареты и арки, которые словно служили обрамлением для пальм и величественных фигур в широких одеждах. Город выбеленных солнцем стен, деревянных балконов, нависавших над узкими улочками, город, пахнущий пряностями, фруктами и тушеным мясом. Волнующий и зыбкий, как мираж, он появился в ее жизни ненадолго и через несколько часов пропадет в дали. И все же лиловое звездное небо, ветер, налетевший именно в тот момент, когда Жанна поняла, что любит и любовь эта принесет с собою гораздо больше тревог, нежели радости, — все это было жгучей реальностью, память о которой она увезет с собой. И пусть каждая секунда общения, каждый взгляд, которым они обменялись с доном Раулем, то поднимали ее до неба, то опускали в бездну, Жанна не забудет ничего, ибо наконец-то она жила, а не влачила жалкое существование, навязанное ей Милдред.

Легкое утреннее тепло сменялось полуденной жарой. Жанна настроилась на тяжелую дорогу: она отнюдь не обольщалась красотами блистающей в лучах солнца пустыни, хорошо понимая, что пески жестоки, особенно к новичкам. Дон Рауль вернулся, неся в руке небольшую кожаную сумку.

— Это аптечка, для оказания первой помощи, — пояснил он. — Должно быть, вам смешно, что я собираюсь будто на сафари, но пустыня полна неожиданностей. Там вечно случается что-нибудь непредвиденное. Надеюсь, я вас не очень напугал, chica? — и он ласково сжал ее пальцы.

— Не очень, — улыбнулась Жанна, хотя от его прикосновения вся напряглась. — Я понимаю, что пустыня огромна и непредсказуема. Совсем не хотелось бы заблудиться в ней.

— И это может произойти, — предупредил он, — если начнет дуть сирокко, и мы собьемся с пути или же я случайно заеду в овраг, которые попадаются в пустыне и угрожающе разевают свои жадные пасти. Зная все это, я и взял с собой больше воды, чем понадобится на весь путь. Несколько недель назад случилось несчастье с одной американской парой, у которой сломалась машина. Они набрали с собой не воды, а кока-колы. А в пустыне жажда мучает сильнее всего, и утолить ее можно только водой, обычной простой водицей, так что вообразите муки этих людей. Когда на них наконец наткнулись кочевники, они уже почти умирали.

Жанну передернуло.

— Вы… вы совсем не щадите моих чувств, сеньор.

— Вы правы. Я не верю ни в какие россказни о романтике жизненных трудностей. Их следует встречать лицом к лицу и мужественно преодолевать, а тогда уж модно считать, что в жизни появилось гораздо больше и радости и смысла.

В его темных глазах, в упор смотревших на Жанну, мерцала улыбка.

— Но все-таки не стану вас окончательно разочаровывать. Ночью пустыня превращается в одно из прекраснейших на земле мест. А на рассвете, когда при первых поцелуях солнца она просыпается, можно и в самом деле поверить, что именно в Садах Аллаха первые мужчина и женщина полюбили друг друга. Остерегайтесь ее обаяния, Жанна. Узнав пустыню, вы никогда уже не сможете освободиться от ее чар и потом всю жизнь будете рваться обратно. Пустыня, словно сирена [20], своим пением притягивает вас.

В таком случае это вам надо бояться, — с иронией ответила Жанна. — Интересно, какими звуками пустыня притягивает женщин?

— Откуда же мне знать? — огонек в его глазах стал недобрым. — Вот вы и расскажете, когда услышите.

Смущенная мурлыкающей интонацией в голосе дона Рауля, избегая смотреть на его сильную смуглую шею под тонкой рас стегнутой рубашкой, она отвернулась к машине:

— Все готово, сеньор?

— Да, сейчас поедем. Вы собрали вещи?

Жанна кивнула и скользнула на переднее сиденье, к открытому окну. Парусиновый откидной верх машины давал пассажирам тень и продувался насквозь. Когда они поедут под палящим солнцем, хоть капелька прохлады будет очень кстати.

— Вы не забыли свой hiriz [21]?

Она взглянула на маленький золотой полумесяц, висевший на запястье рядом с рыбкой. Дон Рауль купил его у старого сгорбленного продавца амулетов, который словно специально поджидал их на ступеньках мечети.

— Нет, он со мной. Вот уж не думала, что вы суеверны, сеньор.

— Я — сын испанца и внук мавританской принцессы, — отвечал он. — Чего же можно ожидать от такого сочетания? Сознание этих народов насквозь пронизано верой в судьбу и Kismet [22].

— Стало быть, вы верите, что все свершается по воле судьбы, которая с той же неизбежностью управляет нами, как и Луна — приливами и отливами.