Цветы из огненного рая - Сара Ларк

Поначалу Бейт не разрешил переселенцам покидать судно. Обращаясь к ним, он утверждал, что в Сальвадоре небезопасно, что они наверняка столкнутся с грабителями и убийцами, если станут бродить сами по себе. Но Ланге, Брандманн и другие стали протестовать. Они благодарны за предупреждение; разумеется, они ни в коем случае не хотят подвергать опасности женщин и детей. Но что мешает мужчинам сходить на прогулку?

В конце концов одиннадцать молодых переселенцев – все без исключения сорвиголовы – самовольно покинули судно и таки добрались до немецкого консульства, чтобы подать петицию с жалобой на Бейта. Впрочем, это не принесло им особого успеха. Служащие посольства выслушали их, приняли бумагу и заверили, что передадут ее в Новозеландскую компанию, но конкретных мер принять не обещали. Впрочем, один из сотрудников посольства сопроводил мужчин обратно на судно и переговорил там с Бейтом и капитаном. В результате Бейт пришел в ярость и отомстил пассажирам, едва сотрудник посольства сошел на берег. Он вызвал на палубу зачинщиков, заставил их несколько часов ждать под палящим солнцем, пока он вынесет «приговор», затем стребовал с каждого штраф в полкроны за то, что они покинули судно без разрешения. После этого большинство переселенцев пали духом – все очень надеялись на то, что консул вступится за них. Поедая морские галеты и солонину, они терпеливо дождались, пока их расселят на суше, как это было обещано.

Карл Йенш покинул корабль тайком вместе с матросами, которые получили увольнительную. Он с восхищением осматривал новый город, наблюдал за людьми: большинство из них были невысокими, темнокожими и черноволосыми, одевались в яркие одежды. Они много смеялись, громко разговаривали на еще одном незнакомом Карлу языке, но те, кого он встречал в районе порта, вполне понимали немногие английские слова, которые он успел выучить. Карл робко поинтересовался, как пройти в баню, и очень воодушевился, получив ответ. Впрочем, это оказалось заведение весьма сомнительного толка. Его действительно можно было назвать тем словом, которому его научили матросы, но в купальных чанах занимались в основном такими вещами, которые заставляли Карла краснеть до корней волос. С едой ему повезло больше. В трактире за один из накопленных пфеннигов ему подали густой острый суп с бобами и мясом, а еще рис и фрукты. Последние он взял с собой на судно и положил их под сиденье спасательной шлюпки – для Иды.

«To eat, – написал он на листке, вырванном из старой школьной тетради. Скоро ему понадобится новая. – Mango, banana, orange»[25].

По-немецки Карл добавил: «Их нужно чистить». Когда он попытался надкусить банан, хозяин трактира рассмеялся и показал ему, как снять кожуру. Он мог бы посмотреть в словаре, как это сказать по-английски, но вряд ли Ида сумела бы его понять. Хотя английский язык давался ей легко – по крайней мере письменный. Карл каждый день оставлял ей записку с новыми словами и фразами, а Ида писала ему ответы, переставляя фразы местами и пытаясь строить новые.

«I am glad arrive in Bahia. I see forest and sand»[26]. А в последнее время она даже стала составлять небольшие послания на новом языке, и вскоре Карл с Идой уже вели оживленную переписку. «Beit say, we live in house in Bahia. Ida see Karl, when live in house»[27].

Когда поселенцев расселят на суше, встречаться станет проще. Карл на это очень надеялся и обрадовался, когда на следующий день после его самовольной вылазки на берег капитан сообщил пассажирам, что их сейчас расселят за пределами Сальвадора.

Вздыхая с облегчением, люди покинули среднюю палубу и разместились в расположенных на пляже хижинах, которые Брандманн пренебрежительно назвал бараками. Он тут же снова начал возмущаться, когда его жена обнаружила в кухне черных тараканов.

Ида же была очарована обстановкой. Разумеется, покрытые пальмовыми листьями деревянные домики были убогими, но пляж, на котором их построили, казался ей невообразимо прекрасным, а простиравшийся за ним тропический лес представлял собой настоящее чудо. Каждый день солнце ярко сияло в безоблачном небе, песок сверкал золотом, а море переливалось лазурью. В воздухе витал запах экзотических цветов, а вечером из города доносилась музыка. Барабаны, флейты и мандолины – их звуки сплетались в диком ритме. Ида никогда не слышала таких быстрых рулад, таких головокружительных мелодий. Сердце ее билось чаще под звуки этой музыки, ей хотелось, чтобы ей позволили танцевать под нее.

Население Байи оказалось приветливым и открытым. Очень быстро в импровизированном поселении немцев появились первые любопытствующие, среди них были женщины и девушки в ярких одеждах, которые продавали фрукты и овощи. Ида поражалась тому, что мочки ушей у них проколоты и в отверстия вдеты золотые или разноцветные кольца. Их яркие цепочки и браслеты издавали веселый перезвон, когда они вступали в беседу, оживленно жестикулируя. Уличные торговцы предлагали фрукты и пирожки с крабовым мясом, а матросы учили переселенцев ловить рыбу и жарить ее здесь же, на пляже, на открытом огне. На вкус она была бесподобной, особенно приправленная лимонным соком – совсем не такая, как карпы из деревенского пруда в Мекленбурге или корюшка, которую Антон иногда тайком выуживал из озера помещика.

Переселенцы стали постепенно дополнять скудные рационы, выделенные им Бейтом, фруктами и другими продуктами. Женщины с недоверием рассматривали тропические плоды, и Ида едва не выдала себя, когда они вдруг принялись есть манго и бананы прямо с кожурой. Карл подмигнул ей издалека, пока она деловито чистила фрукты, притворяясь, что сама до этого додумалась.

Местные жители все время ходили босиком, что ужасно возмущало женщин из числа переселенцев, и они готовы были обсуждать это часами. Ида злилась на них за такую предвзятость. Сама она однажды украдкой сняла чулки и туфли, чтобы пройтись босиком по пляжу. Песок под ногами оказался теплым, он щекотал ее между пальцами… Она вошла в море и позволила волнам омывать ноги – это ощущение было совершенно непередаваемым. Ида еще никогда не чувствовала себя настолько счастливой, как на этом пляже к западу от Сальвадора.

Однако прочие переселенцы не разделяли ее восторга, придерживаясь правил и обычаев, заведенных в мекленбургской деревне, насколько это было возможно. Многие из них тоже чувствовали себя неуверенно. Бейт застращал их местными разбойниками и убийцами, настроив против всех бразильцев, кроме того, местная еда с непривычными ингредиентами и способом приготовления плохо сказывалась на их желудках. Якоб Ланге строго запретил своим детям брать еду у местных жителей. Похоже, он опасался, что уличные торговцы хотят отравить их. Госпожа Брандманн даже прогоняла прочь местных детишек, которые с любопытством приближались к их кострам, хотя темнокожие малыши с кудрявыми волосами выглядели очень мило.

– Чернокожие! – с восхищением в голосе сказала Ида, увидев, как эти дети играют в волнах.

– Чернокожие? – пришла в ужас госпожа Брандманн. – Как такое может быть, чтобы грязь вообще не смывалась?

Чаще всего люди жаловались на невозможность посетить церковь. Миссионеры служили мессы и устраивали молитвенные часы на пляже. Они благодарили Господа за то, что путешествие до сих пор было относительно безопасным, и переселенцы вместе пели песни своей родины. Некоторые женщины плакали, судя по всему, они уже начали тосковать по дому. Они часами рассказывали друг другу о своих деревнях и семьях, сидя кружком, как когда-то в Мекленбурге, и заштопывали дырки на чулках своих близких. Все это еще крепче сплотило будущую общину деревни Санкт-Паулидорф.

Только Карла по-прежнему в нее не принимали, поэтому лишь спустя неделю после прибытия в Байю ему удалось поговорить с Идой. Женщины брали питьевую воду в ручье, бежавшем среди леса чуть выше пляжа. В тот день ближе к вечеру Ида решила снова сходить за водой, но на этот раз в виде исключения ее никто не сопровождал. Карл встретил ее у ручья и взял у нее ведра.

– Good afternoon, Ida! – сказал он. – Can I help you?[28]

Оба просияли, когда она дала правильный ответ, сказав «thank you»[29].

– О, Карл, я никогда не думала, что жизнь может быть так прекрасна! – вырвалось у Иды.

Никто не разделял ее восторга от Байи. Прочие переселенцы только и делали, что ругали песок, покрывавший все в хижинах ровным слоем, жару, из-за которой они обливались потом, – и, конечно же, местных жителей, настолько ленивых, что в обед они бросали работу, уходили в тень и бездельничали там несколько часов. Это замедляло погрузку провианта и технический осмотр «Санкт-Паули». Прежде чем отправляться дальше, капитан решил капитально отремонтировать корабль и вымыть все внутри.

– В Новой Зеландии будет так, как здесь?