Новик, невольник, казак - Степан Кулик

И только после этого Полупуд подмигнул мне незаметно для других и, поглаживая себя по животу, произнес загадочно:

– Не горюй так тяжко, хлопец… Перемелется, мука будет. Поверь мне. Главное, чтобы судьба позволила нам девчат живыми и здоровыми найти. А все остальное мы как-нибудь уладим… – и снова погладил себя по животу.

Странный жест. Если не сказать больше. Где невольницы, а где казацкая утроба. Если только…

«Вот дурень!» – обругал я себя мысленно, когда сообразил, что гладил запорожец не живот, а широкий кожаный пояс, которого у него раньше не было. И если я что-нибудь понимаю, с учетом загадочного подмигивания, то пояс тот получен от кошевого и вряд ли пустым.

Но даже не эта догадка обрадовала меня по-настоящему, а слова Василия. Когда он заговорил о сестрах Олеси. «Нам» найти и «мы» уладим! Потому что с этого момента шансы выручить девочек стремительно взлетели… Если Полупуд берется за дело, то это почти гарантия успеха.

Что-то темное проплыло рядом, и лодка резко качнулась. Так, что даже Полупуд проворчал сквозь сон нечто-то совсем не лестное о кормчих с руками, растущими из задницы. Которые надо повыдергивать и вставить в правильное место.

Я сперва подумал, что это топляк[25]. Типа того, что по версии Типуна, стал причиной крушения байдака Ворона. Но, присмотревшись внимательнее, понял, что это огромная рыбина. Как акула из фильмов о челюстях. Очуметь! Это же Днепр – река, а не море. Откуда здесь такие монстры. А судя по размеру тени, в рыбине метров пять, не меньше.

К счастью у рыбы был мирный норов и другие цели. Так что обошлось без последствий. Она лишь еще разок качнула нас, вильнув хвостом, и ушла на глубину.

Да, расскажи кому, фиг поверят…

От этой мысли размышления тоже сменили направление и тему.

Твою дивизию! Это ж сколько я уже здесь? Недели две или больше? Хоть убейте, не подсчитаю точно. По сути, с первой минуты, после переноса и до сего момента, у меня не было времени подумать. Да просто побыть наедине с собой и мыслями о случившемся. Такая завертелась карусель.

Если попытаться выразить четче, то все мое времяпровождение здесь укладывается в простую формулу: В скобках «догонял-убегал», умноженное на «икс». Где коэффициент «икс» стремится к бесконечности и еще.

Сперва я прятался от татар, потом мы с Василием догоняли обоз с ясырем. Позже – вместе с освобожденными пленницами убегали от второго отряда татар. Потом, разобравшись с людоловами, торопились на Сечь. По пути догоняя харцызов и убегая от стаи одичавших псов. Потом догоняли укравшую коней Олесю и убегали от разбойников Ворона. После – я освобождал Олесю. То, что нас с ней не ловили, сути не меняет. Мы же об этом не знали! Убегали и прятались всерьез. Да, собственно, мы и сейчас опять убегаем от возможной погони Ворона, ведь атаман вполне мог выжить. Мертвым его никто не видел… И попутно ловим тайного турецкого агента. На живца… В роли которого выступает Семен Типун. Так что в конце история вполне может снова смениться очередной погоней. Прямо как из одного из старого комедийного фильма фраза. «Туда ехали – за ними гнались. Обратно едут – опять за ними гонятся. Какая интересная у людей жизнь!» Вот только здесь совсем не комедия и уж тем более не водевиль…

Но при все при этом плыву я навстречу опасности и ни на йоту не хочу обратно домой.

Да, там остались мама и отец, друзья… университет, Интернет и прочие блага цивилизации. Мне очень жаль их терять… В первую очередь, конечно, родителей. Только эта мысль и отравляет мне радость от полноты жизни, которую я впервые ощутил. По-настоящему…

Это трудно даже понять, а не то что объяснить. Неуловимый нюанс. Что-то за пределами простой логики, но именно он отличает ребенка от взрослого. Юношу от мужчины. Девушку от женщины. И обычного человека от Человека с большой буквы.

Мне показалось, что я вот-вот ухвачу суть рассуждений за кончик хвоста и смогу размотать этот клубок, но жизнь не имеет сослагательного наклонения и, как Василий Полупуд, предпочитает простое действие многомудрым размышлениям.

– Принимай к берегу, помалу! Типун мне на язык…

Я вздрогнул от неожиданности и вернулся в реальность. Зачерпнул воды и плеснул в лицо, смывая лишние мысли.

– Табань правым, Петро! – снова крикнул Семен. – Уже скоро Девичья крепость. Лучше незаметно подойти, краешком, под самым берегом. Мы легкие, на мель не сядем, а на стрежне лодки издалека видно. Даже со стен.

«Как скоро? Говорили же, к полуночи доберемся?» – удивился я и только потом понял, что погрузившись в раздумья, не заметил, как стемнело. Река в этом обманчива, как и лес. Только наоборот – темнеет позже, зато так же стремительно. Мигнул, а за бортом уже не тучки плывут, а звездные россыпи.

Ближе к берегу течение Днепра значительно ослабело, и лодки пошли со скоростью, не превышающей неторопливую ходьбу. Что, в свою очередь, сподвигло Полупуда немного размяться после сна. Казак сел на скамью, поплевал на ладони… Но не тут-то было. Хватило всего десятка мощных гребков, чтобы мы едва не налетели на первую лодку.

– Суши весла, Василий… – проворчал Семен, когда мы поравнялись с ними и поплыли рядом, почти соприкасаясь бортами. – Мой джура за тобою все равно не угонится. А мне пересаживаться неохота. Да и приплыли мы уже, типун мне на язык. Видишь огни. Вот к ним нам и надо…

В этом месте, куда указывал Типун, к реке спускался длинный и глубокий буерак. Когда-то давно он, скорее всего, был отделен от Днепра широкой перемычкой, но с годами вешние воды и бурные паводки сперва прорвали ее, а потом и пошире промоину вырыли. Остальное завершили человеческие руки. Углубили русло, еще больше расширили, и буерак превратился в небольшую бухту. Фактически неприступную с суши и с отличным обзором со стороны реки.

Кто бы ни надумал поживиться товарами контрабандистов, стражники или другие разбойники – спуститься незаметно сверху, по единственной и весьма извилистой тропинке, или подкрасться вдоль берега – им бы не удалось.

Ну, а кто предупрежден, тот вооружен. Хватит сил и желания – сражайся, не хочешь рисковать – беги. Впрочем, как оказалось, вполне достаточно дважды в год засылать подарок коменданту и можно жить спокойно, как у Христа за пазухой. Ну или, если быть точнее, у Аллаха, поскольку Аскер-паша правоверный мусульманин.

– Эй, на воде! – словно в подтверждение моим размышлениям, донеслось с берега. – Куда правите? Не заблудились, часом? Гавань дальше по течению. Примерно через милю-полторы.

– Добрый вечер добрым людям… – отозвался Типун и закончил фразу какой-то странноватой прибауткой: – Неужто пескарь карася погреться к огоньку не пустит?

– А ты кто сам будешь – пескарь или карась? – уточнили в ответ с берега. Ничуть не удивившись.

– Ни то, ни другое… Окунь, – вполне серьезно ответил казак.

– А-а, ну тогда другое дело… – голос невидимого собеседника сменил интонацию на более приятельскую. – Икры много везешь?

– Как получится… А что?

– Не бойся… окунь. Не из любопытства спрашиваю, а для порядка. Если поклажа большая, но легкая нужна – правь на дальний огнь. А с тяжелой – прям сюда и заворачивай.

– Понял, дружище… Извини… Давненько не заглядывал к вам, вот и не знал, что Салотян порядки изменил, типун мне на язык.

– Не бери в голову, дружище. Не ты один… Недавно так заведено. С весны. Как Чернота бухту под себя взял. Теперь он здесь старший рыбак. Как высадитесь – не погнушайся, загляни к нему. Он любит, когда пришлые уважение выказывают.

– Добро. Мы на дальний костер…

Ничего себе. Прям шпионское кино. Как все серьезно. Это вам не Тортуга и пятнадцать рыл на сундук мертвеца. Пьяная и бесшабашная вольница. Впрочем, я же сам не видел, а знаю лишь то, чего писатели понапридумывали. И уже в Сечи имел возможность убедиться, как их байки соответствуют действительности. Будь все так, как в книжках, и Сечь бы триста лет на пути Великой Порты и Крымской орды не стояла, и пираты с корсарами мощнейшие морские державы в страхе не держали.

Когда вошли в бухту, стало заметно, что здесь пришвартован не один десяток больших, набивных лодок, а на берегу – помимо двух сигнальных огней, горит еще несколько костров. Только не просто так – открыто, а в бочке. Чтобы пламя слишком много света не давало, а лишь слегка разгоняло тьму. Затемнение, значит. Конспирация.

– Зачем нам к «пуховикам»? – спросил Полупуд, направляя лодку вслед за Семеном.

– А с чем вы завтра в город пойдете? Сам же говорил, забыл? Вот и прикупим, что и нести не тяжело, и продать без убытка можно.

– Вижу, опыт у тебя и в самом деле немалый. Даже тайные слова знаешь.

– Ну так поплавай с мое по реке… – не стал отнекиваться кормщик. – Олесь, Петро! Заснули что ли? Типун мне на язык… Живо в воду! Тащите лодки к берегу.

Олеся, еще окончательно не осознавшая своего перевоплощения в парня, чуток замешкалась, за что была награждена несколько грубоватым сравнением с длинноухим жвачным животным из отряда непарнокопытных. Ну, что поделать? Таковы реалии мужской жизни…