Уснувший вулкан - Амелия Картер

– М-да, Кельме придется изрядно постараться по возвращении, чтобы мы успели отдать все эти заказы в срок… – вслух подумал юноша и, погасив свет в мастерской, направился в кухню на поиски чего-нибудь съестного. Он вспомнил, что сегодня он ел лишь за завтраком.

Заканчивая готовить ужин, Серк услышал стук в дверь.

– Кого это принесло в столь поздний час… – недовольно пробурчал Серк себе под нос, а затем громко спросил, подходя к двери: – Кто там?

– Это я, Хегль. Открой!

Юноша поспешно распахнул дверь и немного взволнованно спросил:

– Что случилось? Что-то с Варварой? С кем-то из детей?

– Нет-нет. С ними все в порядке. Похоже, что-то случилось с Кельмой, – быстро ответил ему Хегль.

Серк почувствовал, как земля уходит из-под ног, ему даже показалось, что он оглох на какое-то время, настолько неожиданной и пугающей была новость.

Дядюшка Хегль не стал ждать расспросов и продолжил сам:

– Туман прискакал. Один. И выглядит он довольно испуганным. Не знаю, что с остальными. Вряд ли Кельма отпустила бы коня. Что-то явно произошло.

– Нужно немедленно организовать поиски. Сможешь попросить старейшин связаться с Котром? А я пока соберу людей, и мы начнем прочесывать лес, – сказал Серк, быстро придя в себя.

– Да, конечно, – без лишних вопросов согласился Хегль и направился прямиком к дому главы совета.

Серк поспешно накинул на себя первое, что попалось под руку, и пошел по соседям собирать группу добровольцев на поиски. Отозвались практически все, к кому он обратился. Из своих домов вышли и мужчины, и женщины. Приютские ребята также присоединились, правда Варвара разрешила лишь тем, кому уже исполнилось пятнадцать, остальные остались дожидаться вестей в своих кроватях.

– Так и знал, что ехать ей в эту поездку – плохая затея. Если найду, больше никуда не отпущу без себя, – рыская по лесу в поисках Кельмы, бубнил Серк. – Что же ей вечно не сидится на месте… Если с ней что-то случилось…

Серк боялся даже думать про «если», ведь он даже не представлял своей жизни без этой неугомонной девчонки. Он привык ко всем ее странностям, даже любил их, обожал ее улыбку и смех, а также смелость, веселый нрав и острый язык.

С каждым шагом он чувствовал подступающий страх, который начинал его сковывать. Еще вот-вот – и он поддастся панике. Нет. Он не боялся темноты или леса с дикими животными. Он боялся никогда больше не увидеть свою подругу, не обнять ее, боялся, что на кухне не будет запаха ее фирменной подгорелой яичницы.

Дядюшка Хегль постучал в дом главы совета. Тот открыл спустя всего пару минут, что свидетельствовало о том, что спать он еще и не собирался. Ночной гость рассказал все, что ему было известно, и старейшина решил незамедлительно выслать гонца в то поселение, которое в маршруте добровольцев было первым, и где они должны были остановиться ближе к полуночи.

Ночь выдалась длинной. Все выбились из сил и под утро, уставшие и сонные, разбрелись по домам. Одному Серку не хотелось возвращаться туда, где еще сутки назад он мог отговорить подругу от этой поездки, а потому он сидел в кухне приюта с тетушкой Варей и прокручивал в голове, что же еще может предпринять. Повариха же пыталась его хоть чем-нибудь накормить, но все ее попытки были тщетны.

***

Кельма открыла глаза и увидела, что солнце поднимается над горизонтом. Она постаралась сесть как можно осторожнее, так как голова, да и все тело болело, и попытаться понять, где она.

– Ну наконец-то, – послышался голос откуда-то сверху. – Я уже думал, что придется тратить воду, чтобы привести тебя в чувство.

Кельма постаралась рассмотреть того, кто к ней обращался, но из-за слепящего солнца это было довольно трудно.

– Что произошло? Где я? – растерянно спросила она.

Кто-то подошел поближе, и девушка узнала Рика; на его плече, как всегда, гордо восседал бельчонок. Чуть дальше Кельма разглядела своего лесного белого друга, который лежал на боку и спал.

– Он восстанавливает силы, – пояснил юноша, увидев удивленный взгляд девушки. – Животное, когда становится хранителем, тратит много сил, а потому первое время очень много спят. Чик продрых почти двое суток, но он вообще тот еще соня, – поддел Рик бельчонка, посмотрев на него с хитрой ухмылкой.

– Хранителем? Чьим? – растерянно спросила Кельма, пытаясь разобраться, что все же произошло.

– Ты ничего не помнишь? – удивился Рик.

Девушка сосредоточилась, пытаясь восстановить хронологию событий.

Несколькими часами ранее…

Добровольцы тряслись в повозке, а за ними на лошадях ехали Кельма и Котр. Поездка проходила в тишине, но спустя пару часов старейшина решил нарушить молчание:

– У вас красивый конь, – повернувшись к девушке отметил Котр.

– Да, согласна с вами. Коня с таким цветом и характером днем с огнем не сыскать, – слегка усмехнувшись, ответила девушка. – Он довольно упрям, но никогда не сделает ничего такого, что может навредить наезднику. Его несколько лет назад преподнесли в подарок нашему приюту воспитанники, которые уже давно выросли и обзавелись семьями. Наверное, они в детстве мечтали, чтобы у них была возможность кататься верхом, но, увы, когда они попали в приют, животных там практически не было. Зато сейчас – на любой вкус и цвет. Дети счастливы!

– Я очень рад, что у нас в поселке столь благоприятные условия для ребят.

– Я тоже, – согласилась девушка со старейшиной. – А как вы встретились со своим хранителем? Он у вас довольно необычный. Членистоногие очень редко соглашаются быть чьими-то хранителями.

– В детстве я очень много времени проводил в подвале, – неторопливо начал свой рассказ Котр. – Таким образом меня наказывал отец за тот или иной проступок, а, как вы наверняка поняли, примерным поведением я не отличался.

– Мне жаль, это довольно-таки суровое наказание, – посочувствовала старейшине Кельма.

– Возможно, со стороны так и выглядит, но отец не был жесток ко мне, а сажая в подвал, он просто хотел быть уверенным, что я ничего не натворю, пока он работает в своей мастерской. Вообще, я не держу на отца ни зла, ни обиды. Но да, в подвале я проводил, наверное, большую часть дня, если туда попадал. Ну и, как вы понимаете, делать там особо было нечего: я рисовал на полу мелками при свете тусклой лампы, иногда лепил что-нибудь, если отец