BASE 66 - Йефто Дедьер

Бернар и я заранее надели парашюты, поскольку так идти гораздо удобнее, чем нести их в руках, и только закончили с этим, как Рональд и Свен устремились вверх по тропинке. Я никогда не думал, что люди могут так ходить по горам, пока не увидел, что двое наших проводников взбираются по крутой тропе, прилагая не больше усилий, чем на неторопливой воскресной прогулке. Мы с Бернаром начали было в том же темпе, но скоро начали отставать. За время, которое Рональд делал два шага, я успевал сделать только один. Солнце садилось, но градусов 10 в тени всё же было.

Немногим более чем через час такой ходьбы мы дошли до оранжевого металлического щита, установленного полицией. Большими черными буквами на нём было по-английски написано: «ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. Из-за узкого ущелья и непредсказуемых горных ветров прыжки (с парашютом) с Тролльвеггена оказались опасными. Если в результате несчастного случая потребуется спасательная операция, национальные власти предъявят иск о компенсации расходов». Перед подписью «The Police» некий шутник подписал слово «fuck». Бернар заметил на моем лице признаки волнения, когда я читал всё это, и сказал, что хорошо, что он не понимает по-английски.

Мы продолжали наш горный поход. Тропинка превратилась из каменистой в снежную. Ноги проваливались через снежно-ледяную корку и скоро замёрзли. Казалось, что вместо них у меня две тяжелые глыбы льда. Рональд и Свен шли так же быстро, как вначале, и, что удивительно, даже не нуждались в передышке. Я же брёл, высунув язык, и чувствовал, что силы на исходе. Мы карабкались, шли и прыгали по крутой тропинке больше двух с половиной часов. Физическая усталость медленно, но верно переходила в апатию. Рональд сказал, что осталось меньше получаса.

При мысли о прыжке с 2000-футового утеса я чувствовал себя не вполне здоровым. Как хорошо было бы растянуться на белом песчаном берегу со стаканом ледяного пива. Чтобы мягкий песок струился между пальцами и какая-нибудь красавица нежно массировала мне спину. Вместо этого я потел, поднимаясь с парашютом в гору, чтобы броситься с неё. «Йефто, успокойся. Сконцентрируйся. Ты скоро примешь важное решение. Ты собираешься прыгнуть с утеса.» Спустя несколько секунд мысли мои поворачивались совсем в другом направлении. «Йефто, опомнись! Зачем ты приехал в Ондальснес? Ты же не собираешься прыгать с этого ужасного Тролльвеггена? Подумай, что ты делаешь!» Несмотря на все эти мысли, было трудно вообразить, что мы вдруг повернём назад. Я знал, что мы прыгнем, и боялся этого.

Рональд, казалось, мчался вперед. Мы следовали за ним по узкой дорожке, лавируя между огромными валунами. Боль в ногах была мучительной, и при каждом прыжке с валуна на валун, да ещё и с Клаудией на спине, становилось только хуже. Внезапно Рональд остановился приблизительно в 30 футах передо мной.

— Вот оно! — крикнул он.

Я посмотрел в его сторону и увидел, что земля резко закончилась. Темно-серые камни вокруг смотрелись ужасающе. Холод ледяного ветра усиливался высокой влажностью. Я медленно подошёл к обрыву. Вид был великолепен и страшен.

Если бы я был обычным туристом, я долго стоял бы и восхищался захватывающим дух пейзажем с высоты 2000 футов. Но в той ситуации, в которую я сам себя втянул, гора и обрыв заставили меня дрожать. Я что, на самом деле должен прыгать отсюда? Я повернулся к Бернару. Он стоял там, где я был несколько минут назад, и не двигался с места. Что он чувствовал, понять было несложно. Он спросил, вправду ли всё так плохо. Мой ответный кивок был серьезен, как никогда.

Мы закончили последние приготовления к прыжку. Обычно я сильно не затягиваю подвесную систему, чтобы было поудобнее, но на сей раз внезапно испугался, что в падении она ослабнет, и затянул её потуже.

Кто-то написал белой краской на скале рядом с площадкой: «600 метров до удара о землю». Это не воодушевляло.

Я слышал об одной вещи, которую обязательно должен сделать прыгающий с Тролльвеггена — перед прыжком оставить запись о себе.

В расселине скалы спрятана металлическая коробка, где лежит маленький блокнот с ручкой, своего рода гостевая книга. Надо написать там имя, национальность, номер прыжка отсюда и несколько слов от себя, если есть желание. Перелистав страницы блокнота, я натолкнулся на несколько забавных примечаний, вроде «Пока, мама, я люблю тебя» и «А мне сказали, что внизу есть лифт!»

Номер прыжка Бернара был TV85, мой — TV86 (TV означало Тролльвегген). Номера 83 и 84 принадлежали двум немцам, которые прыгнули в предыдущий день. Мне предстояло стать 86-м человеком, прыгнувшим с Тролльвеггена.

Солнце было уже на горизонте, и темнело. Времени оставалось немного. Прыгать в темноте было бы слишком опасно. Прежде, чем прыгать, я захотел попробовать булочку, которую дала мать Рональда. Если уж я собирался умирать, так хоть не на пустой желудок. Прикончив булочку, я запил её глотком сока. И стоило мне это проглотить, как оно вылетело назад и оказалось на скале передо мной: вся булочка, сок и немного желчи. Глаза наблюдавших за мной Рональда и Свена округлились. Должно быть, они предположили, что это часть моей подготовки к прыжку. Как бы там ни было, они устроились в 15 футах справа от точки отделения и приготовились нас фотографировать.

Мы были готовы. Бернар, который должен был прыгать первым, стоял на крошечной площадке, уходящей в небытие. Он выглядел напряженным. Я задержал дыхание. Бернар взглянул на небо, затем на меня и, прокричав геральдический девиз Клуба Идиотов, сделал мощный прыжок вперед. Я быстро наклонился к краю, но не увидел его. Внезапно Рональд завопил: «Он врезался в скалу!»

Бернар погиб. Я был уверен, что его купол открылся носом к стене обрыва, и он разбился, ударившись об острые выступы скалы. Скотту повезло, он пережил столкновение с башней Монпарнас. Тролльвегген прощал меньше.

Всё произошло страшно быстро. Десять секунд назад Бернар стоял со мной на вершине, и теперь он мертв. Ушёл навсегда.

Несмотря на эту потерю, я был настроен прыгнуть. Я не видел никакой причины не делать этого. Бернар рассердился бы, если бы узнал, что из-за него мне пришлось спускаться обратно тем же утомительным путём, которым мы поднимались. Я встал на выступ. В душе было пусто. Мой лучший друг погиб в четвертом BASE-прыжке. Моя мать была права. Тролльвегген — смертельная западня.

Бернар ожил так же внезапно, как и умер. «Он там!» — опять завопил Рональд. Я посмотрел за край обрыва и заметил его синий купол, медленно летящий от скалы. Бернар жив! Камень свалился с души, и я приготовился прыгать. Проверил в последний раз снаряжение. Все, казалось, было в порядке. Стоя в трёх футах от края, я прикинул, как бы поставить ноги, чтобы получше оттолкнуться. Отделиться с разбегу нечего было и думать, так как выступ длиной меньше шести футов и разбежаться негде. Я взглянул вниз на красивую долину, затем на небо и легкие розовые облачка…

Пора.

Я качнулся назад и вперед. «Сейчас! Нет, ещё нет. Сейчас! Нет, я сосчитаю до десяти… шесть, семь, восемь, девять, десять». Я оттолкнулся от выступа и покинул эту страшную гору раз и навсегда.

Падая вдоль голой стены утеса, я громко считал. Досчитав до трёх, я принял позу «тречки». Боковым зрением я видел серую гору, несущуюся в стороне на большой скорости. Пять. Шесть. Еще две секунды. Вот сейчас! Семь. Восемь. Я схватил вытяжной парашют и бросил его, молясь моему личному богу, чтобы Клаудия не подвела. Бум! Клаудия открылась с мощным ударом. Я поднял голову убедиться, что вверху все в порядке. Счастливый крик вырвался из моего горла, когда я увидел, что купол не поврежден и годится для приземления. Я чувствовал себя как муха, только что избежавшая мухобойки.

Маленькая посадочная площадка зеленела далеко-далеко ниже, близко к реке. Эта лужайка была только где-то 80 квадратных футов площадью. Фантастическое чувство — лететь между высокими горами. В полной тишине я плыл над красивым пейзажем, как хищная птица. Было очень трудно оценить высоту над участком земли, наклонённым приблизительно под таким же углом, как угол снижения купола. Я заметил место посадки, когда Бернар уже приземлился и собирал свой синий купол. Пару раз круто повернув над этим местом, я заставил купол побыстрее потерять высоту. На 160 футах я повернул к середине травянистой области и мягко приземлился.

Коснувшись ногами земли, я чуть не плакал от радости. Подбежал Бернар, и мы заключили друг друга в медвежьи объятия. Первое, что он сказал, было:

— Давай не прыгать больше. Никогда.

Я был полностью согласен:

— Никогда больше!

Я взглянул вверх, на Брураскарет. Крохотная точка на двух тысячах футов, где мы стояли только три минуты назад. Подумалось: нервного напряжения сильнее, чем то, что я пережил там, просто не может быть. В моей жизни не было тяжелее испытания, чем прыжок с Тролльвеггена, но не было и ничего более захватывающего. Всплеск адреналина давал о себе знать ещё много часов.