Свадьбы не будет, Светлый! (СИ) - Солейн Анна

 — С-с-спа… с-с-спа…

Я отмахнулась.

— Медея, неужели вы только что спасли человека от гибели?

Он еще здесь!

Я погладила Лихорадку по шее и аккуратно забралась ей на спину. Она не против, отлично.

На этом мое первое и последнее свидание с Лайтвудом можно считать оконченным.

Домой я добралась, когда на востоке уже розовел рассвет. Отвела Лихорадку в стойло, пообещала, что отправлю к ней утром Ренфилда и не слишком быстро прибегу на его крик.

Упав на кровать, я забылась тревожным сном. Снились мне белая фата, лепестки цветов, сказанное нежным низким голосом “Я буду любить вас вечно”, а еще — злорадный смех женщины, которая много лет назад оставила Лайтвуда вдовцом и обеспечила мне крупные проблемы. Могла бы — убила бы ее во второй раз прямо сейчас!

Открыв глаза, я уставилась на черную ткань балдахина и первым делом попыталась стянуть с пальца белое кольцо, которое уже, кажется, срослось со мной.

Не вышло.

Может, все-таки нож?

Прошлой жене Лайтвуда помогла сбежать от него только собственная смерть, но к таким решительным мерам я была пока не готова.

Может, яд?

Не для меня, конечно. Для Лайтвуда.

Его жена вот от яда умерла, а он сам чем хуже? Очень ведь романтично получится.

От размышлений меня оторвал звук горна, оглушительный.

Я поморщилась и трусливо накрылась одеялом с головой.

Я знала этот сигнал.

Он значил — принесли послание от Верховного светлых. От Лайтвуда, то есть.

Торжественное.

Официальное.

Ничего хорошего это мне не обещало.

Как, Проклятый все побери, от него избавиться?

Откинув одеяло, я села и вскрикнула от неожиданности.

На краю моей кровати сидела матушка.

Прямая, как будто проглотила осиновый кол, одетая в черное приталенное платье и комкающая в изящных наманикюренных пальцах носовой платок. Длинные волосы цвета воронова крыла наполовину закрывали лицо.

— Странно, что я не слышала твоего стука, — проворчала я, вылезая из кровати.

— Это потому что я не стучала.

Разумеется.

А смертельно опасную ловушку-проклятье на пороге она не заметила.

— Я должна поговорить с тобой, моя дорогая плотоядная рыбка, — напряженно проговорила родительница, не глядя мне в глаза. — Это очень важно.

Горн снаружи затих, зато зазвучал голос Ренфилда: “Да чтоб вам эти ваши дудукалки внутрь запихали и три раза провернули… Зачем пришли?”

Какой он все-таки ответственный дворецкий. И на удивление миролюбивый! Кто же в такую рань приходит, да еще и будит темных во всю мощь легких? За такое и правда стоило бы им эти дудки… куда-нибудь запихать.

Я вздохнула и бросила взгляд на нож, который хранила на каминной полке. Потом  — на стройные ряды баночек с ядами. Сиротой что ли себя сделать?

— Я вся во внимании, матушка.

— Это касается твоего жениха.

Глава 17

Сказав это, матушка замолчала.

Я заинтересованно выгнула бровь, подходя к шкафу с одеждой.

— Хочешь рассказать мне, как от него избавиться?

Распахнув тяжелые деревянные створки, я вытащила наугад платье и придирчиво его рассмотрела. Слишком свободное. Вытащила еще одно. Слишком старое. Третье оказалось чересчур открытым, четвертое — уж очень чопорным.

В этот момент я поняла, что, кажется, пытаюсь принарядиться и раздраженно захлопнула шкаф, так и оставшись в ночной сорочке.

— Матушка? Если ты собираешься молчать, то не могла бы ты делать это в гостиной?

Вздрогнув, она вытащила из рукава платок и промокнула им глаза.

— Я должна рассказать тебе кое-что важное о браке, — трагичным тоном сообщила она, глядя в окно.

— Самое важное в браке — в него не вступить, — проворчала я, снова открывая шкаф.

О, кажется, вот это платье выглядит неплохо. Черное, бархатное, приталенное, с пышными рукавами и низким вырезом декольте, с тонким рядом обсидановых пуговиц.

Пользуясь тем, что матушка от меня отвернулась, я принялась переодеваться.

— Нет, доченька, — начала она после паузы. — Самое важное в браке — правильно выбранный…

— Я его не выбирала, — закатила глаза я, застегивая последнюю пуговицу.

— …Любовник, — закончила мама.

Я закашлялась и уставилась на нее.

— Можно несколько, — поспешила добавить матушка, оборачиваясь. Замерла. — Ох, детка. Это совершенно не годится.

Я осмотрела себя.

— Что именно?

— Твое платье!

— По-моему, раньше оно тебе нравилось. И ты постоянно возмущалась, что я редко его ношу.

— Разумеется! Но оно слишком нарядное и слишком очевидно подчеркивает твою красоту, моя змейка! Увидев тебя в этом…

Матушка не успела договорить, потому что дверь открылась, и в комнату вошел отец. Небрежным жестом развеял окутавший его черный дым — проклятье-охранку, над которым я трудилась не один месяц.

Сложно жить, если твой отец — Верховный темных, а матушка — одна из самых могущественных ведьм столицы.

Никакой в жизни приватности не остается.

Надо было все-таки выходить за Сэмюэля, пока была возможность! Сил у него немного, опять же — он меня боится. Что еще нужно для удачного брака?

— Секретничаете? — невозмутимо спросил отец, поправляя зачесанные назад волосы и одергивая любимую черную мантию с красной подкладкой. — Ну, Медея, радуйся. Твой Лайтвуд приглашает всю нашу семью на обед. Официальный, торжественный. В честь помолвки. Через неделю.

— Он не мой! — воскликнула я, отряхивая с платья невидимые пылинки.

Так вот, зачем он присылал этого гонца с громкой дудкой!

Официальное приглашение вручить.

Еще и в такую рань.

Тоже мне, светлый. И его милосердие?

— То есть, по сути у тебя возражений нет? — отец поднял брови. — Ну и отлично.

— Разумеется, есть.

— Это к Лайтвуду. Его инициатива — с ним и разбирайся.

Я вздохнула, закрыла глаза и дрожащим голосом проговорила:

— Если вы не отмените помолвку, я… что-то сделаю с собой. Просто не смогу с этим жить!

После моих слов повисла тишина, а затем матушка откашлялась:

— Дорогой, я верно поняла: этот светлый устраивает прием там, где живут его дети, и приглашает туда… всю нашу семью?

— Все верно, дорогая.

— Он сошел с ума, тебе не кажется? — после паузы поинтересовалась матушка.

Отец крякнул.

— Не самый плохой вариант для замужества. Он, в конце концов, мог оказаться скрягой или, не дай Проклятый, стихоплетом. Это было бы намного хуже. А легкая доля безумия еще не одному браку не вредила.

— Нам ли не знать, — кокетливо проговорила матушка, стрельнув в отца глазами.

Тот ответил ей страстным взглядом, и я моментально почувствовала себя лишней — в моей же комнате.

Впрочем…

— Отец, а ты ведь говорил, кузен Аддамс может прийти на обед к Лайтвуду?

Когда-то кузен Аддамс жил в отдаленной части империи, а потом его обвинили в том, что светлые, которых он встречает ночью совершенно случайно на пустынном тракте, почему-то исчезают.

— Он в лечебнице, — с сомнение протянул отец. — И, кажется, лучше ему пока оттуда не выходить. Вечно эти светлые так остро все воспринимают…  А ты соскучилась по дяде?

Я соскучилась по всем темным, которые могут испортить Лайтвуду жизнь.

— Тогда стоит позвать всех остальных Даркморов. Всех, кто согласится прийти. И близких друзей, — решила я. — Как можно больше близких друзей.

Отец понимающе кивнул, взглянул на маму.

Та элегантно дернула плечом.

— Ну, раз жених приглашает…

“Ему и отдуваться”, — явно прозвучало в ее словах.

— Вот и я так думаю, — решил отец, а потом осмотрел меня и вдруг улыбнулся: — Рыбка моя ядовитая, какая же ты у меня убийственно красивая!

В это время что-то внизу разбилось — должно быть, Ренфилд затеял уборку и не преминул по этому поводу расколотить что-то ценное, лишний раз продемонстрировав недовольство судьбой дворецкого.

Отец направился к нему, матушка выразительно посмотрела на меня.