Свадьбы не будет, Светлый! (СИ) - Солейн Анна

Смертельное проклятье!

— Разве я мог бы, — продолжил он, — делая вам подарок к свадьбе, предугадать, что он будет для вас желанным, но сама вы не сможете… с ним справиться? Без моей помощи? И в конце концов мы окажемся сидящими верхом на одной лошади, а я буду чувствовать аромат ваших волос? — Он помедлил и абсолютно серьезно заявил: — Разумеется, нет.

Я тряхнула головой.

Какой-то кошмарный сон.

Я хочу проснуться.

И терплю это исключительно ради того, чтобы лошадь ко мне привыкла.

Оставалось надеяться разве что на то, что нас никто не увидит. Иначе от позора я потом не отмоюсь: еду вдвоем на лошади! со светлым! И не потому, что я взяла его в плен.

Но, кажется, мне везло: город был пуст и темен, даже луна зашла за тучи. Все-таки сейчас было около трех часов утра — это время, когда даже ночные призраки засыпают. Так говорила бабушка.

Я неплохо видела в темноте, а Лайтвуд… этого светлого я решительно отказывалась понимать.

Но не теряла надежды найти его слабое место.

— Скажите, Лайтвуд, — начала я, пытаясь устроиться на лошади поудобнее и не упасть ему в объятья. — А вам не обидно назвать своей невестой девушку, которая предпочла бы вовсе вас не видеть?

Я сказала это раньше, чем разобралась в том, говорю правду или по старой привычке вру.

Разумеется, я не желала видеть Лайтвуда и уж точно не хотела за него замуж.

С другой стороны, не законченное дело не давало мне покоя.

Я чувствовала себя проигравшей и в глубине души отчаянно хотела взять реванш.

Неужели Проклятый услышал мои желания и исполнил их с присущей ему иронией?..

Кажется, после моего вопроса дыхание Лайтвуда немного сбилось, но я не могла бы утверждать это наверняка.

Он слегка натянул поводья, вынуждая лошадь повернуть вправо, откуда тянуло свежим речным запахом.

Лошадь шла спокойным мерным шагом, и ее магическую природу выдавала только искрящаяся под черной жесткой шкурой магия, которую я чувствовала всем существом.

— Медея, я должен вам признаться, — тихим голосом проговорил он мне в ухо.

— В том, что вы меня не любите?

— Нет, в этом не буду. Должен признаться в том, что вы моя единственная невеста, а потому я понятия не имею, как ответить на ваш вопрос, — он перевел дыхание и невозмутимо продолжил: — Увы, я светлый, а потому в семейной жизни вас не ждет никаких сюрпризов. Она будет счастливой, долгой и спокойной. Ни тайных невест, ни внезапных предательств, ни внебрачных детей, ни семейных проклятий.

У меня аж зубы свело со скуки.

— Вам понравится, — утешил Лайтвуд.

— Ваши родные меня невзлюбят, — пригрозила я.

Уж я-то приложу для этого все усилия.

— Да, Лили сегодня впервые повысила на меня голос, — согласился Лайтвуд. — И это прекрасно. Мы приехали.

Что?!

За разговором с этим ненормальным светлым я не заметила, что мы уже прибыли к берегу реки. Вокруг шумели деревья, а лошадь под нами аж пританцовывала от желания скорее нырнуть в воду.

Лайтвуд, сидящий за моей спиной, спрыгнул вниз. Я взялась за гриву лошади, перекинула ногу через ее спину и соскользнула прямо в руки Лайтвуда.

Он что, решил, будто я сама не справлюсь?!

— Вашей первой жене вы то же самое обещали? — мстительно спросила я, потому что сердце у меня подпрыгнуло, несмотря ни на что.

Это что, какая-то порча? Почему мое тело как будто сходит с ума, когда Лайтвуд рядом и когда он до меня дотрагивается? Может, приворот? Но он же светлый!

Лайтвуд замер. Взгляд, секунду назад язвительный, сейчас стал застывшим.

— Что же вы молчите, лорд Лайтвуд? — выпалила я и тут же поняла, что попала в цель.

Как мне раньше в голову не пришло?

Все-таки манипуляции — не моя сильная сторона.

Ведь понятно, что Лайтвуд не захочет иметь дел с той, кто постоянно бередит старые раны.

В АТаС нам рассказывали, что светлые женятся по любви. О том, что это такое, я могла только догадываться, но кажется, это значило, что жена была Лайтвуду дорога. И совершенно не из-за богатого приданного.

Для меня пытаться такое представить было все равно, что думать, к примеру, о том, что такое быть червем. Совершенно непонятно и интересно только в качестве объекта для исследований.

— Да, — вдруг сказал Лайтвуд.

— Что? — я нахмурилась, с трудом выныривая из размышлений о, стыдно сказать, любви.

— Да, я обещал ей счастливую и долгую жизнь. Смею надеяться, что у меня не получилось подарить ей только второе.

Я вздрогнула и усилием воли заставила себя не отводить глаза. Внутри клубилось слишком много чувств, которым я не смогла бы дать название. Это ведь не могло быть… сочувствие?

Точно не могло, я ведь темная. Сочувствие мне недоступно, как и любовь или счастье.

И я ни чуточки об этом не жалела. Вместо этого у меня были злорадство, страсть и полное отсутствие совести. А это — намного лучше.

— Нам нужно к реке, — уронила я.

Я сбросила сапоги, закатала штанины. Тяжелый взгляд Лайтвуда ощущался буквально кожей. Злится? Неужели?

Обернувшись, я встретилась с ним взглядом и отвернулась.

Темному бы такой тяжелый взгляд подошел лучше.

Может, он наконец-то отменит помолвку? Он ведь не может не понимать, какую глупость делает?

Вода была приятно прохладной. Я закрыла глаза, вдыхая свежий речной запах, а потому вздрогнула от неожиданности, когда лошадь прошествовала мимо меня, обдав фонтаном брызг.

— Догоняйте! — обернувшись, крикнул Лайтвуд, который тащил ее вперед.

Вот же… светлый.

Оказавшись в реке, вороная острозобуя лошадь, грозная дочь келпи, неожиданно стала веселее и сговорчивее. Разрешила мне погладить себя по носу и съела с руки немного сахара. Закрыв глаза, я могла почувствовать магию, которая из нее била буквально ключом — достаточно приличный резерв для смеска.

И все равно она меня к себе не подпускала, никак.

В конце концов Лайтвуд решился отпустить уздцы и дать лошади понырять, поноситься по мелководью, поваляться в прибрежном иле.

Я попыталась подойти ближе и забраться ей на спину, но лошадь тут же скинула меня в воду и довольно заржала, встав на дыбы.

На ее месте я бы поступила так же.

Стоп.

И как я раньше не догадалась?..

Лошадь ведь темная, как я.

Ну и что, что привел ее Лайтвуд?

Она — темная, а значит, выстраивать с ней связь нужно, как с темной.

Играть, нападать, неволить, обманывать, давать заботу исключительно, чтобы привязать к себе. А я-то пыталась уговаривать... Совсем разума лишилась, вся голова занята помолвкой! Чтоб ей к Проклятому провалиться.

— Дайте-ка мне уздечку, — скомандовала я Лайтвуду.

Какое-то время мы с лошадью играли: она пыталась меня утопить и искусать до крови, я — влезть ей на спину.

Игра нравилась, в общем-то, нам обеим, я была в этом уверена.

Когда я подняла повыше уздечку, лошадь возмущенно заржала, отпрыгнула подальше, но я была проворнее. Схватила ее за гриву и наконец забралась на спину, крепко обхватив толстую шею руками.

В злобном ржании мне послышалось что-то вроде: “Ах, так?”

Игра вышла на новый уровень, я наглоталась воды и отбила все тело, раз за разом падая в воду и ударяясь о дно.

Мои волосы после таких игр намокли, в них запутались водоросли и ракушки, одежда стала тяжелой.

В конце концов, когда я уже была на последнем издыхании, лошадь, кажется, сдалась (хотя, скорее, сделала вид) — должно быть, тоже устала. Только фыркнула напоследок, пока несла меня к берегу. Должно быть, это значило что-то вроде: “Я еще отомщу”.

Месть — это хорошо. Мало что связывает крепче.

Наше с ней знакомство официально можно было считать состоявшимся.

Я чувствовала нити магии, которые уже потянулись от меня — к ней, а от нее — ко мне и не могла в это поверить. Кажется, получилось.

— Назову тебя Лихорадка, — решила я, поглаживая блестящий черный бок, облепленный песком. Лошадь лежала на берегу, наполовину погрузившись в воду, я сидела на корточках рядом.