Невезуха - Хмелевская Иоанна

— Ну, в общем, да. Там по пути было такое местечко, Лесная Тишина, не обратили внимания?

— Лесная Тишина? Минутку... Нет, не помню. Бывает, какие-то небольшие указатели проезжаешь по дороге, но не все замечаешь.

— А почему вы решили, что этот указатель маленький?

— Большой-то я бы заметил. Да и о самом местечке с таким названием не слыхал, так что это явно не мегаполис. Разве упомнишь все деревни в этой стране.

— Хоть и ездите только по дальним маршрутам?

— Езжу-то в основном в крупные города.

— Ив этой Лесной Тишине вы не видели...

А вы были знакомы с Домиником Домиником?

— Не могу сказать, — ответил Лукаш с полнейшим равнодушием, совершив тем самым ошибку. — Не исключено, что где-то и слышал похожее имя. Не помню.

— А лошадь, которую вы напугали, помните?

— О, холера, а ведь я так старался осторожненько мимо неё проехать! Издалека было видно, что конь молодой и вроде бы норовистый.

Надеюсь, с ним ничего не случилось?

— С лошадью — ничего, всадник перенервничал. И ещё одна мелочь. Вы были сегодня в Млаве. Тоже с пассажиром?

— Скорее — за пассажиром. Меня послали забрать у входа в гостиницу одного типа.

Зовут Северин. Сейчас, минуточку, не требуйте от меня слишком многого, я не знаю, фамилия это или имя. Северин — и все. Я забрал и привез.

— А куда вы его привезли? По какому адресу?

— Если это можно назвать адресом... Вылез он на площади Конституции, рядом с Снядецкими, точного места не называл, я мог остановиться где угодно. Вылез, заплатил; когда я отъехал, он стоял на тротуаре и глазел по сторонам. Что делал дальше, понятия не имею.

— А как поступил заказ?

— На стоянке подошел какой-то тип, предложил, дал задаток и убрался себе ко всем чертям.

— Как он выглядел?

— Трудно даже описать. Обыкновенно.

Ничем не примечательный мужик. Не бандит.

— С чего вы решили, что не бандит?

— Столько лет езжу. Когда ко мне садится жулье, узнаю с первого взгляда.

— И не боитесь?

— Я вообще-то не из пугливых.

На этом Бежан решил закруглиться. Допил пиво, встал, сказал, что, возможно, захочет ещё раз побеседовать, и они с Гурским вышли, дружески распрощавшись с хозяином.

— Врал как сивый мерин, — мрачно заметил Гурский, садясь в машину.

— А, ты тоже заметил? — обрадовался Бежан. — А ведь я готов был ему поверить, если бы не этот Доминик. Так не бывает, чтобы человек не заинтересовался столь странным двойным именем. Похоже, что он его знал.

— Или по крайней мере слышал. А то наверняка бы спросил, не заикаетесь ли вы.

— И ещё его добили подозрения в адрес Изы Брант. Не влюбился же он в эту бабу с первого взгляда? У них же ничего и не было...

— А вдруг ещё будет?

— Ничего не имею против. Хотя она тоже врала...

Бежан на секунду задумался, а Роберт с легким напряжением ждал продолжения.

— Но она врала как-то по-другому, — задумчиво добавил его начальник. — Не про себя и не про эту Лесную Тишину, а вот про Доминика — да. Точнее говоря, не врала, а просто умалчивала. Не сказала всей правды, старалась поскорее уйти от этой темы. Скользила по поверхности.

— Может, стоило прижать ее?

— В том-то все и дело. На мой взгляд, при своей родне она все равно ничего не скажет, а семейство сидит у неё на шее. Но ждать, пока они уедут, тоже не будешь. Это ведь ещё почти месяц.

— Вызвать её к нам?

— Глупо. Как я понял, эти родичи её из своих когтей не выпустят, они ей и без того продыху не дают. Так зачем создавать девке лишние неприятности?

Оба снова помолчали.

— Если она его не убивала, то в дружеской беседе скорее откроется, — решил наконец Бежан. — А вот силой из неё ничего не выжмешь.

Вот что... У неё есть мобильник. Номер я знаю.

Должна же эта родня хоть когда-то спать...

— Ночью, — обрадовался Роберт. — Вытащим её на ночное свидание!

— Придется. Но сначала поедем к Михалине Колек и бестактно осмотрим все её экспонаты. А потом ещё покопаемся в бумагах Доминика. Так что ты не слишком-то радуйся ночному свиданию, эти сверхурочные тебе ещё боком выйдут...

* * *

Вопреки ожиданиям, наиболее разговорчивым оказался дядюшка Игнатий.

По неизвестным мне причинам его дико заинтересовала двустволка с обрезанным дулом.

Он желал непременно переговорить со мной с глазу на глаз. Моя поделенная на части гостиная, являющаяся одновременно и столовой, позволяла уединиться, но со звукоизоляцией в квартире было плохо. На кухне ещё удавалось шепотом переброситься парой слов, и неслышно прокрасться через гостиную мимо трехспального дивана тоже можно было, но конфиденциальная беседа нормальным голосом на первом этаже исключалась. Обитавшие наверху бабуля и тетка Иза с дядей Филиппом не представляли опасности, а вот тетушка Ольга обладала слухом поистине кошачьим, собачьим, змеиным, вороньим — в общем, слух у неё был как у дикой твари из джунглей, посвятившей свою жизнь прислушиванию к шорохам и шелестам. Теоретически Ольга уже легла спать, однако то была одна теория.

— Что ты там говоришь, Игнатий? — послышался из гостиной её голос. — Какой патрон? Что ещё за лампа тебя интересует?

Дядюшка вел речь о нескольких патронах, но еле шептал, и тетка не расслышала. Я ничего не имела против того, чтобы оказать ему услугу, хочет поговорить — ради бога, поэтому я ухватилась за эту лампу, как за якорь спасения.

— Все в порядке, тетя, дядя предложил мне помочь поправить контакт в моей настольной лампе. Там что-то отходит, патрон наверное. Это мелочь, но я в электричестве не разбираюсь. Пойдемте, дядя, это там...

— Игнатий, тебе нельзя переутомляться!

Дядя подхватил мою идею: ну конечно, о чем речь, он вовсе не будет переутомляться, пустяки какие, он лишь кое-что подкрутит. И поспешил за мной в спальню-кабинет.

Настольная лампа у меня действительно имелась, и на этом правда кончалась. Трогать её не было никакой нужды.

— Потому что в случае обреза, девочка моя, точность стрельбы заметно снижается, — начал он убеждать меня, едва переступив порог. — Можно попасть только с близкого расстояния, причем пулей, а дробь — она что? Патрон с дробью дает разброс, и кому это надо? Так почему ружье обрезали? Это очень подозрительно, неужели тебя этот факт не насторожил? Ты не должна бросать на себя подозрений, тебе нельзя быть соучастницей преступления. Что же все это значит?

Он буквально фонтанировал тревогой. Еще немного — и обвинит меня в убийстве Доминика.

— Дядя, меня все эти ружья совершенно не интересовали. И не интересуют. А если кому-то нравятся подобные игрушки, если он коллекционирует разные там выкрутасы, то и пусть себе обрезает что хочет. Покойник, кстати, очень любил такое. У него и дома имелись всякие вещицы с фокусами...

— Но ведь ты с ним не имела дела, так откуда ты знаешь, что у него было дома? Ты же сказала, что никогда не бывала у него?

— Действительно не бывала. Это факт.

Дядя подозрительно оглянулся на закрытую дверь и придвинулся ко мне ещё ближе.

— Мне ты можешь сказать правду, — озабоченно зашептал он. — Я на твоей стороне, и Филипп тоже, одна только Иза... Ей ты лучше ничего не говори, она лично заинтересована.

А если ты кого-то убила, то я помогу тебе это скрыть...

Здрасьте пожалуйста. Приехали.

— Дядя, я никого не убивала, честное слово.

Я вообще не знаю, где в последнее время жил Доминик. А почему тетя Иза лично заинтересована?

Дядя смутился, опустил глаза, потом снова оглянулся на дверь.

— Ну, понимаешь... Это наследство.., тебе не следовало об этом знать... А симпатичная у тебя квартирка... Твоя бабушка немного капризничает, но на самом деле все было бы в порядке, вот только... Ну, ни к чему это все...

Убийство как раз сейчас...

— Что поделать, дядя, не везет мне. Фирменное мое невезение. Впрочем, если бы я захотела кого-то убить, то ведь вполне могла бы потерпеть до вашего отъезда, не так ли?