Человеческое - Артур Ли Аллен

– Ты… ты это серьезно, Стас? – её голос дрожал.

– Конечно серьезно, и я хочу, чтобы ты мне помогла.

Ева медленно повернулась и дрожащими руками попыталась открыть дверь, вероятно, что бы сбежать. Я опустил голову и выдохнул, окончательно разочаровавшись в любимой. Потом взглянул на семейную пару, они молча смотрели на меня исподлобья, надеясь, наверно, что Ева попытается переубедить меня и мы мирно уйдем восвояси. Но такого случиться явно не могло. Я отвел пистолет от мужа с женой и приставил к голове Евы, не сводя глаз с супругов.

– Иди на кухню… – Я заметил, как напряглись тонкие изящные мышцы на её шее, и замерло дыхание.

– Ты не сделаешь этого. Мы же любим друг друга, – она говорила это, обращаясь к железной двери.

– Не сегодня. Иди на кухню! – Я схватил её за тонкую шею – в голове возникли картинки, как я имею её сзади – и втолкнул в кухню так, что она приземлилась на объемное пузо мужика. Теперь они все были у меня на мушке. Отлично.

– Сядьте на табуретки вдоль стены, – они выполнили приказ, благо табуреток хватало, даже одна была лишней. Муж сел справа, жена посередине, а Ева слева возле кухонного стола. Так было безопасней, мне было важно, чтобы они все находились навиду, тем более, если кто-нибудь решил бы на меня напасть, то табуретка только добавляла мне несколько секунд, и вероятность, что я успел бы среагировать, становилась выше. И так, церемониться с ними я конечно не собирался. Единственное что меня тогда беспокоило, это дети. Где они? Почему их не слышно? Я направлял пистолет то на жену, то на мужа.

– Дети сейчас дома? – супруги беспокойно переглянулись, жена зарыдала, сразу выдав себя такой реакцией. Еще это означало, что к ней вернулись чувства, она отошла от шока и теперь понимала, что происходит. – Нет смысла меня обманывать, я знаю, что у вас маленький сын и дочка. Позовите их сюда.

– Прошу тебя, не делай этого. Умоляю. – Невероятно как быстро покраснело и покрылось слезами лицо матери. Мне стало её жалко. Я слишком долго с ними вожусь. Еще не хватало, чтобы во мне проснулось милосердие.

– Послушайте, нас больше, если мы одновременно побежим, то сможем увалить его на пол, обезвредить и спасти детей! – Зря он это сказал, я даже разочаровался в его глупости. Я отставил одну ногу назад, чтобы не свалиться, если внезапно кто-нибудь на меня нападет.

– Это что бунт? – Я усмехнулся. – А если я убью тебя первым, то ваша компашка революционеров лишиться лидера, и что тогда? – говоря это, я довольно размахивал пистолетом. Я смотрел на них сверху вниз, вытянув подбородок вперед, подняв брови, и наслаждался собой и властью над незнакомыми людьми.

Внезапно глава семьи поднял табуретку, схватив за середину ножки, и швырнул в мою сторону. Его сила позволяла сделать это достаточно ловко, и никто кроме меня не успел среагировать. Но как бы он ни старался, я был готов к такому выпаду. Поэтому пока массивный предмет летел в меня, я успел два раза спустить курок. Пули прошли сквозь табуретку, от чего она слегка закрутилась прежде чем врезаться в эффектный блок, который я успел поставить свободной рукой, и буквально отбросил табуретку сторону. Она с грохотом врезалась в железную дверь и упала на пол. Я почувствовал, как руку пронзила боль, но меня сразу отвлекли хрипы мужика. Обе пули попали ему в грудь. Он отчаянно глотал ртом воздух и выглядел как выброшенная на сушу рыба. Изо рта потекли темные струйки. Женщины безумными глазами смотрели на раненого мужика, будто задержав дыхание. Как же забавно, они делали все синхронно. Но муж оказался крепким орешком. Он тяжело поднялся с табуретки и, медленно передвигая ногами, пошел в мою сторону. «А это уже интересно, хоть какое-то разнообразие». Очевидно, две пули для его громадного тела оказалось мало. Я поровнял дуло глушителя с его головой и, в тот момент, когда он переносил вес с одной ноги на другую, нажал на курок. Прозвучал знакомый треск. Этот звук для меня стал музыкой. Стену покрыли кровавые брызги. «Искусство». Крупная туша рухнула на пол прямо перед ногами жены. Та, прижала ладони к ушам, широко раскрыла рот и попыталась закричать, но сбившееся от повторного шока дыхание этого не позволяло. Она задыхалась. С Евой все было немного хуже. Она как-то абстрагировалась от происходящего, не проявляла никаких эмоций и просто смотрела перед собой, не моргая и заметно подергиваясь. Мне кажется, я испортил ей психику. Я понимал, что она уже не в игре. Но вот если бы она тогда успокоилась и помогла мне, я думаю, что смог бы её простить. Жена принялась покачиваться на табуретке прямо над телом своего мужа. Черт, она начинает сходить с ума. Я слышал, что такие движения свойственны шизофреникам и другим психически больным. Когда она сложилась пополам на стуле, прижав грудь к коленкам, все ещё сжимая голову руками, я подошел ближе и выстрелил ей в затылок. Суп из мозгов и крови, хлынул на пол и на тело мужа, забрызгав мне ботинки, возможно, я разворотил ей все лицо. Ну, разве я не был милосердным, когда пустил ей пулю в голову? Зачем ей мучиться?

Ева даже не удосужилась взглянуть, как я убил женщину. Это неуважение. Я нагнулся к ней и заглянул в глаза.

– Ты в порядке, Ева? – Она моргнула, кажется, первый раз за все время, не сводя глаз со стены. Я повернул голову в сторону, куда она смотрела, но ничего кроме скучной плитки, покрывающей стены кухни, не увидел.

– Слушай, я не понимаю. Ты же согласилась мне помочь.

Я заметил, как мышцы на её шее напряглись, а ноздри раздулись.

– Глупо так сидеть, молчать, либо ты мне поможешь, либо… – я подождал секунду – «Да что же с ней?» — я махнул на неё рукой, и развернулся, – плевать, нужно найти детей.

Когда я дошел до коридора, Ева внезапно вскочила, подбежала ко мне, упала на колени и крепко обхватила мою ногу.

– Прошу тебя, Стас, не делай этого. Прошу тебя, прошу тебя прошу тебя, прошу тебя, прошу тебя… – она повторяла это снова и снова. Я, недоумевая, смотрел на неё сверху вниз как на рабыню, целующую мне ноги. Не подумайте чего, просто было очень похоже.

– Да что с тобой? Я еще могу понять ту мамашу, но они, же не твои дети. Чего ты переживаешь?

– Прошу тебя, не надо, прошу тебя, прошу тебя…

Абсолютно бессмысленная трата времени. Я любил эту девушку, даже когда она умоляла меня, унижалась, воткнувшись лицом мне в лодыжку. Я любил её, даже когда понял, что потеряю навсегда. Я любил её даже когда направил пистолет на голову. И когда выпускал одну за другой пули, пока не начали раздаваться щелчки, оповещающие, что кончились патроны. Я навсегда запомнил её последний вздох, и как её тело безжизненно обмякло, повалившись на пол.

Я еле высвободил ногу от крепкой, буквально посмертной хватки Евы, поменял пустую обойму в пистолете на полную и направился в дальнюю комнату, минуя гостиную. В моем распоряжении было достаточно времени. С начала нашего проникновения, особо громких и подозрительных звуков, а самое главное криков, не было, и значит – беспокоиться было не о чем. Я медленно приоткрыл дверь и зашел в классическую детскую комнату – яркую, разноцветную. Весь пол был завален игрушками. У стены стояли две детские кровати. На противоположной стороне теснился большой шкаф. Я сразу обратил внимание, что выхода на балкон в этой комнате нет. Это хорошо, потому что в противном случае дети могли бы позвать кого-нибудь на помощь. Комната оказалась пустой. Но это же дети. Вспомните себя, как просто было спрятаться в самых невероятных местах. По крайней мере, мой зоркий глаз сразу же приметил три-четыре таких места. Я подошел к кровати, которая стояла ближе ко мне и, нагнувшись, задрал радужное покрывало. Вдоль кровати на полу лежал мальчик и с ужасом смотрел на меня. «Ну что поделать, это неизбежно». Я схватил его за лодыжку, примерно там, где начинался носок, и вытащил на середину комнаты. Мальчик был одет в синие шорты и белую рубашку с коротким рукавом. Сам он был очень бледный, возможно, тоже был в шоке. Но я, все же, проявил милосердие и не стал показывать ему окровавленные трупы родителей. Потом я подошел ко второй кровати. И что бы вы думали – под ней лежала маленькая девочка. Готов поспорить каждый прятался именно под своей кроватью – это неизбежно, это инстинкт. Случись что – каждый человек побежит домой, или туда, где ему было комфортнее всего в жизни. Таким же грубым движением я вытащил девочку из-под кровати и посадил рядом с братом. Она была одета в зеленый сарафан, и когда я её вытаскивал, он задрался, оголив её маленькие белые трусики, которые обтягивали по-детски ровные, еще не сформировавшиеся складки влагалища. Но я не падок на детей, тем более с моими «размерами» тут и думать не о чем. Дети сидели на полу боком ко мне и беззвучно рыдали, широко раскрывая рот. По их милым румяным щечкам текли слезы. Я подошел ближе и, передернув затвор пистолета, направил дуло на голову девочки. «Пускай ты будешь первой». Она с ужасом взглянула на меня. В её глазах я прочитал животный страх и человеческую истерику. «Ну зачем мне их мучить? Какие мысли у них проносятся сейчас в голове? Все равно их жизнь испорчена, вряд ли они когда-нибудь оправятся от этого. Их всегда будут преследовать «призраки прошлого». Поэтому…». Я медленно надавил на курок. Но тут раздался страшный звук – жуткое дребезжание из прихожей, которое буквально разорвало мою идиллию и спокойствие в клочья. По телу пронеслась волна страха, оставляя за собой лишь холодный пот, и болезненно ударила в сердце. Потом на секунду тишина. Я убрал палец с курка. И снова этот кислый звук, который буквально пронизывал мою голову сотнями вибрирующих иголок и сводил меня с ума. Звук утих. Из прихожей раздался грубый стук о железную дверь. Мое сердце разогналось до скорости света. Я взглянул на детей – они, кажется, дублировали мое выражение лица.