Милый друг Натаниэл П. - Адель Уолдман

– Не была, – согласился Джейсон. – В любом случае, это неважно. Главное, что ты счастлив. А Ханна, как я уже сказал, клевая девушка.

Не дав Нейту возможности ответить, он отвернулся:

– Эй, Аурит, будь добра, передай овощи. – И тут же добавил: – Кстати, об Элайзе. Что она сказала, когда ты сообщил, что потягиваешь ее подругу?

Нейт уже открыл рот, чтобы парировать этот выпад, но вовремя сдержался.

– Я ей еще не сказал. Собираюсь.

Джейсон вгрызся в соцветие брокколи с почти женской изысканностью, резко контрастировавшей с появившейся на его губах ухмылкой.

– Скажи, если ей захочется поплакаться в жилетку, пусть позвонит мне. У меня всегда есть время для больших голубых глаз и аккуратной попки.

– Да на здоровье.

С Элайзой Нейт встретился через несколько дней. Вообще-то сделать это следовало раньше, но он постоянно откладывал. О Ханне ей уже сообщили. Удивительно, но злилась она не на Нейта, а на Ханну:

– А я считала ее подругой.

– Ей немного неловко. Она действительно хорошо к тебе относится. И ценит, что мы с тобой остались друзьями.

– Ей очень неловко, это уж точно. Встречаться с бывшим подруги, с которым познакомилась в ее доме, на вечеринке… Да, ей ужасно неловко.

Нейт уткнулся взглядом в стойку бара. Они сидели в стейк-хаусе, в центре города, неподалеку от офиса Элайзы, и он уже начал спрашивать себя, правильно ли поступил, пригласив ее на эту встречу. Вся эта суета вокруг него и Ханны только придавала оттенок обоснованности претензиям Элайзы.

– Какая дрянь, – бросила Элайза, сердито помешивая мартини.

– Ты не…

Элайза отвела взгляд от дымчатого зеркала за баром, посмотрела ему в глаза, и дальнейшие слова замерли у Нейта на языке. Иногда вся тяжесть ее несчастья словно скатывалась ему на плечи. Красота осталась при ней, но сейчас она выглядела измученной, чуть ли не убитой горем.

– Извини, Эль, – мягко сказал он. – Мне очень жаль. Правда. Не думал, что вы так близки. И я не хотел причинить тебе боль.

Элайза недовольно выпятила нижнюю губу и не столько пожала, сколько подняла худенькое плечо, отчего над широким вырезом блузки проступила ключица. Если не замечать глаз, она выглядела такой же милой и стильной с собранными в узелок волосами. На ней была длинная, свободного покроя белая рубашка и обтягивающие черные брюки.

– Ты еще познакомишься с кем-нибудь.

Элайза посмотрела на него. Ее идеальные черты как бы будто застыли. Секунда… другая… и выражение углубилось, залегло тенями. Теперь лицо выражало глубокую усталость.

– Может быть.

Нейт напрягся, готовясь встретить град знакомых обвинений. Он отравил ее будущие отношения. Она не сможет больше доверять мужчине, когда тот говорит, что любит ее, потому что ему ничего не стоит передумать в последний момент. Из-за него она чувствует себя недостаточно умной, недостаточно хорошей. Как ей оправиться от такого удара?!.

Но Элайза, должно быть, уже поняла, что вызвала его сочувствие и привычная тактика ничего ей не даст.

– Кстати, извини за прошлый раз, – сказала она. – За тот обед. И за то, что было потом. Выпила лишнего. Поставила тебя в неудобное положение. Просто… не знаю. В последнее время все наперекосяк. Мне так тяжело…

Нейт поерзал на мягком барном стуле. В груди теснились, набухая, самые разные чувства – вины, сожаления, печали, – и от этого ему делалось только хуже. Уж лучше бы бранила!

– Не переживай. Мне очень жаль, что ты несчастлива.

Элайза снова пожала плечами и, разглядывая свои лежащие на стойке руки, начала поправлять соскользнувшее кольцо.

«Ее надо чем-то отвлечь», – подумал Нейт.

– Как там твой босс?

Элайза едва заметно и с некоторым раздражением качнула головой, как будто поняла, что он меняет тему, потому что трус, но уже смирилась с его незрелостью. И с трогательной обходительностью начала рассказ о последнем случае.

Элайза работала в одном Очень-Важном-Журнале и прекрасно знала, как любит Нейт слушать о том, что там делается. Речь шла об известном писателе, который достал ее босса, главного редактора, тем, что, отказавшись следовать редакторским предложениям, предпочел вообще забрать свой текст и опубликовать его в соперничающем издании с теми самыми редакторскими поправками.

– Для нас он больше ничего не напишет, – констатировала Элайза.

– Думаю, что да.

Она пристально посмотрела на него:

– Что с тобой такое? Сколько осталось до выхода твоей книги? Шесть месяцев? Ты должен… разве тебя это не волнует?

Нейт перевел взгляд на ряд выстроившихся на полке за баром бутылок односолодового скотча. Большую часть книги он написал, когда был с Элайзой. Без нее книги могло и не быть. И пусть иногда Элайза жаловалась, что работа отнимает его у нее, она всегда верила и в книгу, и в то, что он сумеет справиться с задачей. Когда дело не шло, когда его одолевали серьезные сомнения, что книга вообще будет закончена, ее вера служила ему поддержкой и, может быть, сыграла решающую роль в успехе. А потом, когда книга еще не была закончена и не поступила в продажу, он расстался с Элайзой…

– Я стараюсь не думать о ней слишком много.

Элайза отодвинула пустой стакан, и официант в галстуке-бабочке тут же его убрал.

Нейт попросил рассчитать их.

– Почему ты так спешишь? – спросила Элайза.

Отстраненный тон сменился жалобным; что-то щелкнуло, и все вернулось на свое место.

Нейт поднял руки:

– Я не спешу.

– Тебя Ханна ждет?

– Нет! Просто… а, не обращай внимания. Еще по стаканчику?

– Нет. Ты же не хочешь.

– Хочу! – заупрямился он. – Хочу.

Часы показывали начало одиннадцатого, когда он проводил Элайзу до метро. Она спустилась по ступенькам и исчезла, а он испытал колоссальное и почти физическое облегчение, словно долго бежал и лишь теперь остановился. По пути к своей станции, в нескольких кварталах к западу, Нейт отправил Ханне сообщение. «Странно ли, что я по тебе скучаю?» Они виделись всего лишь утром.

Ответ пришел почти сразу же: «Да, странно». За ним, через несколько секунд, последовал второй: «Но я вроде как тоже по тебе скучаю».

После проведенного с Элайзой вечера больше всего Нейт хотел переключиться на другое настроение. Легкое, безобидное подшучивание, игривая перепалка – само ее присутствие, подтверждающее, что он вовсе не бессердечный и неблагодарный тип, представлялось наилучшим вариантом.

Перед тем как сесть в поезд, Нейт написал: «Буду через 45».

Глава 10

В тот вечер Ханна спросила, как его дела с Элайзой. Они сидели в креслах у окна. Нейт ответил не сразу.

С Элайзой он познакомился три года назад, на корпоративной вечеринке. Она пришла туда с главным редактором того самого Очень-Важного-Журнала. Нейт спросил о ней своего друга Эндрю. Эндрю сказал, что она – новая ассистентка главного редактора.

Потом босс ушел, а Элайза осталась. Нейт пропустил два или три стаканчика вина. Она стояла возле столика с закусками, перед маленькой фруктовой горкой.

– Привет, я – Нейт.

Она положила в рот красную виноградину и лениво, почти сонно, представилась:

– Элайза.

Несколько минут она отвечала на вопросы, но его настойчивость, похоже, немного ее смутила. В конце концов, Элайза спросила, чем занимается он.

Нейт ответил, что работает критиком в онлайновом журнале. Она поинтересовалась, в каком. Он ответил.

Элайза прошлась по нему взглядом. Нейт поправил воротничок голубой рубашки и заметил, что шнурок на одной туфле развязался, причем не просто ослаб, а растрепался так, будто он только что вырвал ногу из стального капкана. Коричневый, с полосками от шнурков язычок вывалился и свесился набок. Нейт наступил на него другой ногой и слегка покачнулся, как разбалансированный кебаб.

Элайза рассказала, что недавно получила степень магистра компоративной литературы[55] в Сорбонне, а до этого училась в Университете Брауна. Работать в издательстве ей еще не приходилось. Вообще-то, она хотела бы писать. Выпить как-нибудь кофе? С удовольствием. Да, и поговорить об издательстве.

За кофе последовал обед, потом они любовались закатом с Бруклинского моста, потом была вечеринка у одного приятеля по Гарварду, работающего теперь в хедж-фонде[56] и живущего в триплексе в Верхнем Уэст-сайде, и субботний вечер в Бруклинском музее. На Нейта его новая знакомая произвела самое сильное впечатление.

В разговоре она легко ссылалась на работы стареющих интеллектуалов, сотрудничающих с «Нью-йоркским книжным обозрением». Многосложные имена восточноевропейских режиссеров-авангардистов слетали с ее языка без малейших затруднений. Нейт знал – по крайней мере, понаслышке, – книги ее отца-профессора. К этому времени он уже имел опыт общения с самыми разными редакторами. На их фоне Элайза выглядела другой – необычайно серьезной и хорошо информированной для своих лет. К тому же она была так привлекательна!