Утешительный приз - Джеки Браун

Эмили высвободила руку и встала:

– Я могу только извиниться. И принять ваше извинение. Но не могу принять это. – Она кивнула на бумаги. – Это… слишком много.

А по его мнению, недостаточно. Если бы ему дали такой шанс, он подарил бы ей весь мир.

– Пожалуйста, – попросил он, поднимаясь. – Я хочу, чтобы вы взяли это. Открыть «Мерит» – ваша мечта. Позвольте мне помочь вам ее осуществить.

– Нет.

Ее мечта? Эмили задумалась об этом по пути домой. Неужели быть владелицей ресторана – все, чего она хотела в жизни? Ей так казалось. Она была даже уверена в этом, если говорить честно. До тех пор, пока Мадэни не сказал ей, что любит ее.

С одной стороны, она была взволнована его откровением. Видит бог, ей пришлось приложить немало усилий – она даже не подозревала, что способна на такое! – чтобы не выдать своих истинных чувств. Только трезвый взгляд на вещи смог помочь ей в этом.

Мадэни не был свободен. Шейх он или не шейх, но его судьба была предрешена еще задолго до того, как они встретились, и Эмили не была частью этой судьбы.

Он преподнес ей здание для ее ресторана в качестве утешительного приза – чек на огромную сумму, – но тем не менее это был всего лишь утешительный приз. Это была ее мечта, поднесенная ей на блюдечке с голубой каемочкой.

В чем же тогда проблема? Да в том, что эта мечта больше не была ее единственной мечтой!

Глава 11

Когда Мадэни, проведя бессонную ночь, ответил на ранний телефонный звонок, он услышал голос матери, которая, судя по ее тону, находилась не в лучшем расположении духа.

– Я звонила четыре раза за последние два дня. Если ты, конечно, не настолько болен, что был не в состоянии набрать номер телефона, тогда я жду от тебя и объяснений, и извинений.

– У меня нет оправданий, мама, так что я могу только извиниться. Сожалею, если заставил тебя поволноваться.

– Как твоя мать, я всегда готова к волнениям. Это для меня совершенно естественно.

– Надеюсь, теперь ты успокоилась.

– Могла бы, но, похоже, ты расстроен. Только Фадила могла почувствовать его настроение, находясь на другом конце земного шара.

– Я не расстроен, – солгал Мадэни и налил себе еще кофе из медной джезвы. – Озабочен, было бы правильнее сказать.

– Гмм. Вот и Навор тоже озабочена, – ответила Фадила, неправильно истолковав его слова. – Во всяком случае, так говорит мне ее мать. Ты разговаривал с ней?

Он предпочел сделать вид, что не понял:

– С матерью Навор?

– Да нет, не с Багирой, – проворчала она. – С Навор.

Мадэни мог пересчитать по пальцам, сколько раз за долгие годы разговаривали друг с другом он и его суженая, как лично, так и по телефону. Ни разу их общение не было спонтанным или особенно теплым. И он уже не помнил, когда в последний раз ее видел…

– Нет, но надеюсь, у нее все хорошо.

– Да. Я обедала на днях с ней и с Багирой, чтобы обсудить меню для праздника. Мы хотим, чтобы он прошел особенно торжественно с учетом его значения в этом году. Собственно, по этой причине я и звоню.

Мадэни пил кофе, почти не слушая ее. Упоминание о меню заставило его вспомнить об Эмили…

– Я уверен, все, что бы вы ни предложили, будет замечательно.

– Знаешь, Навор сделала особенно интересное предложение.

Эти слова привлекли его внимание.

– Касательно чего?

– Она сказала, что, отдавая дань растущему признанию Кашакры за рубежом – отчасти благодаря твоим усилиям, – меню финального праздника неплохо было бы сделать интернациональным, включив в него блюда со всего мира.

Еда… Теперь мысли об Эмили не выходили у Мадэни из головы, и, хотя он понимал полную абсурдность своей идеи, она начала выкристаллизовываться.

– А как Багира отнеслась к предложению Навор? – дипломатично спросил он.

– Вах! – воскликнула Фадила. – Багира слишком узколобая. Если бы ей дали волю, Кашакру окружили бы со всех сторон стеной из колючей проволоки, чтобы никто не мог проникнуть извне. А телевидение и Интернет были бы запрещены из-за их пагубного влияния. Она не терпит даже простых перемен, не говоря уж о тех, что ломают традиции.

– А ты, мама?

– Я считаю, что надо уважать традиции, которые существовали испокон веков. Уважая эти традиции, мы отдаем дань уважения нашим предкам. Но мне нравится идея Навор по поводу заключительного дня праздника. Кроме того, в календарном году имеются еще триста шестьдесят четыре дня, в течение которых наш народ может есть все, что ему привычно.

Мадэни представил, как опустились уголки рта его матери, когда она пожала плечами.

– Так что решающий голос принадлежит мне? – спросил он.

– Ты слишком много на себя берешь, – проворчала Фадила. – Я уже обсудила это меню с нашим дворцовым шеф-поваром.

Мадэни сглотнул. Его мать обожала местные блюда, приготовленные этим здоровяком Риядом. Но после того, как Мадэни познакомился с тем, как готовят в лучших зарубежных ресторанах, он пришел к выводу, что их повару не все по силам.

– Как приятно было узнать, что без тебя могут обойтись, – сухо заключил он. – Тогда зачем тебе потребовалось дозваниваться до меня?

– Навор подумала, что у тебя могут быть какие-то любимые блюда, которые мы могли бы включить в наше меню.

Он вспомнил о морском окуне и бисквите, залитом карамелью, которые ел еще вчера вечером.

– У меня есть такие блюда, но Рияд не сумеет их приготовить.

– Он может научиться.

– Или его смогут научить. – Глупо это было или нет, но его идея все крепла. И Мадэни озвучил ее: – Тут есть один повар, которого я, возможно, смогу уговорить помочь нам с праздником. Этот повар очень искусно готовит блюда самой разной кухни.

– Рияду это не понравится… – начала его мать. – Ну ладно. Раз мы собираемся приготовить твои любимые блюда, разумно будет приготовить их по твоему вкусу. Нанимай кого хочешь.

Закончив разговор, Мадэни провел ладонью по лицу. То, о чем он подумал, было абсурдно, даже безумно. Если предположить, что Эмили согласится с его планом, что было еще ой как далеко от истины, он поставит себя в мучительное положение. Мадэни окажется рядом с ней, но не сможет быть вместе с ней.

К тому же Эмили не говорила, что любит его. Поэтому ему будет еще труднее подавлять свои чувства и скрывать их на глазах своей семьи. Но его боль не была бы напрасной, если бы Эмили согласилась заработать у него то, что отказалась принять в качестве подарка.