Кольцо с изумрудом - Мэй Макголдрик

Два года назад, когда они с Пико начали работать над фресками, им пришлось в первый раз передвигать громоздкие леса. После этого она долго ломала голову над тем, что можно придумать, чтобы облегчить это занятие. Поскольку по физической силе она несравнимо уступала другим подмастерьям, ей пришлось использовать то преимущество, что имелось у нее – практичный склад ума и склонность к изобретательству. После некоторых усилий ей удалось придумать такую конструкцию, что позволяла бы затрачивать им с Пико минимум сил. Слава богу, что Микеланджело очень ценил в учениках сообразительность и полностью одобрил ее идею.

Двери с треском распахнулись, и двое подмастерьев замерли на месте. В помещение вошли маэстро и Джованни Медичи. По пятам за ними следовала целая свита придворных его сиятельства.

Элизабет в изумлении огляделась. В помещении как-то вдруг стало тесно. В одно короткое мгновение зала заполнилась людьми. Все принялись рассматривать новые работы маэстро.

Сквозь не застекленные еще окна капеллы лились яркие лучи солнечного света, освещавшие расположенную в центре помещения ротонду. Ее окружала изящная кружная колоннада. Высокие тонкие колонны устремлялись ввысь, где закруглялись и сплетались в красивые арки, напоминавшие переплетение ивовых ветвей. Пилястры колонн были украшены рельефным скульптурным орнаментом – работа Пико – с изображением корзин с цветами и фруктами.

И на потолке надо всем этим, на фоне безоблачного неба, насыщенного такой невероятной синевой, что она казалась почти ощутимой, сияли и лучились благодатным светом ангельские лики.

Монсеньор Медичи смотрел вверх, завороженный необыкновенными небесными ангелами, изображенными столь реалистично, что, казалось, вот-вот один из них сойдет со стены и окажется среди них.

– Микеланджело! Мой друг! Как это возможно? Какое воображение, какое мастерство! Необыкновенно! – Голос владыки Флоренции замер в восхищении перед непревзойденным чудом гения художника.

Маэстро постарался скрыть довольную улыбку.

– О, достопочтеннейший! – Микеланджело обернулся и поискал глазами учеников. Пико и Филипп скромно стояли в затененном уголке за лесами. – Мы всего лишь выполнили вашу просьбу.

– Верно. Но выполнили с необычайным мастерством! Какой цвет, композиция, пропорции! – Могущественный флорентиец поднял руку и указал вверх. – Вот! Взгляните на это лицо. Эти глаза заглядывают вам прямо в душу. А как выписаны руки, поднятые вверх. Нет, это необыкновенно. Единственное, с чем это сравнимо, – только с вашими же фресками в Риме.

Микеланджело поднял голову и стал критически рассматривать потолочную роспись. Элизабет затаила дыхание, пока он оценивающе разглядывал ее работу.

– Мой друг, скромный мастер, который создал это творение, наверняка польщен вашими словами. Ибо фреска эта расписана не мной, а моим учеником. Он очень молод и исключительно талантлив. Я говорил вам уже о его работах и раньше… но сейчас, если позволите, воспользуюсь случаем его представить. Вон он стоит в тени в уголке. – Маэстро оглянулся. – Филипп, мой мальчик, поди сюда.

Элизабет испытала необычайное волнение. Да, проработав эти четыре года под искусным руководством, она много узнала не только об искусстве, но и о себе. Она знала теперь наверняка, что у нее особый талант и особый, только ей присущий, стиль живописи. Она видела в окружающих ее людях или предметах не только их внешнюю оболочку, но могла проникнуть в самую суть. И у нее был бесценный дар передать это свое видение, переложить с помощью кисти на холст или на фреску испытываемые ею чувства и настроения. Смех или слезы, радость или горе, самые различные состояния человеческой души – все это удавалось ей запечатлеть и выразить своим искусством. Простодушие или хитрость, гнев или жадность, неземная улыбка или вполне земные радости – все было доступно ее кисти, все выглядело живо, естественно, реалистично. Но никогда вплоть до сегодняшнего дня ей еще не доводилось услышать вслух признания ее таланта со стороны ценителей, тем более таких, каким слыл тот, кто стоял сейчас рядом с маэстро внутри новой капеллы.

Волнуясь, на негнущихся ногах, Элизабет вошла в ротонду и приблизилась к группе стоящих там людей. Остановившись около маэстро и Джованни, она преклонила одно колено, чтобы поцеловать руку его сиятельства.

Синьор Медичи оценивающе взглянул на подмастерье. Да, парню посчастливилось, что у него оказался незаурядный талант, иначе в жизни ему бы пришлось туго. Природа не одарила юнца крепким телосложением. Юноша поднял голову и посмотрел Джованни прямо в глаза. Тот одобрительно кивнул. Взгляд у юнца вдохновенный, да и умом, похоже, он не обойден. Давно не попадались на глаза герцогу такие умные лица. Можно сказать, почти красив, даже несмотря на маленький рост и багровый шрам на лице.

Джованни поднял паренька с колен и благожелательно махнул пухлой рукой, унизанной перстнями, в сторону фрески.

– Кто бы мог подумать, что столь юному дарованию по силам такая мастерская работа.

Элизабет густо покраснела, смущенная похвалой.

– Филипп и есть настоящий мастер, – с гордостью подтвердил Микеланджело. – Из моих десяти учеников он самый младший, но и самый талантливый.

Маэстро чуть помедлил и, положив руку на плечо Элизабет, добавил:

– Вы увидите, достопочтенный, что когда-нибудь ему удастся стать вторым Рафаэлем. У него такие творческие возможности, что, наверное, в один прекрасный день ему придет в голову потягаться даже с самим Леонардо… Да упокой милосердный господь его душу! И уверяю вас, ждать этого осталось уже совсем недолго.

Джованни Медичи ободряюще улыбнулся молодому подмастерью и повернулся к Микеланджело:

– Ну-с, итак, маэстро, какими еще чудесами вы собираетесь нас сегодня удивить?

Переговариваясь между собой, они двинулись к выходу, и буквально через минуту комната опустела, оставив в углу ошеломленного Пико, взиравшего с восхищением на Филиппа.

– Филипп! – Пико бросился к другу и от избытка чувств, сорвав с него шляпу, подбросил ее вверх. – Господи! Ну ты даешь! Да я бы плясал от радости, если бы меня удостоили хоть части таких похвал! Ты посмотри на своих ангелов! Вон они как улыбаются тебе!

Элизабет послушно посмотрела вверх, но, в отличие от Пико, ей в нежной улыбке ангелов чудилась злая усмешка судьбы.

– Такой день требуется отметить! – Пико водрузил шляпу обратно на голову друга. – Я побегу и скажу всем нашим. Выпьем на славу! Скажем, например, в тех банях, что за городской площадью, сразу за собором. Или нет, в прошлый раз…

– Пико, ты же знаешь, что я…

– Да пошли, Филипп! Это же особый случай! Не каждый же день герцог Немюрский, Джованни Медичи, хвалит работу бедного художника! Пойдем отпразднуем!