Дракон - Андрей Дашков

Ладно, пусть живут. Но они должны получить урок. Урок, который покажет им, насколько они слабы и ничтожны.

В полдень, темный, как полночь, Мор и Фео вошли в лабиринт. Накса сделала то же самое в другом месте и двумя часами позже. Игра в охоту началась.

24. Перенацеливание

Как обычно, перенацеливание произошло незаметно для Вампира. Потеря ориентации оказалась кратковременной и не причинила ему особых неудобств, а главное, он не стал легкой добычей. В его внутреннем тире поменялись мишени и появились новые объекты притяжения – гораздо более мощного, чем прежде. Он не знал пока, с кем их отождествить.

Эта неизвестность создавала бы иллюзию выбора и свободы – если бы Вампир придавал значение такой никчемной штуке, как свобода. Во всяком случае, смертельная игра продолжалась и приобретала новое измерение.

…Вампир отпустил самку, задыхавшуюся под ним. В момент затемнения он утратил контроль и навалился на нее всей своей тяжестью. На его чудовищном органе осталась ее менструальная кровь. Кровь текла обильно. Он не был ведомым существом, целиком подчиненным целесообразности, и, кроме того, его возбуждал вид и запах крови.

Сейчас кровь означала бесплодное соитие. Но так было не всегда. Почему-то именно в эту минуту Вампир (вспомнил?) подумал о детенышах. В его сознании даже возник некий расплывчатый образ и тут же исчез. Два темных маленьких силуэта на фоне еще более глубокой темноты. По крайней мере, охота началась в лабиринте его мозга…

Назойливая мысль о детенышах витала еще некоторое время, словно запах дешевых духов какой-нибудь сентиментальной шлюхи, зарабатывающей себе жизнь своим телом. Если хотя бы одна из десятков тех, кого он наградил семенем супера, выносила и родила… Но Вампир знал, каков обычно бывает результат. Ублюдки. Помеси. Отбросы Программы. Не тот случай, когда можно говорить об улучшении породы.

И все же он, как и всякий суперанимал, испытывал не вытравленную Святым до конца потребность в ПЕРЕДАЧЕ.

…Самка что-то пыталась сказать ему. Он не придал этому значения и через несколько секунд забыл о ее существовании. Примерно столько же времени понадобилось ему, чтобы одеться, а оружие и так было под рукой. Вампир выбрался из подвала, который служил убежищем четверым или пятерым суггам. С того часа, когда женщина привела его сюда, те предпочитали не высовываться.

(Меченая самка была на волосок от гибели. Сначала Вампир намеревался уничтожить живую карту, но теперь от нее снова запахло ловушкой. И если это действительно ловушка, то пусть в нее попадет другой – Z-11 оставил приманку нетронутой.)

Он вскочил в первую же попавшуюся упряжку, вышвырнув из нарт погонщика. Тот отделался легким испугом. Собаки оказались так себе, но Вампир знал, что путь ему предстоит недолгий. Он помчался по темному постурбану, который лежал перед ним словно обугленный скелет: черные кости развалин, сломанные ребра арматуры, беспорядочно рассыпавшиеся камни-фаланги, пробитый череп храма…

Для него не существовало запретов. Он двигался в потоке СИЛЫ – наконечник мистической стрелы, сгусток материи, несущийся по воле потустороннего урагана. Он принадлежал к касте избранных: для него сиял свет, которого не могли видеть несчастные, погребенные заживо во мраке полуживотного существования. И те шарахались в ужасе при его появлении, еще глубже забивались в свои норы, искали спасения под защитой древних стен…

Он двигался так быстро, что колебалось пламя костров на дне глубоких металлических бочек. Его тень мелькала на синих увядших лицах митов, но черный прилив страха держался гораздо дольше. Другая – незримая и неизмеримая – Тень падала в хаос вероятностей, где зарождалось будущее, опережая физическое тело.

Собаки жалобно повизгивали на бегу и роняли пену, выбиваясь из сил, однако нечто подавляющее инстинкт самосохранения гнало их вперед. В сны спящих митов прокрадывались кошмары, а тот, кто не спал, мог видеть, как сквозь оцепеневшую явь летит воплощение смерти – черная фигура в нартах, влекомых обезумевшими псами.

Случись в ту ночь снежная буря, даже она не остановила бы Вампира.

В отдельные периоды сверхконцентрации он приобретал способность к тому, что называлось в Обители «оседлать ветер». Но если сам Святой оставался практически независимым от условий внешней среды, то Z-11 было еще далеко до такой автономности.

Вампиру понадобилось не более получаса, чтобы достичь окраины лабиринта. Он вошел в него в пяти километрах от места, где к тому времени находилась Накса. Неплохая и долгожданная добыча для Z-11, но отметки на целеуказателе Вампира не совпадали с ее шлейфом. В лабиринте был еще кто-то.

Образовался неправильный, непрерывно меняющийся треугольник. И этот треугольник постепенно стягивался в точку.

25. Поднятые

До Северной Столицы оставалось идти примерно трое суток. Собакам понадобилось бы вдвое меньше времени. Барс не мог бы объяснить даже самому себе, почему он не обзавелся упряжкой и нартами, хотя удобные случаи для этого были: по пути он миновал несколько станов и два постурбана. Он был доволен по крайней мере тем, что сил у него еще хватает, но кому он принадлежал теперь со всей своей силой и потрохами?

Невыносимое противоречие раздирало его сознание на части: стремление к свободе и угроза прерывания рода. Ему казалось, что он медленно сходит с ума. В мозгу уже тлело безумие, и достаточно было искры, чтобы вспыхнувшее пламя сожрало остатки рассудка. И все-таки он продолжал свой путь – стареющий хищник на охотничьей тропе.

Он нашел убежище, чтобы переждать снежную бурю. Мит, который открыл ему ворота стана, сказал, что это место называется Приютом Ангелов. Конечно, Барс не встретил тут никаких ангелов.

Зато в эту же ночь к нему пришли Поднятые.

…Они навалились на него спящего, и ни одна из сигнальных систем, гарантирующих суперанималу предупреждение о нападении, не сработала. В момент пробуждения Барс ощутил удушье, бессилие, ужасающую БЕСПЛОТНОСТЬ, словно был чем-то эфемерным, замурованным внутри глиняной куклы. А потом оказалось, что «глина» – это мертвая плоть, смрад замедленного разложения и полное отсутствие излучений мозга.

В течение нескольких секунд он корчился под тяжестью рыхлого мяса, которое уже сделалось ядовитым, и потому он не мог вонзить в него клыки. Но что еще хуже – он не успел воспользоваться огнестрельным оружием. Его руки оказались придавленными огромной массой. А лицо накрыла косматая шкура дегро…

Сразу трое. Многовато для стана, насчитывающего не более пятидесяти голов. Не надо было обладать опытом Барса и прожить столько лет, чтобы понять: кто-то не хочет, чтобы он добрался до того места, где ему придется сражаться за свое освобождение. Впервые он почувствовал, что свобода стоит всей жизни, но иногда ее нельзя обрести и такой ценой.